В эти дни 72 года тому назад в Ялте началась конференция «Большой тройки»». О том, какие отношения связывали Черчилля, Рузвельта и Сталина, в своей лекции в рамках проекта «Исторические субботы» рассказал профессор, доктор исторических наук, завкафедрой истории и политики стран Европы и Америки МГИМО Владимир ПЕЧАТНОВ. Предлагаем вашему вниманию фрагменты его лекции.
- В условиях тотальной войны, какой была вторая мировая, произошла очень высокая концентрация власти в руках этих трех лидеров. Все основные решения по вопросам ведения войны как внутри своих стран, так и между собой, принимались этими тремя людьми. Черчилль в Тегеране, когда они в первый раз встретились в 1943 году, сказал, что никогда еще мир не видел такой концентрации мощи, как та, которую представляем мы с вами здесь сегодня. А потом уже после войны он вспоминал с некоторой ностальгией, что вот тогда, когда вершились великие дела, в годы войны, 20 млн. человек шагали, повинуясь нашему приказу. 20 миллионов – это совокупная мощь военная в разгар войны трех великих держав и их союзников. Так что эта троица, действительно, вершила судьбы мира тогда. Поэтому личные отношения здесь имели очень большое значение.
Они представляли совершенно разные страны. Это были люди разного склада, разного типа, даже просто по своим психологическим, индивидуальным особенностям. Каждый из них преследовал интересы своей страны. Это сейчас нам кажется, что этому не было альтернативы. А на самом деле, если посмотреть на страны «оси», ну, Италию, Германию и Японию, которые, казалось бы, гораздо ближе были по типам своих политических режимов, мы знаем, что между ними взаимодействие было минимальное. Можно по-разному относиться и к Черчиллю, и к Рузвельту, и, особенно, к Сталину. У нас разные, как вы знаете, в стране оценки. Но необходимо признать, как они себя проявили в эти годы, мы имеем дело с выдающимися государственными деятелями, которые хорошо понимали интересы своих стран, которые умели их отстаивать и, вместе с тем, умели находить какие-то общие решения.
В ЧЕМ БЫЛИ ИНТЕРЕСЫ КАЖДОГО
- Чего хотел Сталин? Чего хотел Советский Союз в годы войны? Это, конечно, разбить смертельных врагов, прежде всего Германию. Восстановить границы 1941 года, включая Прибалтику, Западную Украину и Западную Белоруссию. Нарастить то, что военные называют «глубиной обороны», с тем, чтобы на будущее исключить или, по крайней мере, свести к минимуму угрозу нападения, особенно с запада, - традиционный коридор для наших врагов. Восстановить права и преимущества царской России на Дальнем Востоке.
Интересы Рузвельта заключались в том, и США, чтобы с минимальными для себя издержками, прежде всего в отношении людской силы, разбить врага, выйти победителем из этой войны. И здесь роль Советского Союза была незаменимой. Рузвельт был реалист и понимал, что без Красной армии это сделать американцам просто не под силу, даже вместе с англичанами. И второе – Рузвельт был убежден, что без участия, без включения Советского Союза в послевоенную систему международной безопасности, прочный мир построить не удастся.
Интересы геополитические Британской империи и Советского Союза больше пересекались, чем наши интересы с американцами. Где были интересы Британской империи? Средиземноморье, Балканы – это уже близко к нам. Это Ближний Восток и вообще все пути, которые ведут из Европы к британским колониям, прежде всего к Индии. Иран, Турция – сфера британского влияния. Поэтому Черчилль и в целом британский истеблишмент к советским притязаниям и заявкам на влияние на этих территориях относился гораздо более болезненно, чем Рузвельт. И это создавало, конечно, такую более серьезную напряженность в наших отношениях с Великобританией и в личных отношениях Сталина и Черчилля.
СТАЛИН И РУЗВЕЛЬТ
- Отношения внутри этого треугольника были тоже очень непростые. Даже в паре Черчилль – Рузвельт, казалось бы, люди одного круга, западные демократии, давно сотрудничавшие друг с другом. И, тем не менее, даже в этих англо-американских отношениях в годы войны были свои трудности. Потому что одни геополитические интересы были у Британской империи, которые защищал Черчилль, другие несколько интересы были у Соединенных Штатов, которые были не прочь потеснить Великобританию в годы войны и на мировых рынках, и в доступе к источникам сырья. Хотя в личном плане Черчилль и Рузвельт очень хорошо понимали друг друга, доверяли. И у них был тесный, я бы сказал, даже дружеский контакт.
Сталин и Рузвельт. Казалось бы, опять же, трудно представить себе более противоположные типы личностей. Крестьянский сын из Грузии, ставший во главе созданного же им огромного государства, ценой громадной крови, жестокий человек очень, бездонно подозрительный, диктатор, конечно. А с другой стороны – Рузвельт, публичный политик, демократ, который избирался в своей стране на открытых выборах, который провел свою страну через испытания Великой депрессией, демократ с большой и с маленькой буквы. Оптимист, американский аристократ. Он принадлежал, по американским понятиям, к довольно старому, знатному роду.
Рузвельт делал все, чтобы ускорить свою встречу со Сталиным. Дело доходило до того, что в 1943 году он решил устроить эту встречу отдельно от Черчилля, тайком. И послал в Москву своего эмиссара, бывшего посла в Москве Дэвиса, с этим секретным посланием к Сталину. С предложением организовать эту встречу, без Черчилля. Сталин дипломатично, вот мы опять видим коалиционную дипломатию, Сталин хорошо понимал, что вести такие сепаратные переговоры внутри одного и того же треугольника – это дело рискованное. И он даже спросил Дэвиса: а почему вдвоем? Может быть, пригласить Черчилля на эту встречу?
СТАЛИН И ЧЕРЧИЛЛЬ
- Черчилль, конечно, ненавидел советский строй. Он ненавидел коммунизм. Он не любил Россию, как страну и как культуру. Но, как записал в дневнике его помощник, он не любит Россию, и русские правы, когда ему не верят и не доверяют, но он сделает все, чтобы помочь Сталину победить немцев.
Черчилль нам известен как такой железобетонный бульдог внешне, по образу, который упорно стоит на своем, которого не сдвинешь. Настоящий символ британского бульдога. На самом деле это довольно обманчивое ощущение. Черчилль, как писал о нем прекрасно знавший его наш посол Майский, один из умнейших наших дипломатов в Лондоне, «у Черчилля темперамент художественно-эмоциональный». Черчилль был очень эмоциональный человек. Ему были свойственны перепады от депрессии к экзальтации. Этому способствовало и то, что он был пьющим человеком, как известно. Он ни дня не проводил без парочки стаканчиков виски. И это тоже свойственно людям пьющим – вот эти перепады в настроениях. И от природы он был человеком, видимо, горячим, очень эмоциональным. Потом отходил. Но он был способен на эти, с одной стороны, взрывы бешенства, недовольства, с другой стороны, иногда пускал слезу и мог впасть в умиление от каких-то особенно добрых слов со стороны Сталина. Сталин с помощью сначала Майского, а потом, когда сам познакомился с Черчиллем в августе 1942 года, разобрался с этих струнах Черчилля. И научился на них играть. Игра заключалась в смене холодного душа на горячий.
ПРЕОДОЛЕНИЕ КРИЗИСОВ
- Самый, пожалуй, критический момент в отношениях был в марте – начале апреля 1945 года, в связи с сепаратными переговорами американской разведки – Управления стратегических служб – в Швейцарии, во главе с небезызвестным Даллесом, с представителями немецкого военного командования. Генерал СС Вольф вел эти переговоры. И это вызвало очень серьезный кризис в отношениях между союзниками. Сталин заподозрил, не без оснований, что там ведутся сепаратные переговоры не только о капитуляции немецких сил в Италии, но и о будущем Германии. За спиной союзников. Все это происходило на финишной прямой войны, когда и так нервное напряжение было высоко. И вот это возбудило в Сталине и в Москве очень серьезные подозрения. Последовал обмен этими посланиями, с серьезными упреками со стороны Сталина, с попытками Рузвельта оправдаться, с обвинениями, который выставил Рузвельт информаторам Сталина. Помните «Семнадцать мгновений весны»? Там цитируется это послание Рузвельт от начала апреля, когда он говорит: я могу только презирать тех информаторов, которые вам подсовывают вот эту дезинформацию. А Сталин отвечает: это скромные люди, которые правильно и честно исполняют свой долг. Это вас, видимо, дезинформировали.
СТАЛИНСКАЯ ПРАВКА
- Сталин отслеживал каждое слово, исправлял грамматические ошибки иногда. Вот послание о переговорах в Берне. Оно небольшое – всего две страницы. Сталинская правка красным карандашом. Он добавляет всего несколько слов, но какие это слова! «Понятно, что такая ситуация никак не может служить делу (у Молотова было) «укрепления доверия между нашими странами». Сталин добавляет: «Сохранения и укрепления». Поднимает как бы критичность ситуации выше. Дальше. Последний абзац: «Я уже писал вам в предыдущем послании, считаю нужным повторить здесь, что лично я и мои коллеги ни в коем случае не пошли бы на такой (Сталин добавляет) «рискованный шаг», сознавая, что минутная выгода, какая бы она ни была, бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия между союзниками». Вот так порой одним словом можно было изменить тональность послания. Были случаи, когда оно целиком переписывалось.
Объяснение очень резкое. Уже Рузвельт последние дни доживает, апрель 1945 года. Оба политика в последний момент решили спустить эту историю на тормозах. Интересно, что 12 апреля, последний день своей жизни, Рузвельт посылает в Москву свой ответ Сталину. Это был последний документ, который он написал в своей жизни. Причем этот документ был послан через посла Гарримана в Москву. И там были такие слова: «Я хочу считать этот бернский инцидент незначительным непониманием в наших отношениях. Он отошел в прошлое». Посол был настроен жестче в отношении Советского Союза. И он взял на себя смелость не вручить это послание сразу, а предложить Рузвельту убрать слово «незначительным». Вычеркнуть. Это серьезное непонимание. Рузвельт на это отвечает ему специальной телеграммой. Это была последняя его телеграмма 12 апреля: «Требую оставить так, как есть. Потому что считаю это недопонимание незначительным эпизодом».
КТО КОГО ОЧАРОВАЛ
- В августе 1942 года Черчилль приезжает в Москву по своей инициативе, чтобы объяснить Сталину, почему союзники не могут открыть второй фронт в 1942 году, как они обещали. Тяжелая миссия. Черчилль говорил: «Я тащил глыбу льда на Северный полюс». И вот он приезжает с этой тяжелой миссией в Москву. Ситуация критическая на фронте, август 1942 года. На подходе Сталинград. Черчилль открыто, особенно не лавируя, рассказывает Сталину о планах союзников и доказывает ему преимущества варианта, на котором они остановились. Невторжение во Францию, не большой второй фронт, а вторжение на север Африки, операция «Факел». Сталин быстро ухватывает суть этого дела. Тут же объясняет самому Черчиллю, какие будут преимущества и последствия этой операции. Черчилля это очень радует, он на подъеме. На следующий день Сталин дает ему бумагу, в которой выдвинуты все обвинения в адрес союзников и самого Черчилля. Черчилль в ужасе. Он получает этот ледяной документ, он падает духом и собирается вообще уезжать из Москвы, раз ничего не получается. Здесь свою роль сыграл британский посол в Москве Керр, который убедил Черчилля остаться и попробовать еще сделать какой-то заход. Дескать, у Сталина просто такая метода ведения переговоров. Черчилля, скрепя сердце, решил остаться. И тут, видимо, уже Сталин понял, что он начинает перебарщивать с жесткостью. И что отпускать Черчилля с пустыми руками из Москвы, наверное, не стоит. И он невзначай как бы Черчиллю говорит: может быть, поужинаем у меня, дома, вдвоем? Ну, не считая переводчиков. Черчилль соглашается. Он никогда не был на квартире Сталина. Туда приходит дочка Светлана, которая Черчиллю понравилась. Она была такая рыжая, похожая на его дочку. И домашняя атмосфера его растопила. Они начинают говорить об истории, о прошлом. На Черчилля это подействовало. Человек откровенно говорит, в домашнем кругу, без всяких формальностей. Черчилль преобразился. Они всю ночь сидели за столом, выпивали. У Черчилля утром жуткое похмелье. Сталин, как известно, пил очень умеренно. Но умел угощать. И вот Черчилль, бессонная ночь, он только ранним утром приезжает в резиденцию, тоже сталинская дача, там его встречает посол. И Черчилль полтора часа ему рассказывает о том, какая у них была замечательная встреча со Сталиным. Что он принят в круг семьи. Что он наконец заглянул в душу Сталина. Что он понял, какой это великий человек. И как я с ним буду работать. Сталин за одну ночь вот этого разговора, с кавказским гостеприимством и обходительностью, сумел вот так расположить к себе Черчилля. С тех пор Черчилль считал, что лично со Сталиным он обо всем уже договорится.
КТО БЫЛ ЧЕСТНЕЕ
- СССР важно было иметь просоветское, дружественное правительство в Польше, Румынии, Венгрии, Болгарии и так далее. И вот в Ялте принимается такой документ, Декларация об освобожденной Европе, в котором три лидера говорят о том, что в Европе после окончания войны должны быть проведены свободные демократические выборы. И тогда возникнут новые независимые государства, и мы обязаны поддерживать этот демократический процесс. Союзники хотели в Ялте к этому заявлению, чисто декларации, еще прибавить механизм. Создать комиссию межсоюзническую, которая будет наблюдать за тем, насколько справедливые и честные эти выборы. Сталину это было совершено не нужно. Молотов хотел вообще не подписывать эту декларацию. Сталин ему сказал хитро: нет, знаешь, ты поработай. Вот это надо убрать, этот механизм, эту комиссию, а в остальном можно подписать. Мы все равно будем выполнять так, как хотим. И потом это будет обвинением в наш адрес, что мы подписались под этими свободными и честными выборами, а их не давали проводить ни в Польше, ни в других странах. Так что в политических вопросах, конечно, дело обстояло несколько сложнее, чем взаимодействие в военной области. Важнейшие военные обязательства, которые принимал Советский Союз, он выполнял. Все ялтинские решения о вступлении в войну с Японией были полностью выполнены. С другой стороны, наиболее очевидные примеры двуличия или коварства союзников нам хорошо известны. Это затяжка со вторым фронтом, несмотря на все обещания, затянувшиеся на два года, до 1944 года. Это, конечно, утаивание разработки атомного оружия, сверхоружия, которое огромную роль сыграет после войны. Так что у союзников были, конечно, серьезные большие секреты от Сталина.
В целом, если даже посмотреть переписку, почитать ее свежим взглядом, Советский Союз выглядит более достойно, честно и прямо в этих отношениях, чем западники.
0
12.00
