ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Ноя. 2, 2016

Стоим на площадке между балконом и пустой шахтой лифта. С высоты видны котлованы, горы камней и грязный бассейн — залитый дождями пункт теплоснабжения. Неподалеку отсюда режиссер Федор Бондарчук снимал блокбастер о вторжении инопланетян. Военный микрорайон на улице Левобережной выглядит как место проигранного сражения. Мертвый город, дома без людей. А внизу, у будки охраны, нас ждут люди без домов, коллеги полковника Игоря Давыдова.

По подсчетам военнослужащих, в 2014—2015 годах только в Москве стали бомжами более 10 тысяч семей — около 40 тысяч человек. Не сдан в эксплуатацию 31 дом: в Молжанинове, в районе Хорошевского шоссе, на улице Левобережной. Многих очередников Минобороны заставило выписаться из служебных квартир, собственного угла семьи до сих пор не имеют.

Подполковник Андрей Гладких и его жена Виолетта показывают штампы в своих паспортах. Отметки о снятии с регистрационного учета в графе «Место жительства» есть, о новой прописке — нет.

— Перед вами бомжи. У других ребят такие же печати. Как устраиваться на работу, ездить отдыхать, оформлять кредиты? Никак. Мы — бездомный полк. Когда это закончится? — Виолетта оглядывается на стройку. — Спрашивали у представителей департамента жилищного обеспечения Минобороны, они веселятся: «Премьер-министр России всё о деньгах сказал. Держитесь».

«Бездомный полк» — название инициативной группы военнослужащих, отстаивающей права офицеров-очередников. Два года армейцы и их семьи забрасывают письмами правительство РФ, обращаются в различные комитеты и комиссии, проводят митинги и пикеты.

— Судя по результату, стреляем холостыми, — подводят итог военные.

Мы пытаемся вернуться к многоэтажкам — посмотреть квартиры летчиков, подводников, ракетчиков, военных инженеров, но охранники не пускают — майоров, капитанов, подполковников, их жен и детей…

— Мы идем в свои квартиры. И туда нельзя?! — возмущаются мужчины.

— Приказ начальства.

«Ни здоровья, ни дома»

За день до нашей с фоторепортером поездки на улицу Левобережную я звонила в Белгород, Санкт-Петербург и Анадырь — «Бездомный полк» прислал список пострадавших военнослужащих, которые еще в 2014 году должны были переехать в Москву. При увольнении из Вооруженных сил в соответствии с Федеральным законом «О статусе военнослужащих» офицеры написали заявления на получение квартир по избранному месту жительства. Позже им вручили предварительные извещения на метры в столице — в тех самых недостроенных домах на улице Левобережной.

Общаться по телефону согласились семь человек. Пятеро из них отвечали на вопросы, находясь в больнице.

Слова офицеров звучали как рапорты.

— Капитан I ранга Алексей Лысенко. Живу в Санкт-Петербурге. Женат, двое детей. Стою в очереди на жилье с 2006 года. При Сердюкове был выведен за штат за несогласие с реформами. Давно должен получить квартиру в Москве на Левобережной. Снимаю жилье за 35 тысяч рублей. — В этот момент Алексея Лысенко отвлекла медсестра. Я слышала, как она говорит ему, где в палате можно хранить вещи и продукты. — Меня переводят в общую терапию, извините. Вот чем заканчивается защита Отечества: ни здоровья, ни дома…

— Майор юстиции Игорь Чуйков. Кадровый офицер, инвалид II группы, умирающий бомж. Семь лет вместо положенных трех прослужил на Новой Земле — на ядерном полигоне. Долго ждал перевода. Перебросили в Видяево. Участвовал в работах по подъему, осмотру, разбору подводного ракетного крейсера «Курск». Я знал погибших ребят, и я их вытаскивал… — тут Игорь Дмитриевич сбился. — Нет, нормально… продолжаю: входил в следственную бригаду, полгода провел на плавучем доке-50 поселка Росляково. Выведен в распоряжение по болезни в 2003 году. Два инфаркта, два инсульта, сложная многофакторная тромбофилия. Могу передвигаться не более полутора-двух часов, затем ноги отекают и отказывают. Женат. Сыну 12 лет, дочери — 11. Поставили на учет как нуждающихся в жилье в 2005 году. Из-за квартиры пришлось судиться: нам предлагали довольствоваться служебной в вымирающем посёлке на Кольском полуострове, а собственную в другом регионе не давали, исключали из списков, подделывали документы. В данный момент ютимся в Белгороде у родственников. Не уверен, что доживу до новоселья…

— А можно опишу мамину ситуацию? — попросил Андрей Саркисян. — Она служила в армии 23 года: в Армении, в Корякском автономном округе, в Якутии, на Сахалине. Вырастила троих детей, будучи майором. На пенсии хотела переехать в Москву, но Минобороны обмануло ее с квартирой. Вынудило согласиться на жилищную субсидию, а когда мать оформила бумаги, заявило, что с субсидией она имеет право приобрести квадратные метры на Камчатке и нигде больше. Мы дошли до Верховного суда, доказывая, что, согласно действующему законодательству, военнослужащему не может быть предложена квартира в регионе, отличном от избранного им постоянного места жительства, однако ничего не добились. Елена Саркисян остается в служебной малометражке.

Пострадавшие по вине Министерства обороны РФ перечисляли фамилии «армейских бездомных»:

• подполковник медслужбы Тененико уволен по сокращению в 2004 году без жилья и субсидии, бомжует с женой и двумя детьми;
• капитан-лейтенант Фролов уволен по сокращению в 2004 году, получил жилищный сертификат в 2006 году, на который ничего не смог купить;
• майор Екимов скончался в госпитале Бурденко, служебная квартира отошла государству…

Потом я просто перестала записывать.

«В 54 года не знаю, что такое свой угол»

Мы замерзаем у решетки перед стройкой на Левобережной улице. В Москве идет первый снег. У детей капитана запаса Евгения Якименко Алисы и Кирилла краснеют носы. Еще полчаса на холоде — и они простынут. Евгений Якименко говорит торопливо:

— Я служил недалеко от Серпухова, уволили по состоянию здоровья в 2009 году, имел право на жилье в Москве. Квартира здесь, в недострое. Чтобы дети могли посещать детсад и школу, нам пришлось временно прописать их у бабушки в Новогирееве. У нее кооперативная квартира, и она ее единственная владелица. Никаких прав на эту недвижимость мы не имеем, о чем сразу недвусмысленно были предупреждены. Минобороны, когда узнало о прописке детей, пересчитало площадь полагающегося нам жилья. Близких вычеркнули, дают 36 квадратных метров на четырех человек. Но и те недоступны, пока ведомство не сдаст дома.

— Маленьких детей исключают из списка. Повзрослевшие ребята, которым по 23—28 лет, не могут жениться и выйти замуж, потому что тогда мамы и папы получат к старости не 2—3-комнатные квартиры, а «однушки», — дополняют Виолетта и Андрей Гладких. — Умирают военнослужащие — и родственники теряют жилье. Мужья боятся уходить на пенсию, держатся за службу, чтобы не вылететь из очереди. Жены с детьми снимают квартиры в Москве, платят по 35—45 тысяч рублей за аренду и караулят недостроенные дома, а мужья служат в Буденновске, как в нашем случае. Время идет, и люди иногда думают, что Минобороны нарочно затягивает ситуацию с недостроенными микрорайонами, надеясь, что семьи сами, естественным путем, сойдут с дистанции.

Пока кто-то из офицеров разворачивает футболку с трафаретом «Обманутые защитники Отечества», достает из рюкзака плакат о бездействии Минобороны, чтобы показать журналистам, в чем и с чем «Бездомный полк» ходит на митинги, полковник Игорь Закордонец молча стоит в стороне.

— Что тут скажешь? Мне 54 года, отдал армии 37 лет. Был командиром инженерно-саперных, инженерно-технических, инженерно-дорожных, инженерно-фортификационных подразделений, преподавал и руководил кафедрой Нижегородского военного училища. И до сих пор не знаю, что такое свой угол, — вздыхает Игорь Иванович. — Мотался по коммуналкам, общагам, служебным квартирам. Где размещали, там и жил. Сказали: «Получишь квартиру на Левобережной», — ладно. Не важно, что дом строился с нарушениями, не подключен к инженерным коммуникациям, и ему был рад, ждал. У меня жена со сломанным позвонком, сын-девятиклассник, а мы в служебке… Езжу сюда, на Левобережку, и гляжу, как новое здание приходит в негодность.

«Два года назад успокаивали, сегодня… нападают»

Светлана Боеракова, жена военного пенсионера, — «спец по одиночным пикетам». Активисты «Бездомного полка» так и говорят: наш мастер ближнего боя, спец… Супруге подполковника пришлось им стать.

— Если муж пойдет на митинг — разнервничается и попадет в клинику. Уволился с кучей болячек. Стараюсь его беречь. Дети выросли: дочке 27 лет, сыну 33. Наши родители умерли. Хорошо, что не застали всего этого… Мы официально стоим в очереди с 2002-го, — вспоминает год Светлана Александровна. — Последние 20 лет жили в служебной квартире на улице Генерала Глаголева, 17. Тот дом снесли, и 62 квартиры из 70 «расслужебили» — они перешли в собственность военных. А мы, невезучие, не нашли, кому дать взятку. В 2014 году, когда на подъезде появилось объявление о сносе, я побежала в департамент жилищного обеспечения (ДЖО) — спрашивать, можно ли рассчитывать на свою квартиру. «Не волнуйтесь, — успокоили. — Начнут сносить, всё решим».

Снесли, Минобороны подало иск о принудительном выселении нас в Молжаниново, на улицу Синявинскую. Это гетто для военных отставников. Рядом кладбище и аэропорт. Условий никаких. То без света сидят, то без воды. Отказались туда ехать.

Я и писала в Минобороны, и ходила, и пикеты устраивала. Когда в 2014 году встала под окнами ведомства с плакатом: «Выслуга 25 лет. Где квартира? » — мне позвонили из департамента жилищного обеспечения, пообещали помочь, но так ничего и не сделали. В конце 2015 года принесла на Фрунзенскую набережную, к зданию Генштаба, другой плакат: «Спасибо ДЖО за индивидуальный подход». На меня напали трое крепких парней. Силой оттащили. Больше не церемонятся. Нам с мужем квартиру не дают: или заселяйтесь в Молжаниново — или идите к черту! Даже субсидию не предоставляют. Мы отнесли в суд исковое заявление. На днях состоится предварительная беседа.

— Официальные лица Минобороны неохотно идут на контакт с офицерами «Бездомного полка», — подключается к беседе участник инициативной группы Роман Федоров. — В августе были в Общественной палате РФ, встретили там заместителя департамента жилищного обеспечения Игоря Лысенко, поинтересовались, когда достроят наши дома. Вместо ответа он пожелал «здоровья и терпения». В 2015 году генеральный директор ГУОВ Тимур Иванов обещал достроить объекты за несколько месяцев. Не достроил, что не помешало ему занять пост заместителя министра обороны в 2016-м. Изредка получаем ничего не значащие отписки от представителя ГУОВ Максима Пастухова… У людей один выход — судиться, но из нескольких тысяч пострадавших в Москве пока выиграли процессы всего две семьи. Суд признал бездействие чиновников Минобороны неправомерным и обязал передать квартиры в собственность истцам.

Бабушка из студенческого общежития

Офицеры провожают нас к «самому счастливому очереднику» — к 60-летней военнослужащей, несколько недель назад получившей квартиру в новостройке на Левобережной. Из 23 домов микрорайона сданы 2. Бабушке выделили жилье на первом этаже одного из зданий.

София Васильевна Пашталян провела в студенческом общежитии 12 лет. С сыном, дочерью, внуком и учащимися Университета природообустройства. Это после 22 лет службы в армии.

София Васильевна в курсе, что в ее новом доме летом не было холодной воды, что трубы канализации лежат на поверхности, и в морозы их может прорвать. Что горячая вода еле доходит до 7-го этажа…

— И рамы в окнах держатся на честном слове. При сильном ветре их вынесет, но ничего. Я так благодарна, что у меня есть своя комната и кровать, — повторяет София Пашталян. — Занавески повешу, коробки распакую. В ноябре наконец смогу оставить службу.

— Наверное, в Министерстве обороны России изучили документы, увидели ваш возраст и решили помочь? Вы же стояли в очереди с 2004 года?

— Да, с 2004-го. Но с министерством было так: летом они торжественно сдавали этот дом, резали ленточки, запускали в небо шары, давали интервью телевизионщикам… И я очутилась в нужном месте в нужное время, — считает Пашталян. — Подошла к одному мужчине и спросила: «Сколько можно надо мной издеваться? !» Слова записали, а мужчина оказался… заместителем министра обороны. Так у меня появилась квартира.

Более 20 тысяч семей военных из Москвы, Петербурга, Белгорода, Твери не имеют квартир. Они все еще ищут свое «нужное место и нужное время»…