ТОП 10 лучших статей российской прессы за
April 26, 2016

Для подавляющего большинства тех, кто в толпе, что «Христос воскресе!», что «Мир! Труд! Май!» – всё едино. Но едва ли эти невежество и безразличие – от сытости. Скорее от нашей с вами глупости. За четверть века мы профукали и разбазарили всё то, что изначально олицетворял собой Первомай. И нам больше нечего праздновать. Первомай нынче – праздник-эрзац. Нынче средняя зарплата по России – 30 тыс. рублей. Не разгуляешься, но прожить можно. Так, во всяком случае, думает подавляющее большинство россиян. Думали бы иначе – ходили бы на митинги, отстаивая свои права и каждую свою трудовую копейку, как это делали 100 лет назад наши предки, зарабатывавшие ежемесячно в среднем по 24 рубля. Тот четвертак, к слову, это как нынче тридцатка. Хорошая дойная корова тогда стоила 50–60 рублей, а сегодня – 60–70 тысяч. Две зарплаты – одна бурёнка. И сейчас, и 100 лет назад. Но в XX веке эти 24 рубля в месяц решительно никого не устраивали – бесконечные забастовки, стачки и манифестации трудящихся тому подтверждение. Зато сегодня смешная зарплата не повод для уличного протеста. Нас так приучили думать. Нет больше ни солидарности трудящихся, ни «освобождённого труда», который не грех и отпраздновать, а скоро не будет и восьмичасового рабочего дня. А профсоюзы, защитники наши, молчат, как убитые. Они вообще живы? Российские тред-юнионы – все на одно сытое лицо Однозначно живее, чем принято думать. Как в Госдуме: есть партия власти и есть, условно говоря, оппозиция – коммунисты. Точно так же и в тред-юнионе – есть Федерация независимых профсоюзов (ФНПР) и Конфедерация труда (КТР). Отличаются они принципиально – у главы ФНПР Михаила Шмакова сытое лицо чуть постарше, а у президента КТР Бориса Кравченко – сытое лицо чуть моложе. ФНПР Шмакова в праздничной колонне пойдёт под лозунгом «Нет – росту налогов и цен, да – росту зарплат и пенсий», а КТР Кравченко будет требовать индексации зарплат в связи с ростом цен. В прошлом году, кстати сказать, они тоже требовали чего-то похожего – и с тем же успехом. Но цены растут, а зарплаты – не очень. Тем не менее лица проф­боссов всё так же лоснятся. Есть, правда, у нас и такие профессиональные объединения, которые добиваются и прибавок к зарплате, и улучшения условий труда. Для авиадиспетчеров, водителей-дальнобойщиков или врачей «Скорой помощи». Но беда в том, что эти профсоюзы мало того, что не идут в ногу с ручными ФНПР и КТР, так ещё норовят укусить за больное. То с несистемной оппозицией выступят единым фронтом, то взбудоражат какую-нибудь Казань. И россияне к таким боевым – в духе прошлого века – структурам относятся неоднозначно. С подозрением, можно сказать. На чью мельницу воду льют? Кому пособничают? Поди разберись… «Крупные профсоюзные конгломераты, подобные ФНПР, безусловно, ручные и даже, можно сказать, карманные, – объясняет Игорь Бунин, генеральный директор Центра политических технологий. – Но это, в общем, и не удивительно – эти структуры выросли из системы советского ВЦСПС, самостоятельностью никогда не блиставшего. Это что-то вроде врождённой деформации. Сложнее понять, почему не задаётся у независимых, «альтернативных» профсоюзов. Может быть, оттого, что большинство наших сограждан в них просто не верит? Сомнительно, что хоть какому-то нашему тред-юниону под силу организовать уличные протесты (исключение – профсоюз дальнобойщиков). А народ пребывает не в гневе, а в депрессии и не готов отстаивать свои интересы в уличном противостоянии».

Вот вам и объяснение, отчего в митинговой толпе у одних проф­союзов – отбывающие номер по разнарядке равнодушные статисты, а у других – политиканствующие профессиональные недовольные, а рабочие стоят в сторонке и смекают промеж собой, к какой колонне пристать. Одни вроде мирные, да только что толку с ними рукавами тереться? Другие – буйные, и цели у них непонятные. Но других профсоюзов у нас для вас нет, россияне. Гарантировать защиту не могут ни сервильные профсоюзы, ни их «независимые» аналоги Со дня на день работники владимирского «Автоприбора» ожидают массовых увольнений – предприятие вроде бы реорганизуют, но поговаривают, что в конечном итоге дело пахнет полной ликвидацией производства. На «Автоприборе» имеется профсоюзная организация, относится она к профсоюзу работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения, дочерней структуре ФНПР. Где Шмаков? Почему молчит? Почему председатель профкома Иван Чистяков, чуть ли не ночевавший в арбитражном суде, пытаясь отбиться от массовых сокращений, лишь многозначительно отмалчивался, когда его вопрошали в лоб: «А что же ФНПР? Помогает хоть чем-то?» Ещё один пример – Екатеринбург, Виншампанкомбинат. Ситуация там аналогичная: массовые сокращения в ожидании закрытия предприятия. И точно такая же реакция. Молчат профсоюзы. К слову, служба занятости проинформировала депутатов местного заксобрания, что, по данным на конец минувшего года, готовится увольнение 15 655 работников – Уральского завода резиновых технических изделий, Верхнетагильской ГРЭС, Первоуральской типографии, Монетного щебёночного завода и прочая, прочая. Большая часть увольняемых проходят по профсоюзной линии ФНПР, меньшая – по линии КТР. Вступились за них боссы – Шмаков и Кравченко? Отстояли рабочих? Быть может, дела лучше спорятся у так называемых независимых тред-юнионов? Да как бы не так. Вот хоть находящаяся в процессе банкротства компания «Трансаэро» – по ходу дела, видимо, убедившись в полной несостоятельности профильных тред-юнионов, переметнулась в профсоюз «Новопроф» – «независимую организацию рабочих». И что же? На прошлой неделе в числе сокращённых оказались три сотни работников уральского филиала авиакомпании – стюардессы, ремонтники и прочий наземный персонал. Как поступил «независимый проф­союз»? Провёл пикет. Пришло около сотни человек – может, и больше, но ненамного. И всё. Хорошо, нашлись добрые люди в уральской транспортной прокуратуре – подсказали уволенным, где им стоит попытать счастья, отстаивая свои права. В транспортной прокуратуре Петербурга – по месту регистрации «Трансаэро»! А что, профсоюзы об этом не знали? Не могли подсказать (хотя, по-хорошему, не подсказывать нужно было, а немедленно подключать к процессу юристов – есть такие у «Новопрофа»?) Вот и судите сами, что толку-то от таких профсоюзов?

Праздник закрепощённого труда В конце минувшего года компания Ford Sollers объявила об остановке конвейеров и одновременно о начале увольнения сотрудников – то ли полутора, то ли двух с половиной тысяч человек. Членов профсоюза там было, со слов председателя первичной профорганизации Артёма Яшенкова, порядка шести с половиной сотен. Пытались объявлять бессрочные забастовки, устраивали пикеты в надежде на поддержку КТР (фордовцы – члены межрегионального профсоюза «Рабочая ассоциация» – МПРА, аффилированного со структурой Бориса Кравченко). Понятно, с каким успехом. Ну а если бы аналогичная история происходила на родине Форда – за океаном? Во времена Великой депрессии начала 30-х годов противостояние руководства одной из крупнейших в мире автомобильной компании и её профсоюза напоминало войну – с человеческими жертвами, ранеными и искалеченными. В разгар кризиса Генри Форд-старший выставил за ворота всех активистов тред-юниона, а окончательную «зачистку» от недовольных поручил своей «правой руке» Гарри Беннету, боксёру и рецидивисту. Этот Беннет возглавил «отдел кадров» фирмы и нанял себе в помощники самых отъявленных головорезов – шесть сотен вчерашних гангстеров из Мичигана и Иллинойса. Когда в 1932 году сотрудники корпорации устроили «голодный марш», Форд с Беннетом выставили за ворота 60 тыс. рабочих. И наняли новых – за четверть зарплаты. А когда и эти рабочие стали выражать недовольство, гангстеры Беннета попросту застрелили четверых зачинщиков во время демонстрации. Ещё 50 человек были ранены. Совет профсоюзов инициировал уголовное разбирательство, вот только Форду было плевать на суды. Девять вердиктов, обязывавших предпринимателя допустить профсоюзы на заводы, Форд проигнорировал. Мало того, автопромышленник отказался выполнить даже приговор Верховного суда США 1939 года. Тем не менее заокеанские тред-юнионы в итоге обуздали и Форда – в начале 40-х. Чтобы добиться прибавок к зарплатам, американские профсоюзные активисты рисковали своими здоровьем и жизнями. А готовы ли рискнуть своим драгоценным наши Шмаков и Кравченко? Вопрос, впрочем, риторический, понятно же, что не готовы. Вялые, настроенные на соглашательство профсоюзные лидеры, заорганизованные и рыхлые структуры тред-юнионов – с одной стороны, а с другой – разуверившиеся рабочие, которым, кажется, уже негде искать справедливости, кроме как на «прямых линиях» с президентом России. О каком празднике «освобождённого труда» может вообще идти речь, о каком Первомае? «Наши профсоюзы традиционно подыгрывают властям, а не оппонируют им, – констатирует политолог Алексей Воробьёв. – Традиция у них такая – не конфликтовать с властью». Так стоит ли удивляться тому, что «праздник освобождённого труда» в нашей стране не слишком-то хочется праздновать? Такой Первомай у нас нынче. Снулый. «Инструмент предательства интересов трудящихся» Потому неудивительно, что началось «бегство» из ФНПР его региональных структурных. Как сообщил глава Псковской областной организации профсоюза работников инновационных и малых предприятий, член президиума областного совета профсоюзов Игорь Иванов, регион может «полностью выпасть из структуры Федерации независимых профсоюзов» уже этим летом. А возникнет прецедент – побегут из ФНПР и другие. Сегодняшний общественно-политический вес ФНПР, по мнению многих экспертов, представляется изрядно завышенным. Да, в этой организации на сегодняшний день состоит порядка 20 млн членов. Но, как показывают данные социологических исследований, лишь 0,9% респондентов считают структуру Шмакова «реальным и эффективным защитником прав трудящихся от произвола недобросовестных работодателей». Ещё 1,9% опрошенных полагают, что ФНПР «старается защищать права трудящихся, но у неё мало что получается». А 6,6% участников опроса и вовсе «никогда не слышали» о ФНПР. «Синекурой для бюрократов» сочли крупнейшую профсоюзную организацию 21,3% опрошенных, а ещё 11,2% определили её как «инструмент разграбления народного имущества, когда-то переданного в управление советским профсоюзам». Более половины респондентов (55,3%) назвали ФНПР «инструментом предательства интересов трудящихся в интересах недобросовестных работодателей и чиновников». Трудно не согласиться.