Киану — всеобщий любимец. И не только потому, что снялся за свои 57 лет в 107 фильмах, многие из которых стали культовыми. Журнал The New Yorker однажды написал о нем: «Ривз слишком хорош для нашего мира». И с этим трудно не согласиться.
Киану анонимно и без всякой саморекламы жертвует миллионы долларов детским больницам, отдает огромную часть своих гонораров от очередной «Матрицы» членам съемочной группы (потому что, по его мнению, они больше, чем он, заслуживают этих денег). Если в поисковую строку Google забить слова Keanu good guy (Киану — хороший парень), выйдет немыслимое количество историй, видео с миллионными просмотрами (как, например, сцена в метро, когда Ривз уступает место женщине с тяжелой сумкой), мемов и тому подобного, и все они об одном — это доказательства, какой Киану хороший человек.
Разумеется, у публики есть потребность восхищаться своими кумирами даже в случаях, когда они проявляют самую малейшую щедрость, доброту и искренние чувства. Но то, как ведет себя Ривз, достойно восхищения даже без учета его славы. Ведь он хорош не только по голливудским стандартам, но и по общечеловеческим. Именно поэтому его фото на уличной скамейке с сэндвичем в руке и подписью «Грустный Киану» ураганом проносится по Всемирной паутине и вызывает невероятное сочувствие у миллионов людей по всему миру — его любят и жалеют не как звезду, а как своего, родного человека. Кстати, совсем недавно на вопрос о том, было ли ему действительно грустно в тот день, Киану смущенно ответил: «Да нет, я просто был голоден». И добавил: «Кое-что происходило в моей жизни, и мне нужно было это как следует обдумать».
Актриса Дайен Китон как-то очень точно заметила: «Киану окружен тайной, и это придает ему еще больше очарования». Действительно, Ривз не дает пищи таблоидам и любителям подсматривать за личной жизнью звезд. Особенно скрытным Ривз стал после череды трагических событий — в 1999 году возлюбленная актера Дженнифер Сайм потеряла их общего ребенка. А спустя два года Дженнифер, так и не сумев справиться с депрессией, погибла в автокатастрофе. И эти трагедии определили и навсегда сформировали жизнь и будущее Ривза. Как и смерть от передозировки наркотиков его друга юности 23-летнего актера Ривера Феникса. Самому Киану было в тот год 29 лет...
Детство Ривза не отличалось особым благополучием. Родители были богемными «людьми мира», бесконечно перемещаясь между странами и континентами со своими детьми. Они познакомились на пляже в Бейруте, мать актера Патрисия — англичанка, отец Сэмюэл — с китайскими и гавайскими корнями. После рождения Киану семья перебралась в Австралию. А когда родители расстались, дети с матерью отправились в Нью-Йорк, а потом в Торонто. С матерью Киану поддерживает очень трогательные отношения, как и с сестрой Ким. Она давно больна раком и борется с ним вместе с братом...
Учитывая, что жизнь актера не назовешь безмятежной, ему часто задают вопросы о том, как он справляется с тревогой и страхами. «Я дышу. Пытаюсь понять, почему мне страшно, что все это значит. Не позволяйте страху завладеть вами, когда вы собираетесь сделать то, чего боитесь», — ответил Киану на днях ведущему популярного вечернего шоу. Аудитория захлопала. А Ривз вдруг неожиданно спрятал лицо в ладонях и сказал: «Нет. Не так. Бойтесь, но не сдавайтесь». Возможно, эти слова как раз то, что всем нужно услышать в наступившем году? И мир будет справляться с трудностями гораздо лучше, если мы все постараемся быть похожими на Киану?
Что же до романов (а как же без них нормальному мужчине?), то у Киану их было несколько (в том числе с Софией Копполой), но он никогда не афишировал романтическую сторону своей жизни. С 2018 года партнершей Киану является 48-летняя Александра Грант, художник. Они давно знали друг друга, и постепенно дружба переросла в нечто большее. Иногда Александру называют даже невестой Ривза, но никто из них не подтверждает и не опровергает подобные слухи. Впрочем, уникальность и особый статус Киану таковы, что даже репортеры желтых изданий практически не пытаются его «уличать», выводить на чистую воду и задавать провокационные вопросы. Такой привилегией, безусловно, мало кто из звезд может похвастаться.
Тем приятнее в последние годы наблюдать за новым успешным витком его долгой карьеры, прозванным в народе «Кианусансом». Вышла новая, четвертая по счету картина, исследующая апокалиптическую вселенную «Матрицы», на подходе новые серии «Джона Уика» с Ривзом в главной роли. Кстати говоря, после завершения съемок четвертой части «Джона Уика» Ривз подарил всем каскадерам, исполнявшим трюки в картине, часы за 10 тысяч долларов.
— Киану, вам было интересно снова вернуться в «Матрицу»?
— Очень волнующе. Я верю, что мой герой Нео — один из самых замечательных героев в истории кино. Понимаю, как мне повезло сыграть его и быть частью четвертого фильма этой прекрасной франшизы. В фильме есть все — любовная история, экшен, в нем полно идей и смыслов, и огромной для меня привилегией было еще и участвовать в его подготовке. В «Матрице: Воскрешение» нас заставляют посмотреть правде в глаза, всерьез задуматься, что мы из себя представляем и что вообще происходит с нами. Дают шанс заглянуть в наше коллективное будущее — что нас ждет, если не станем хотя бы немного получше. Удивительно, насколько создатели этих картин способны не то чтобы предсказывать, но явно предвидеть, как будут развиваться события на нашей планете. 23 года тому назад в первом фильме Вачовски описали ближайшие 20 лет — проблемы, связанные с цифровизацией всего и вся, природу этого прогресса, так называемую виртуальную жизнь, показали, как она на нас повлияет. Позволили нам заглянуть в это будущее, задав рамки, в которых мы думаем и говорим об этом теперь. И вот сейчас они снова умудрились это сделать — взяли и показали нам, что будет еще через 20 лет. С помощью тех же персонажей и истории. Уму непостижимо, как это у них получается!
— В трилогии зрители увидели поистине революционный подход к съемкам целых эпизодов экшена, необычно и оригинально стилизованные боевые сцены. Вы вообще подозревали тогда, в самом начале, во что, так сказать, «вляпались»?
— Я был потрясен, получив роль в этом проекте. И конечно, мне пришлось очень многому научиться. Освоить целый спектр боевых искусств и техник работы на тросах, проволочных сетках — всего, что необходимо для съемок в динамичных остросюжетных фильмах. Пришлось приучить свое тело принимать физическое «наказание» за время долгих тренировок. Но главное, что меня привлекло и поразило, — та самая вселенная и общая концепция, которую создавали на моих глазах авторы «Матрицы». Мне кажется, это привлекает зрителей гораздо сильнее, чем экшен-сцены и то, как они были выстроены и сняты. Но я знал с самого начала, что меня ждет, так как «Матрица» сразу была задумана как трилогия. И как только первый фильм оказался успешным, Вачовски получили возможность снять еще два.
— Во время съемок четвертого фильма — после большого перерыва — не слишком тяжело было снова подвергать свое тело таким испытаниям? Да и в фильмах о Джоне Уике тоже вашему герою немало достается...
— Я уже не могу делать все, что делал 20 лет тому назад. Но компенсирую это мастерством и опытом. Снимаясь все эти годы в «Джоне Уике», я хорошо овладел различными техническими приемами и навыками, позволяющими с помощью определенной хореографии выстраивать движения. Таким образом, чтобы снизить физическую нагрузку во время съемки определенных сцен. К тому же не забывайте о появлении новых технологий, которые актерам реально помогают. Ничего подобного, когда мы снимали первую «Матрицу», и в помине не было.
— Вы не находите странным, что самые известные ваши роли случились в фильмах, основанных на борьбе, насилии, в то время как вы сами очень миролюбивый и спокойный человек?
— Ну, это всегда связано с использованием и одновременно укрощением, усмирением внутренней энергии... Насилие точно не в моей натуре, и мой интерес к боевым искусствам связан исключительно с подготовкой к ролям. Но меня всегда вдохновляли восточные философии и искусство, посвященные поискам внутренней гармонии, баланса.
— В каком виде восточных боевых искусств вы преуспели больше всего?
— Я очень хорош в фильме «Мастер тай-цзи». (Смеется.) Но в реальности, несмотря на высокий боевой дух, мне нужно изрядно попотеть, чтобы сразиться даже с бойцом среднего уровня. Недостаточно владеть приемами, это целый комплекс из философии, изнуряющих тренировок и бесконечного терпения. Впервые я заинтересовался этими вещами лет в 10—11, но прозанимался айкидо всего лишь месяц, о чем жалею. Потом только перед съемками первой «Матрицы» начал тренироваться. В детстве моей единственной страстью, как у всех детей в Торонто, был хоккей. Я играл и тренировался все свободное время и мечтал стать профессиональным хоккеистом и выступать за сборную Канады на Олимпиаде. Моя мама была дизайнером одежды, у нее было свое ателье. Я в выходные собирал там с пола булавки, подметал, мыл полы и получал деньги на карманные расходы. А мой отчим, он был режиссером, во время летних каникул пристроил меня ассистентом на съемки боевика с Чаком Норрисом. Кажется, мне тогда было 15 лет. Летом вечная проблема у родителей — куда детей девать, вы же понимаете. Так вот, я чего только не делал во время этих съемок. Таскал оборудование, отгонял толпы любопытных от площадки, доставал особую газировку для актеров. Хотя моя главная задача заключалась в том, чтобы наполнять огромные ведра кусками льда — для хранения в холоде бутылок и еды.
Но у меня оставалось время наблюдать за актерами и в камеру смотреть, а не только перетаскивать ее с места на место. Видел, как идет работа на площадке, что это вообще такое — съемки, все эти генераторы, свет, работа ассистентов по кастингу, костюмеров — постоянное движение сотен людей. Кино, съемки — это всегда аврал, свистать всех наверх, общее дело, ручная работа. И я очень люблю все это. Хоть сейчас могу вам наколоть кучу льда — в чем проблема? Нет ничего лучше, чем участвовать самому в работе такого живого механизма, как съемочная площадка. В любом качестве. (На съемках «Джона Уика 4» в Париже Ривза засекли тянущим в гору операторский кран. — Прим. ред.)
— И с тех пор вы решили стать актером?
— Я поступил в школу драматических искусств в Торонто. Один год продержался. На следующий год они мне не разрешили вернуться. Нет, не из-за плохого поведения. Моя главная проблема была в творческих расхождениях с директором школы. (Улыбается.) Полагаю, я оказался слишком уж любознательным. Заноза в заднице, иными словами. Все время задавал вопросы «Зачем?» и «Почему так?». Но я до сих пор считаю, что актерская работа во многом заключается в выяснении причин и мотивов — как у следователей. Для этого мы и сотрудничаем с режиссерами. Чтобы получить ответы на вопросы. И если нет согласия, возникает конфликт. Да, у меня было несколько таких ситуаций, когда отношения с режиссером оставляли желать лучшего. Возможно, я тогда был еще недостаточно взрослым, несдержанно, эмоционально себя вел. Мог поскандалить в монтажной. К счастью, таких случаев за мою карьеру было совсем немного. И я никогда не скажу, на каких картинах это было.
— Как вы справляетесь с усталостью? Знаю, что съемки последних частей «Джона Уика» в Париже осенью проходили очень тяжело. Почти всегда ночью, да еще и с учетом жестких ковидных протоколов...
— Чашка горячего чая с лимоном и медом. Не знаю. Бью себя по щекам. Вот так. (Дает себе пощечину.) Растягиваюсь. Концентрируюсь. Главное — это концентрация. Фокус.
— Одним из самых важных в вашей карьере фильмов стал, безусловно, «Мой личный штат Айдахо» Гаса Ван Сента... Хотя вы уже к этому моменту сыграли во многих картинах...
— Мы работали в этом фильме вместе с моим другом Ривером Фениксом. (Долгая пауза.) Странно говорить о нем в прошедшем времени. Я не могу до сих пор. Знаю, прошло почти 30 лет, но я ненавижу, когда о нем говорят в прошедшем времени. (По словам одной из сестер Ривера Феникса, Ривз после мгновенной смерти друга от передозировки горевал так, что казалось, переживать подобным образом просто немыслимо. Она тогда подумала: «А что, если это только верхушка айсберга — глубины его чувств, его умения любить и горевать из-за друга?» — Прим. ред.) Он был очень необычный человек, оригинальный, уникальный, умный, талантливый, невероятно способный. Вдумчивый. Храбрый. И забавный. И мрачный. И светлый. Скучаю по нему...
— Многие, очень многие ваши друзья и коллеги говорят, что не знают другого человека, кто мог бы так слушать и понимать, как вы. Например, Сандра Буллок считает, что вы самый лучший слушатель на свете, и, по ее словам, это может свести с ума...
— (Улыбается.) Думаю, это не сложно. Интерес и забота. Мне интересен любой человек, с кем я разговариваю, кто встречается мне. И мне небезразлично то, что я слышу. (Пожимает плечами.) Я люблю истории, кино, но ведь это все о людях. Других людях. Разных людях. Думаю, для тех, кого любишь, всегда хочешь сделать все, что только в твоих силах. И это помогает понимать и то, через что приходится проходить другим людям... Твоя способность разделить чужие горести может помочь человеку, который находится в смятении, не может ясно мыслить, не знает, что делать и как. Если кто-то приходит за помощью — я никогда не отказываю. Любой разговор может оказаться необычайно важным. Да, ты не был в их шкуре, но все-таки немного знаешь эту дорогу.
— Это редкий на самом деле дар...
— Да нет, мы сами не знаем, на что способны. Всегда можно сделать гораздо больше, чем поначалу кажется. Гораздо больше. Нет предела и потолка для человека в этом плане. Невозможно объять необъятное, но учиться можно и нужно — чувствовать связь с людьми, самыми разными, даже чужими тебе.
— Какой бы совет сегодняшний Киану Ривз дал себе 20-летнему?
— Жизнь научила меня не торопить события, с возрастом все стало происходить в более замедленном ритме. Так учишься, мне кажется, больше ценить каждое мгновение. Мне повезло работать со столькими замечательными людьми, и я очень благодарен за все, что у меня есть в жизни. Однако я точно знаю: надо быть осторожным со своими желаниями. (Улыбается.)
0
25.00
