Уже не в первый раз принципиальные для власти законы принимаются под шумок, когда общественное внимание отвлечено другим.
Вот и сейчас, когда темой № 1 стала опасность новой войны с Украиной, был практически незаметно принят закон, который может радикально увеличить возможности для безнаказанной фальсификации результатов выборов.
Депутаты-единороссы Дмитрий Вяткин и Дмитрий Ламейкин предложили изменить федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ», установив единые правила проведения на выборах всех уровней «дистанционного электронного голосования» (ДЭГ).
Их проект приняли в первом чтении 296 голосами «за» при 74 «против». «За» голосовали единороссы, жириновцы и «Новые люди» (все чаще солидаризирующиеся с партией власти: ранее они поддержали и закон Клишаса — Крашенинникова о фактическом уничтожении местного самоуправления), «против» — коммунисты и «эсеры». До 24 февраля будут собирать поправки ко второму чтению.
Сейчас ДЭГ упоминается в законе, но крайне лапидарно: указывается лишь, что его можно использовать «в случаях и порядке, которые установлены Центральной избирательной комиссией», без всякой конкретики. В 2019–2021 годах ЦИК проводила такие выборы «в порядке эксперимента» в разных регионах, в том числе в Москве, на выборах Госдумы и Московской городской думы в 2021 году.
Теперь предлагается ввести в закон отдельную статью, описывающую ДЭГ. Правда, что весьма характерно, в этой статье
Что предлагается?
Решение о проведении ДЭГ на выборах принимает соответствующая избирательная комиссия:
- на федеральных выборах — ЦИК,
- на региональных и местных — избирательная комиссия региона по согласованию с ЦИК.
Порядок ДЭГ на федеральных, региональных и местных выборах (если для ДЭГ используются федеральные государственные информационные системы) также утверждает ЦИК. Если на региональных и местных выборах используются региональные государственные информационные системы, порядок голосования утверждает региональный избирком.
Если решение о применении ДЭГ принято, избиратель, желающий голосовать электронно, «обращается на специальный портал в сети Интернет, определенный в порядке дистанционного голосования, и проходит процедуры идентификации и аутентификации, а также подтверждения личности, после чего получает доступ к дистанционному электронному голосованию». В этом случае из бумажных списков избирателей, голосующих на избирательных участках, этот избиратель исключается.
Все поданные заявления проходят проверку и сопоставление с данными ГАС «Выборы», после чего формируются списки участников ДЭГ.
В ходе ДЭГ «осуществляется процедура анонимизации, по завершении которой осуществляется переход к электронному бюллетеню и предоставляется возможность после ознакомления с необходимой информацией и порядком его заполнения осуществить волеизъявление путем проставления в электронном виде отметки в квадрате, относящемся к позиции, в пользу которой сделан выбор».
Далее, при проведении ДЭГ «анонимизированные результаты волеизъявления по мере их формирования незамедлительно зашифровываются и сохраняются в зашифрованном виде в цепочке блоков информации в соответствующей базе данных. Зашифрование результатов волеизъявления производится с использованием ключа зашифрования. Расшифрование результатов волеизъявления с использованием ключа зашифрования невозможно. После завершения голосования расшифрование результатов волеизъявления производится с использованием ключа расшифрования».
Наконец, обещается «невозможность установления связи между персональными данными избирателя, участника референдума и результатом его волеизъявления».
На бумаге все это выглядит гладко, и у граждан не должно вызывать опасений… но гладко это, как в поговорке: только на бумаге. «Оврагов» же — предостаточно.
Напомним, что на выборах 2021 года ДЭГ вызвало шквал критики как непрозрачное и неподконтрольное для независимых наблюдателей и оппозиционных кандидатов и ведущее при этом к, мягко говоря, странным результатам.
Так, в Москве в восьми думских округах из пятнадцати по итогам голосования на обычных избирательных участках побеждали оппозиционеры: как, например, «яблочник», депутат Мосгордумы Сергей Митрохин.
А когда к бумажным результатам добавили электронные — все перевернулось, и выиграли сплошь провластные кандидаты (при этом Митрохин, уверенно побеждавший на «бумажных участках», уступил поддерживаемому властью члену ОНФ Олегу Леонову, несравнимо меньше известному москвичам).
Движение «Голос», объявленное иностранным агентом, дало на законопроект Вяткина — Ламейкина разгромный отзыв, констатируя: он «закладывает основу для непрозрачного и недоступного для проверок внедрения и применения систем ДЭГ».
С этим трудно не согласиться: сколь не играй словами «аутентификация», «анонимизация», «зашифрование» и «расшифрование», ДЭГ не обеспечивает тайны голосования, не дает никаких гарантий того, что все его участники существуют в реальности (а не являются ботами, сгенерированными теми, кто имеет доступ к системе), и не допускает никакого общественного контроля за ходом и подведением итогов голосования.
Более того, нет никакой уверенности в том, что система не подвержена внешнему воздействию в целях изменения результатов голосования на нужные властям.
Проще говоря, кто поручится, что органы власти, контролирующие ГАС «Выборы» и прочие «государственные информационные системы», не могут «подправить» результаты ДЭГ? Ведь схватить их за руку при воровстве голосов или их «вбрасывании» практически невозможно.
Это значит, что нарушается главная гарантия избирательных прав — уверенность в том, что результаты выборов будут соответствовать воле избирателей.
Да, эта гарантия сейчас не обеспечивается и бумажным голосованием — относительно подконтрольным и прозрачным. Относительно — потому что и на реальных избирательных участках нередки случаи, когда выгоняют наблюдателей, вбрасывают бюллетени и подделывают протоколы.
Но все же это не идет ни в какое сравнение с ДЭГ, где ничего не проверить и не пересчитать — при полном отсутствии внешнего контроля. Да и физически нечего, если что, «пересчитывать» — тем паче в законе специально прописано, что невозможно установить связь между персональными данными избирателя и результатом волеизъявления. Более того, даже сам избиратель не сможет потом проверить, как электронно зачтен его голос — никаких доказательств у него не остается…
Кстати, при обсуждении в Думе
Дмитрий Вяткин заявил, что ДЭГ необходимо, потому что это единственная возможность проголосовать для граждан России, живущих в «ДНР» и «ЛНР».
Вообще-то для российских граждан, находящихся за границей, предусмотрены специальные избирательные участки. Как правило, они находятся в соответствующих посольствах и генеральных консульствах. Понятно, что в «серой зоне», каковой являются «ДНР» и «ЛНР», это невозможно, и проблему пытаются решить при помощи ДЭГ. Но результаты такого «голосования» — на территории никем не признанных образований — гарантированно не будут признаны в мире.
Последнее. Да, аналоги ДЭГ успешно применяются в демократических странах. Но там, в отличие от России, имеется доверие к избирательной системе, которое у нас практически разрушено.
И о каком доверии к ДЭГ в России может идти речь, когда мы постоянно слышим, что можно купить по сходной цене почти любую информацию о гражданах, которой располагают органы власти?
Когда утекают данные граждан с портала «Госуслуги» (только что «Новая газета» писала, что мошенники продают базу QR-кодов россиян, переболевших коронавирусом или сделавших прививку, похищенную из приложения «Госуслуги СТОП Коронавирус»), и многие другие?
Кстати, и данные более чем миллиона участников электронного голосования по поправкам к Конституции, проходившего с 25 июня по 1 июля 2020 года, были впоследствии выставлены на продажу…
В этих условиях, говоря о том, может ли ДЭГ привести к тому, что итоги выборов будет сфальсифицировать еще легче, стоит вспомнить бессмертное выражение Станислава Ежи Леца: «Стыдно подозревать, когда вполне уверен».
0
22.00
