За последние 350 лет не было ни одного поколения русских людей, которое не было бы ограблено собственным государством. Медные деньги Алексея Михайловича, бумажные ассигнации Екатерины II, отмена крепостного права, разорившая помещиков и загнавшая крестьян в долговую яму, советские принудительные займы и конфискационные денежные реформы — этот список не полон и, как показывает новейшая история, не закрыт.
Павловская денежная реформа 1991 года, замораживание вкладов в Сбербанке, гиперинфляция, дефолт... Нынешнее поколение российских граждан, кажется, уже должно понять: лучшее, что можно сделать с деньгами,— держать их подальше от государства.
Замораживание накопительной части пенсий, которое, судя по высказываниям правительственных чиновников, может превратиться в отмену, в историческом смысле лишь незначительный эпизод. Настораживает, однако, то, что конфискационные "реформы", случавшиеся ранее раз в 30-50 лет, явно участились. Россия и в прошлые столетия не была хорошим местом для сбережений и инвестиций, а последние события могут окончательно испортить ее репутацию — даже у тех граждан, которые не очень хорошо выучили уроки истории.
Царский курс
Чтобы найти деньги на присоединение Украины в ходе польской кампании, царь Алексей Михайлович не придумал ничего лучшего, чем заменить серебряные рубли медными по номинальному курсу 1:1. Рыночное соотношение цен серебра и меди составляло в то время 62:1.
Собственных серебряных рудников в России в XVII веке не было, серебряные монеты — йоахимсталеры (в просторечье ефимки) получали из Европы, а затем перечеканивали в рубли на Московском денежном дворе. В ходе этой операции вес монеты уменьшался, а государство зарабатывало около 28%.
В конце 1653 года началась битва за Украину — была объявлена война Польше. Срочно понадобились деньги. Но "на требование царя тотчас прислать к нему в поход 100 000 рублей "или сколько зберется больши или меньши" и везти их "наспех" бояре, ведавшие в отсутствие царя Москву, могли выслать только 30 000 рублей", писал историк Константин Базилевич.
Бюджет оказался на грани дефолта. Было принято решение о выпуске новых серебряных денег. "Рублевый ефимок", выпущенный в 1654 году, был легче прежнего, доход от перечеканки вырос до 100%.
Кроме того, планировалось наладить выпуск новых медных монет. Из фунта меди планировалось "нарубить" монет на 10 руб., в то время как его рыночная стоимость составляла всего 12 коп. "Если не считать расходов, связанных с чеканкой монет, общий доход от денежной операции должен был составить 223 405 рублей от перечеканки серебряных ефимок и 3 952 000 рублей от выпуска медных денег,— заключал Базилевич.— Эта сумма приблизительно в два раза превосходила госбюджет в последней четверти столетия и почти в 10 раз — расходы на содержание армии иноземного строя во время Смоленской кампании".
Война затянулась на 13 лет, планируемый выпуск 4 млн руб. медью был многократно увеличен. Власти всеми способами наращивали запасы меди, не только скупая ее у иностранных купцов и строжайше запретив частную медную торговлю, но и переливая в деньги медную посуду.
Колоссальная денежная эмиссия подкреплялась только царским именем. "Иноземцы в своих иноземных деньгах сличают цену по положению в них матерьялу, а не по власти королевской. Мы не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя царя своего величаем",— объяснял основы российской монетарной политики русский экономист-теоретик того времени Иван Посошков.
Несколько лет эта логика работала. Перелом произошел в конце 1658 года, начала разгоняться инфляция, а на рынке возникли две цены — "белыми" и "красными" деньгами. "Подделка монет в России в XVII веке превратилась в настоящее бедствие",— утверждает историк Г. Н. Польской. По данным историка Н. Полетаева, в XVII веке было казнено около 7 тыс. фальшивомонетчиков, а у 1,5 тыс. были отрублены руки.
Стал обнаруживаться недостаток в продуктах, его первым почувствовали войска. Население перестало принимать медные монеты. Базилевич писал: "В январе 1661 года солдаты, рейтары и стрельцы, стоявшие в Могилеве, подали челобитье на местных мещан, которые отказывались торговать на медные деньги".
К лету 1662 года начались волнения среди населения крупных городов. Вышли на площадь и москвичи. В ночь на 25 июля 1662 года в столице была зачитана прокламация со списками "изменников", повинных в ухудшении положения горожан и ситуации в войне с Речью Посполитой. Восставшие решили идти в Коломенское к царю. Алексей Михайлович вынужден был выйти к народу и успокоить толпу. В это же время в Москве было арестовано около 200 человек, а город был блокирован армией. В результате ликвидации мятежа, по некоторым данным, было убито и утоплено около 7 тыс. человек. Потом начались массовые аресты, а следствие в Москве продолжалось до августа.
На власть мятеж подействовал отрезвляюще. Царским указом 15 июня 1663 года было велено медные деньги "отставить" и закрыть денежные дворы в Новгороде и Пскове. Запрещалось также пользоваться медными деньгами при торговых сделках. С 1 июля 1663 года устанавливался двухнедельный срок в Москве и месячный срок в городах для обмена медных денег на серебряные из расчета 1:100, что практически соответствовало реальной стоимости металлов.
"Бумажные деньги — суть гидры народные"
Нехватка серебра остро ощущалась до начала XIX века, когда стали полноценно разрабатываться российские серебряные месторождения. А увеличение количества торговых операций в середине XVIII века требовало наращивания денежной массы. Кроме того, в связи с постоянными военными кампаниями увеличивался дефицит бюджета. Выходов из затруднительного финансового положения было найдено два: продолжить уменьшать вес монет и покрывать расходы казны эмиссией бумажных ассигнаций.
Первые проекты перехода к бумажным деньгам появились в царствование Петра III, но фактически стали реализовываться уже при Екатерине II. Массовый выпуск ассигнаций начался в 1769 году, и первое время, благодаря умеренной эмиссии и политике взимания части податей новыми деньгами, удавалось держать хороший курс ассигнаций.
А потом возникла проблема дефицита бюджета. "Обозначились две позиции,— утверждает историк А. Г. Мартынов.— П. А. Шувалов предлагал фактически неограниченную эмиссию ассигнаций, выдав их в виде кредита под 8% на 20 лет помещикам и городам. А. А. Вяземский, категорически возражая, указывал на то, что дворяне на эти средства приобретут импортные предметы роскоши, стимулируя зарубежного производителя, деньги промотают и долгов традиционно платить не будут. Более того, они переложат тяжесть процентов на крепостных".
Была создана специальная комиссия, которая приняла фантасмагорические аргументы Шувалова о производительном использовании помещиками полученных ссуд. Помещикам было рекомендовано "обратить нашу щедроту в сущую свою пользу, радея вящее о земледелии, об умножении произрастаний нужных к пропитанию и для торговли, и, средством сим вспомогаем, возвысить всякое благоустройство своего хозяйства, заплатить долги, отягощающие имение его, и не употребить к умножению вредной роскоши или инако во зло благой от нас помощи..."
С 1769 по 1800 год денежная масса в ассигнациях выросла с 2,5 млн до 213 млн руб. Это, вот сюрприз, привело к обесцениванию бумажных денег. "Особенно ощутимо их курс стал снижаться с 1790 года. Если в первые годы выпуска они ходили на Петербургской бирже практически по номиналу, то в 1790 году за бумажный рубль давали только 87 копеек серебром, а в 1800 году — 66 копеек",— приводит данные историк Александр Бугров.
"Прилив денег бумажных,— писал Александр Радищев,— поток плотины разорвавшейся, покроет все торговое обращение, земледелие и рукоделие будет томиться, и число монеты бумажной возрастет до того, что цена ее будет меньше, нежели лист бумаги, на нее употребляемый". Революционер пришел к объективной оценке ассигнаций как эмиссионного налога на население: "Бумажные деньги — суть гидры народные". Вывод делался крамольный: "Государь, который деньги делает, есть вор общественный, если не вор, то насильствователь".
Чиновники старались скинуть "бумажную" часть своего оклада, обменивая ее на серебряные монеты. Основная масса населения доступа к серебру не имела и ассигнации меняла на медь. Это привело к возникновению так называемого народного лажа — к отсутствию единой оценки денежных знаков, оценка разнилась от сделки к сделке.
С требованием выкупа
К началу 60-х годов XIX века в России госдолг достиг астрономических значений. "За 30 лет, предшествовавших крестьянской реформе, с 1832 до 1862 года, правительство израсходовало 1,37 млрд рублей свыше полученных доходов,— пишет историк Л. В. Каленюк.— Начиная с 1845 года не было ни одного года без дефицита". До трети всех расходов бюджета приходилось на военные нужды. В этих условиях правительство разработало проект крестьянской реформы, в результате которой в проигрыше остались и крестьяне, и помещики.
Основными разработчиками манифеста 19 февраля 1861 года были финансисты — этим определялись особенности реформы. К ее началу задолженность помещиков по займам перед государством составляла порядка 900 млн руб., а обеспечением чаще всего служила их земля. Правительство нашло способ вернуть займы и освободить эти земли от обременения — обязало крестьян выкупать их с помощью кредита на 49 лет.
При этом на превращение крепостных крестьян в частных собственников, владеющих землей, государство не потратило ни копейки собственных средств. "Кредит... не налагал никаких определенных обязанностей на власть, которая им этот кредит навязывала",— писал в книге "Великая реформа", вышедшей к юбилею реформы в 1911 году, Дмитрий Шахновский.
По мнению советского историка Петра Зайончковского, финансовый выигрыш государства составил 700 млн руб. С 1861 по 1906 год (когда платежи по выкупным кредитам были отменены) правительство взыскало с бывших помещичьих крестьян свыше 1,6 млрд руб.
Переданная крестьянам надельная земля была оценена в 1,218 млрд руб., и государство при расчете с помещиками обязывалось полностью компенсировать эту сумму. Помещики получили лишь 902 млн руб., 316 млн были вычтены в качестве задолженности земельным и прочим банкам. Но и оставшаяся сумма была выплачена не реальными деньгами, а пятипроцентными банковскими билетами и выкупными свидетельствами, которые котировались на бирже значительно ниже номинальной стоимости.
Кому должен — прощаю
После революционной конфискации вкладов и займов, а также распродажи ценностей советское правительство решило в добровольно-принудительном порядке распространять займы — срочные долговые бумаги. 20 мая 1922 года был осуществлен выпуск первого советского госзайма сроком на восемь месяцев. "Вследствие натурализации хозяйственных связей, послевоенной разрухи и голода, а также прогрессировавшего обесценения бумажных денег заем был выпущен в хлебных единицах — пудах ржи,— пишет историк Василий Страхов.— Объем "Первого внутреннего краткосрочного государственного хлебного займа 1922 года" составлял 10 млн пудов".
В марте 1923 года последовала эмиссия второго хлебного займа на 30 млн пудов ржи, а в ноябре — сахарного займа в объеме 1 млн пудов сахара-рафинада. За ними последовали десятки денежных займов, причем сроки их погашения постоянно увеличивались. Третий государственный восьмипроцентный внутренний заем 1927 года размещался уже со сроком десять лет. C июля 1936 года, с Государственного внутреннего займа второй пятилетки (выпуск четвертого года), все внутренние займы в СССР были рассчитаны на 20 лет.
Размещение займов сопровождалось масштабной агитацией. С конца 1920-х годов акцент делался "на политическом значении участия городского и сельского населения в займе, важности его успеха для проведения индустриализации и укрепления обороноспособности страны Советов". К концу 1929 года размещенные среди трудящихся займы составляли уже более трети госдолга СССР. А его общая сумма достигла 1,9 млрд руб.
"Коллективная подписка в рассрочку... обычно проводилась по следующему сценарию: сберкассы выдавали предприятиям, учреждениям и организациям инструктивные материалы о порядке размещения займа, бланки отчетности и так называемые закрепительные талоны, в которых фиксировалась сумма подписки каждого работника... Работник расписывался в подписном листе, где указывалась сумма, на которую приобретались облигации. После этого подписные листы передавались в бухгалтерию для производства ежемесячных удержаний из заработной платы",— описывает подписку на займы Страхов.
Этот механизм функционировал вплоть до 8 апреля 1957 года, когда первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев заявил о "необходимости прекращения дальнейшего выпуска массовых займов в виду ускоренного нарастания бюджетных расходов, связанных с обслуживанием и погашением внутреннего государственного долга". 19 апреля 1957 года при "поддержке трудящихся" появилось постановление ЦК КПСС и Совмина СССР, согласно которому с 1958 года прекращался выпуск массовых займов, а погашение ранее эмитированных было отсрочено до 1977 года.
Известен такой анекдот хрущевского времени — одна дама увидела огромную очередь в зоопарк: "Что там дают?" Ей ответили: "Это очередь к слону. Он скупает облигации госзаймов".— "Но почему? Зачем?" — "А слоны по триста лет живут!"
Очередная последняя жертва
Денежная реформа 1947 года была проведена за две недели. Были отменены продовольственные карточки, а денежная масса уменьшена с 59 млрд до 6 млрд руб. В постановлении Совмина сообщалось: "При проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берет на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва".
На деле наибольшие жертвы приняло на себя как раз население. "Суть реформы состояла в том, что производился обмен старых денежных знаков на новые в соотношении 10:1 при неизменном масштабе цен,— поясняет историк В. Н. Мамяченков.— Отсюда следует, что наличные деньги населения обесценивались ровно в 10 раз. Были некоторые исключения: вклады в сберкассах до 3 тыс. рублей обменивались в соотношении 1:1 (таких было примерно 80%), от 3 тыс. до 10 тыс. рублей — три старых рубля за два новых, а свыше 10 тыс. — два старых за один новый".
Одновременно проводилась конверсия госзаймов, кроме займа 1947 года. Они объединялись и обменивались в соотношении 3 руб. в облигациях прежних займов на 1 руб. нового единого займа с уменьшением выплачиваемого процента.
О проведении реформы заранее не сообщалось, однако руководителям республик и областей были разосланы секретные конверты с руководством и наставлением вскрыть только после получения распоряжения. В тайне все сохранить не удалось, и население узнало о готовящейся конфискации.
"Уже несколько дней народу на улицах тьма,— описывает эти события московский инженер Виктор Кондратьев,— все магазины — и коммерческие, и комиссионные, и промтоварные — облеплены очередями... Ну а вечером рестораны коммерческие штурмовали с боя, крики, брань. А кто-то просто последние сотни решил спустить, потому как начнется новая жизнь, с новыми деньгами и без карточек, чего уж старые деньги беречь".
Уже за две недели до реформы, 30 ноября 1947 года, МВД СССР доложило руководству страны о необычной ситуации в столице: "В Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые дензнаки из расчета 10-12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промтовары". Выручка московских ресторанов 30 ноября увеличилась вдвое. С не меньшей активностью граждане спасали вклады в сберкассах.
Вскоре министр финансов Зверев докладывал Сталину: "Задачи, поставленные при проведении денежной реформы, разрешены". Докладу вторила пресса. "Вся страна горячо одобряет денежную реформу и отмену карточной системы,— сообщала "Правда" 16 декабря 1947 года.— Спасибо партии и правительству за заботу о нуждах народа".
1.0
60.00
