ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Сен. 7, 2017

СЫН ФОН-БАРОНА

Сергей Филиппов родился 11 (24 по новому стилю) июня 1912 года в Саратове, в простой рабочей семье. Мать его, Евдокия Терентьевна, была портнихой и кружевницей, а отец, Николай Георгиевич, слесарем на гвоздильном заводе. Причём слесарем он был непростым, с изюминкой: по каким-то причинам владелец завода отправил его повышать квалификацию в Германию. По возвращении, за претензию на европейский лоск, знание чужестранного языка и лихое распевание на пару с молодой жёнушкой немецких песенок, в округе получил он прозвище Фон-барон. Мама будущего артиста неплохо пела. Отец, как говорили, силой обладал просто недюжинной – легко гнул подковы руками. При этом был невероятно артистичен, с абсолютным музыкальным слухом. Правда, нрава был чересчур крутого и неравнодушен к спиртному (что, судя по всему, в избытке передалось по наследству его сыну). Папу, кстати, Серёжа практически не помнил: ему было всего два года, когда началась Первая мировая. Николай Филиппов ушёл добровольцем на фронт, да там и пропал без вести.

В семь лет мальчик пошёл в школу, но учился из рук вон плохо. Обожал только литературу и химию, остальные предметы игнорировал, а в старших классах и вовсе прослыл хулиганом. Однажды на своей любимой химии, пока в классе не было учителя, любознательный юноша устроил эксперимент: смешал соляную кислоту с железными опилками, добавил пару найденных в шкафу «неизвестных» реактивов. Результат превзошёл все ожидания – по всей школе мгновенно распространился такой ужасно резкий запах, похожий на ядовитый газ, что учащихся и преподавателей спешно пришлось эвакуировать.

…Сразу в памяти всплывают замечательные кадры из фильма «Новые приключения неуловимых», где герой Сергея Филиппова, подпольщик-аптекарь Кошкин, «химичит», начиняя взрывчаткой бильярдные шары. Помните его замечательную фразу «Мало!», а затем в кадре чёрное от копоти взрыва испуганное лицо: «Много… Много!!!» Всего-навсего крошечный эпизод, но как цепляет – обычно в этом месте сидящие в кинозале просто ухохатывались… Правда, в тот раз у директора детского заведения «эксперименты» Серёжи Филиппова не вызвали позитивных эмоций, поэтому уроки были отменены, и карательные меры к несостоявшемуся Менделееву были приняты драконовские: он был исключён из школы. Юноше ничего не оставалось, как заняться поисками работы. Для начала он пошёл учеником к немцу-краснодеревщику, но столярное искусство его не захватило. За короткий промежуток времени Филиппов перепробовал множество профессий: от слесаря и пекаря в частной пекарне до токаря, плотника и даже садовника. Но нигде долго не задержался.

Своё истинное предназначение он открыл случайно. Шли они как-то с приятелем мимо клуба, заглянули в окно. В своих воспоминаниях Сергей Николаевич описывал увиденное и последовавшие за этим события так: «В окне увидели девчонок в коротеньких юбках. Ногами что-то выделывали, какие-то кренделя. Ноги понравились. И решил я, что это моё призвание – ноги. Мы заглянули в комнату. На двери была табличка «Хореографический кружок». Мы понятия не имели, что значит «хореографический», от слова «харя», что ли? Но оказалось – нет». Ребятам объяснили, что здесь занимаются танцами. А поскольку мальчишки в кружке были в дефиците, преподавательница с удовольствием обоих записала. Занятия настолько увлекли Сергея, что, несмотря на высокий рост, большие руки и ступни, через несколько недель он стал лучшим танцором. «Танец – это была моя путёвка в жизнь!» – признавался Филиппов.

По совету преподавателя летом 1929 года юноша отправился поступать в балетное училище при Большом театре, но опоздал – приёмные экзамены уже закончились. Оставался запасной вариант: он поехал в Ленинград и подал документы в только что открывшийся эстрадно-цирковой техникум, куда и был принят. Педагоги сразу увидели в начинающем танцовщике незаурядный дар. Сергею Филиппову прочили блестящее балетное будущее. Правда, было одно «но». Некоторые отмечали, что в самые пафосные балетные номера он почему-то стремился вносить комическую пародийную нотку, чем то и дело изрядно смешил окружающих.

Один из мастеров его курса, известный в то время артист и балетмейстер Пётр Гусев, так характеризовал ученика: «Филиппов мог стать непревзойдённым классическим танцовщиком. Для этого ему было отпущено всё: превосходные великолепной формы и невероятной силы ноги, прыжок, жест… Настоящий самородок! Я старался тянуть его в Театр оперы и балета, но он не поддавался. Вся атмосфера классического балета с его возвышенными романтическими чувствами претила ему. Он чувствовал себя в ней плохо, наверное, оттого, что не находил здесь выхода своему комическому дарованию».

…1933 год. 21-летнего Сергея Филиппова приняли танцовщиком в Ленинградский театр оперы и балета и дали первую роль – кочегара в революционном балете «Красный мак». Поначалу всё шло прекрасно. Но во время четвёртого спектакля Сергею стало плохо с сердцем – прямо на сцене он упал в обморок. Врачи обнаружили у него порок сердца и вынесли неутешительный приговор: «Из балета вам придётся уйти. Иначе в следующий раз вы просто умрёте!» Вот так вдребезги разбилась хрустальная мечта – стать знаменитым солистом балета.

БИЛЕТЫ «НА ФИЛИППОВА»

Но Филиппов и не думал отчаиваться. Он устроился в эстрадный Театр-студию под руководством Фёдора Никитина, где выступал с танцевальными и комедийными номерами, и довольно быстро познал первый актёрский успех. Особенной популярностью пользовался, например, его номер, когда он – долговязый и тощий – с серьёзнейшим видом танцевал классическое па-де-де на розовых пуантах, в трико и в балетной пачке. Говорят, выглядело это невероятно уморительно! Кстати, именно в Театре-студии в 1935 году его увидел молодой театральный режиссёр Николай Акимов. На телеграмму «Предлагаю работать принятом мною Театре комедии» начинающий актёр ответил, не раздумывая: «Согласен безоговорочно». Акимов знал, что делал: вскоре ленинградская публика стала валом валить в новый театр – «на Филиппова», билетов было не достать – ни до войны, ни после. Спектакли «Страшный суд», «Простая девушка», «Лев Гурыч Синичкин»… Театр комедии был как будто создан для него – в амплуа комика Филиппов чувствовал себя как рыба в воде.

Говорят, в тот период за кулисами можно было безошибочно определить, когда он находился на сцене, – хохот стоял такой, что, казалось, стены не выдержат и вот-вот потолок рухнет. Публика размазывала по лицу слёзы восторга, топала ногами, так как смеяться уже просто не было сил.

Нынешнему зрителю, наверное, трудно объяснить: а что особенного было в его актёрском арсенале, чтобы вот так доводить зал фактически до истерики. Но всё дело в том, что Сергей Филиппов относился к редкой категории актёров, способных вызвать подобные эмоции минимумом средств – одной репликой, паузой. Позже грани его таланта ёмко и очень точно обозначил классик комедии Леонид Гайдай: «Он играл всем, чем только можно – глазами, бровями, носом. На одном только крупном плане он мог довести зрителя до гомерического смеха!» И действительно – высокого роста, худой и подвижный, с длинными нелепыми руками и ногами, Филиппов был невероятно пластичен, очень необычно двигался и танцевал, что просто фантастически сочеталось с его богатейшей мимикой и врождённым чувством юмора. Актёр не от мира сего – как ни крути! Поэтому и зрители реагировали на него соответственно. Недаром спустя годы во многие статьи и документальные фильмы о нём как бы невзначай стало добавляться слово «марсианин». Инопланетный у него дар, мол. Нездешний. А как ещё объяснить то, что объяснению не поддаётся?! Естественно, мимо такого дарования не мог пройти бурно развивавшийся в то время кинематограф.

На экране Сергей Филиппов впервые появился в 1937 году, сыграв в идеологически выдержанной картине «За Советскую Родину» крохотную и бессловесную роль белофинна. Там его задача была, на первый взгляд, не ахти какая сложная: перебегая по бревну ручей, выстрелить в красноармейца, в момент взрыва гранаты поскользнуться и камнем рухнуть в воду. Правда, с небольшой оговоркой: падать приходилось почти в ледяную кашу, ведь сцену снимали при температуре минус 30. И так четыре дубля! Каждый раз его вытаскивали, растирали задубевшее тело спиртом, переодевали, и вновь звучала команда: «Камера, мотор!» Согласитесь, крутое испытание для дебютанта, да ещё с пороком сердца. У любого другого подобное «боевое крещение» окончательно подорвало бы здоровье или отбило охоту сниматься навсегда. Но Филиппов выдержал всё стоически! Всего несколько секунд в кадре, но режиссёры его заметили. И предложения сниматься не заставили себя долго ждать. За какие-то несколько лет он сыграл погромщика в «Выборгской стороне», саботажника в картине «Член правительства», палача в «Кощее Бессмертном», немецкого разведчика в «Беспокойном хозяйстве», капрала и скорохода в «Золушке»…

Что интересно, практически всю жизнь актёру приходилось играть либо откровенных злодеев и врагов трудового народа – фашистов, бандитов, шпионов, диверсантов, либо героев с сомнительной репутацией – лодырей, тунеядцев, бюрократов, спекулянтов, жуликов и пьяниц. Но, когда годы спустя Сергея Николаевича на одной из встреч со зрителями спросили, не раздражает ли его, что режиссёры видят его только в ролях всевозможных негодяев, – он не моргнув глазом ответил: «Ну и что?! Вы полагаете, с моим лицом можно сыграть секретаря партийной организации?»

ЗНАМЕНИТЫЕ «ФИЛИППИКИ»

В 1954 году Сергей Филиппов сыграл свою первую звёздную роль – наглого и самовлюблённого хама, дрессировщика Казимира Алмазова в фильме Надежды Кошеверовой и Александра Ивановского «Укротительница тигров». Фильм произвёл фурор и разошёлся на цитаты. Кто не помнит знаменитые «филиппики»: «Казимир Алмазов – это аттракцион! Это имя! Афиша, публика, касса!», «Пусть кто-нибудь войдёт в клетку! Я пожелаю моим котятам приятного аппетита!»? «Алмазов» имел бурный успех, публика была в восторге, но это была ещё не слава.

Настоящая слава пришла к актёру, когда молодой режиссёр Эльдар Рязанов пригласил его в свой дебютный фильм «Карнавальная ночь» на роль лектора Никадилова из «общества по распространению». Выбор на Филиппова пал не сразу, и случилось это в большей степени… от безысходности. Съёмки были уже в разгаре, а Эльдар Александрович всё не мог подобрать подходящего актёра. И тут он вспомнил об исполнителе роли Казимира Алмазова из «Укротительницы тигров». Вот кто мог бы стать настоящей палочкой-выручалочкой!

Правда, тут не обошлось без приключений. Сергей Николаевич приехал на съёмочную площадку в состоянии сильного подпития. Начинающий режиссёр этому даже очень обрадовался, решив: раз актёр нетрезв, а играть ему тоже нетрезвого, то всё получится очень натурально. Но роль у Филиппова не пошла. Сняли 13 (!) дублей, а всё вхолостую. Рязанов отправил актёра обратно в Ленинград и даже подумывал вообще вычеркнуть эту роль из сценария. Но роль лектора Филиппову понравилась – это был «чисто его персонаж». Через два дня трезвый как стёклышко Сергей Николаевич вновь появился на съёмочной площадке и уговорил Рязанова дать ему второй шанс. Результат превзошёл все ожидания – роль была исполнена блистательно и стала одним из самых ярких украшений фильма.

Потом актёр якобы признавался, что роль лектора Никадилова он особенно не любил. Когда при нём кто-нибудь начинал цитировать: «Видим одну звёздочку, две звёздочки, три звёздочки… Лучше, конечно, пять звёздочек!» или «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – это науке неизвестно!» Филиппова от злости просто трясло. Так это или нет, но триумфальный отсчёт его всесоюзной популярности начался с «Укротительницы тигров» и «Карнавальной ночи» – факт!

Критики тех лет отмечали, что, помимо уникального комического дара, Филиппов обладал не всегда свойственными актёрам качествами – ловкостью, смелостью, склонностью к риску. Многие опасные трюки он исполнял без дублёров. Например, в той же «Укротительнице тигров» он без всякой подготовки бесстрашно вошёл в клетку к тигру Пуршу (и стал первым актёром, кто на такое отважился!), «обнимался» в кадре с настоящим медведем на съёмках «Косолапого друга», летел с моста в воду, ломая своим телом перила в фильме «Беспокойное хозяйство», его поднимали на дыбу в ленте «300 лет тому…», не умея водить машину, он с радостью брался за роль шофёра… Его вообще трудно было удержать от экспериментов.

«ЧТО Я ВАМ – ЖИВОТНОЕ?»

Популярность Сергея Филиппова в 50–60-е годы ХХ века была просто феноменальная. Зачастую один эпизод с его участием, одно его имя на афише вытаскивало любой провальный фильм и делало кассу, поэтому недостатка в предложениях не было. Он играл в эксцентрических комедиях, мелодрамах, сказках, детективах, в сюжетах для сатирического киножурнала «Фитиль». «Меня используют, как острую приправу к пресному блюду», – жаловался он друзьям. При этом почти каждая премьера рождала новые перлы «от героев Филиппова». «Таким образом, в целом своевременность оборачиваемости поступающих директив своевременна и происходит точно в своё время!» и знаменитое «Масик хочет водочки!» – из комедии Рязанова «Девушка без адреса», «Зашёл я как-то в ресторан выпить… супу» – из «Старого знакомого» и так далее. Не менее, чем его киношные реплики, становились популярными даже его бытовые афоризмы. Например, «Дырка от бублика недалеко падает», «Есть в жизни вещи пострашнее трезвости», «Говорите, раскинем мозгами? Нет, не будем последнее раскидывать».

Актёр Театра комедии Геннадий Воропаев рассказывал, как в 1959 году во время гастролей в Свердловске они с Сергеем Николаевичем вышли на улицу и… весь транспорт остановился! «Остановились все трамваи, троллейбусы и автобусы… Люди выбегали и бросались к любимому артисту. А когда завод «Уралмаш» пригласил на творческую встречу, то вообще прекратили работу: ну Филиппов же приехал! Примерно то же самое было и на гастролях в Киеве. Люди стояли живым кольцом, кто-то смеялся, а кто-то плакал…»

«Никогда не забуду, как впервые увидел «живьём» Сергея Николаевича, – вспоминал актёр Олег Белов. – Иду как-то на киностудию «Ленфильм» и глазам не верю: навстречу по Кировскому проспекту шагает Филиппов. По тем временам его популярность можно было сравнить только с гагаринской. Потом мы познакомились поближе и даже подружились. Помню, от Театра-студии киноактёра с ним побывали в разных концах нашей страны, и всегда его приезд был для местных жителей огромным событием. Куда бы мы ни приезжали, нас принимали по первому разряду: на перроне или у трапа самолёта всегда стоял первый секретарь райкома, Сергея Николаевича тут же сажали в машину и везли обедать. А какой обед без бутылки?»

Сохранилась ещё одна безумно красивая история, правда, уж очень похожая на байку. Якобы когда в ноябре 1959-го в Париже скончался французский актёр Жерар Филип, несколько подвыпивших мужчин ввалились в питерский автобус, буквально захлёбываясь слезами: «Серёня наш помер… Серёня Филиппов!» Когда более осведомлённые сограждане объяснили им ошибку, они счастливые выскочили на улицу: «Ура! Ура! Наш Серёня жив!!!»

Однако народная любовь к Филиппову была специфического свойства: его, человека высокообразованного и эрудированного, известного ценителя литературы и классической музыки, часто отождествляли с его недалёкими и малосимпатичными персонажами и при встрече реагировали соответственно. Коллеги по театру вспоминали, что порой ему приходилось выходить из ресторана, прикрываясь тарелкой. «Ну почему ко мне лезет знакомиться всякая шваль! – возмущался Сергей Николаевич. – Что я за актёр такой!» За ним ходили толпы, постоянно предлагали вместе выпить, просили оставить автограф «хоть на чём», хватали за руки, за одежду – каждому хотелось хотя бы дотронуться до своего кумира. А он терпеть не мог панибратства…

Со временем Филиппова подобное отношение стало настолько обременять, что, будучи, как и многие комедийные актёры, человеком нелёгкого, нелюдимого характера, он буквально возненавидел свою популярность и своих поклонников. Бывало, срывался и кричал: «О господи, что я вам – животное? Вы можете пройти мимо и дать мне жить, как я хочу?»

Актёр Олег Белов рассказывал: «Однажды зимой нас пригласили на празднование какого-то очередного юбилея подшефного нашему Театру-студии комбината «Апатит» в Хибинах Мурманской области …К 10 часам мы поехали во Дворец культуры. Там вручали какие-то грамоты работникам комбината, а в качестве подарка выступили мы. Сначала я пел, играл на гармошке, на гитаре, а затем объявили Сергея Николаевича. Когда он вышел, весь зал встал и устроил ему бешеную овацию… Ему вообще можно было ничего особенно не выдумывать – просто выходить и рассказывать пару анекдотов. С учётом его мимики, жестов, интонаций всё, что он говорил, было смешно – он в этом смысле был уникальным исполнителем, и, если бы даже решил прочитать со сцены телефонную книгу, думаю, люди в зале всё так же умирали бы от смеха.

На вечер нас пригласили в ресторан на банкет. Поначалу всё шло хорошо. Но когда все выпили, народ расхрабрился и начал подходить к гостю за автографами. Сначала по одному, а потом целыми толпами: наш стол окружили так, что вздохнуть нельзя. А Сергей Николаевич был не очень сдержанным человеком, и я видел, что он потихоньку начинает закипать, тем более что тоже выпил… Кто-то уже начал панибратски хлопать его по плечу: «Серёжа!» А когда молодая женщина, распихав всех, сорвала с шеи газовый шарфик, разложила его на столе перед Филипповым: «Вот здесь мне автограф оставьте!», он буквально взорвался: «Да пошла ты к такой-то матери, сука!» А дамочка пришла не одна, а с мужем, тот уже бежит к нашему столику: «Да что вы себе позволяете!» Сергей Николаевич повернулся и адресовал его туда же, куда перед этим послал жену. Шум, паника! Филиппов выскакивает из-за стола и бежит через весь зал, я – за ним…. Спускаемся вниз, а нам навстречу поднимается ничего не подозревающий пожилой мужчина. С улыбкой распахивает руки: «Сергей Николаевич!» Артист разворачивается и… как вмажет ему! Я довёл его до гостиницы, с большим трудом успокоил. Утром, когда мы садились в поезд, со стороны, наверное, казалось, что люди возвращаются с войны: он хромал, я его поддерживал… И вообще, он был человеком непростым, противоречивым… Но невероятно обаятельным!»

ВНУЧКА ЦАРСКОГО ГЕНЕРАЛА И БАРАБУЛЬКА

С первой супругой, внучкой царского генерала и своей сокурсницей по актёрскому отделению эстрадно-циркового техникума Алевтиной Ивановной Горинович Сергей Филиппов познакомился ещё во время учёбы. Роман вспыхнул нешуточный! Правда, расписываться влюблённым пришлось тайно – бабушка невесты, столбовая дворянка, воспитывавшая внучку в одиночку, категорически была против этого, как она считала, мезальянса и наотрез отказалась общаться с новым родственником, которого называла «клоуном» и «паяцем». В этом браке в 1938 году родился единственный сын Филиппова – Юрий. Молодой отец его обожал.

А затем… У получившего вскоре вожделенную славу актёра появилось множество друзей, поклонниц. Всё чаще своё свободное время он стал проводить в ресторанах и весёлых компаниях с легко доступными красотками, являясь домой под утро и сильно навеселе. Алевтина Ивановна, после родов оставившая сцену и преподававшая английский язык в Военно-воздушной академии, десять лет стоически терпела эти гулянки с друзьями и романтические увлечения мужа на стороне. И в конце концов однажды не выдержала. Во время очередной ссоры она указала Филиппову на дверь, а тот, не на шутку обидевшись, проявил характер. Бросив фразу: «Вы ещё пожалеете об этом. На коленях приползёте!», ушёл на улицу с одним чемоданчиком в руках. Думал, на время, оказалось – навсегда. Причём потом, по свидетельству близких знакомых Сергея Николаевича, он об этом разрыве жалел всю жизнь.

Тем не менее актёр недолго оставался один. Вскоре в ресторане «Астория» он познакомился с писательницей Антониной Голубевой и переехал жить к ней – в знаменитый Писательский дом на канале Грибоедова, 9. Антонина Георгиевна была известна своей единственной книгой «Мальчик из Уржума» (её в те годы очень часто переиздавали) – о детстве «выдающегося деятеля партии» Сергея Мироновича Кирова. Многие удивлялись их союзу – он высоченный, статный, ироничный, она – маленькая, пухленькая, с вечно поджатыми губками, глазами чуть навыкате. К тому же старше Филиппова почти на 13 лет. Но отношения у них были невероятно трогательные! И прожили они вместе почти 40 лет.

«Сергей Николаевич очень трепетно относился к своей жене, ласково называл её Барабулькой – есть такая маленькая рыбка, – рассказывала коллега Филиппова по «Ленфильму» актриса Любовь Тищенко, которая ухаживала за ним в последние годы его жизни. – Она называла его Долгоносиком. Вообще, удивительная была пара – оба очень милые, но совершенно неприспособленные к жизни. Жили они хоть и бестолково, но весело, были очень привязаны друг к другу».

Говорят, Филиппов свою Барабульку одновременно и обожал, и панически боялся. Она ревновала его к каждому фонарному столбу, уж не говоря об актрисах, ассистентках, гримёршах и уборщицах. Абсолютно беспочвенные нешуточные сцены ревности устраивала прилюдно, на забаву всем окружающим – об этих «бесплатных концертах» потом на «Ленфильме» легенды ходили! Параллельно Антонина Георгиевна пыталась бороться с пристрастием мужа к выпивке, но без особого успеха. Сергей Николаевич с каждым годом всё чаще выпивал, хотя врачи ему запрещали – у Филиппова были удалены две трети желудка. Приходя в Дом кино с женой, он просил своих друзей отвлечь супругу и тогда спокойно пропускал рюмочку-другую. Как Антонина Георгиевна ни старалась, а уследить за мужем не могла – ему всегда удавалось избавиться от её плотной опеки.

«ПРЕДАТЕЛИ РОДИНЫ»

Тем временем тяга Сергея Николаевича к спиртному постепенно приобретала всё более глобальные размеры. Всё чаще Филиппова видели заходящим в подвальчик под вывеской «Коньяк. Шампанское» на углу Невского и Садовой, где ему тут же наливали стакан коньяка. Он выпивал и молча уходил. Его запои и загулы не раз становились темой обсуждения в актёрской среде. В этом состоянии его характер, и без того неангельский, иногда становился просто невыносимым. Он запросто мог обматерить назойливых поклонников, устроить дебош и побить в ресторане посуду, оскорбить и даже ударить человека, который «показался ему подозрительным» или «не так посмотрел».

Даже на многое закрывавший глаза худрук Театра комедии Акимов (до этого говоривший: «Для меня один талантливый пьяница – дороже десятка трезвых бездарей!») в конце концов не выдержал его пьяных выходок, прогулов репетиций и в 1965 году с треском уволил из театра. Да и многие кинорежиссёры, прежде буквально охотившиеся за Филипповым, под разными предлогами перестали его звать в свои фильмы.

Кстати, одним из первых перестал его снимать – Эльдар Рязанов. Казалось бы, после успеха «Карнавальной ночи» и «Девушки без адреса» их сотрудничество должно было крепнуть от фильма к фильму, но последний раз они встретились на съёмках картины «Берегись автомобиля» в 1966 году. И роль там у Сергея Николаевича «выдающаяся» и «символическая» – зритель на концерте самодеятельности, которого даже нет в титрах. Что конкретно между ними произошло, так толком никто и не знает, но разругались они навсегда. И скорее всего, именно из-за пристрастия Филиппова к алкоголю. Известно, что, когда в 1973 году итальянские продюсеры предложили Филиппова на роль Хромого в «Необыкновенные приключения итальянцев в России», Эльдар Рязанов настоял на его замене Евгением Евстигнеевым, потому что, как сам потом объяснил, не хотел рисковать. Слишком уж непредсказуемым и капризным стал характер Сергея Николаевича, уж не говоря о дурных привычках… Пожалуй, только знаменитая «сказочница» Надежда Кошеверова, которая считала Филиппова своим талисманом, не оставила его и продолжала приглашать в свои новые проекты. Начав с маленькой роли капрала в знаменитой «Золушке», Филиппов снялся почти во всех её фильмах.

Но впереди его ожидало ещё одно серьёзное испытание, даже два. В 1965 году у Сергея Николаевича обнаружили обширную опухоль головного мозга. Острые приступы головной боли порой не давали работать, съёмки срывались. Ещё больше его подкосило известие, что бывшая жена Алевтина и сын Юрий уехали на ПМЖ в Америку. Филиппов посчитал этот поступок предательством.

Любовь Тищенко вспоминала: «Сергей Николаевич так и не смог их простить… Помню, как он со слезами на глазах говорил мне: «Не понимаю, как они могли?!» Он был человеком старой закалки, искренне верил, что СССР – страна победившего социализма, а Америку считал средоточием всех язв капитализма. Для него измена Родине была самым страшным преступлением, которое только можно себе вообразить. До конца своих дней Филиппов не общался ни с ней, ни с сыном. Хотя сын и писал ему письма. Сергей Николаевич аккуратно складывал их в стопку, но… не распечатывал».

По словам Олега Белова, «однажды разговор зашёл о детях, и я спросил: «Сергей Николаевич, а где ваш сын?» «Как где? – отвечает. – Умер! А я даже на похороны его не пошёл». Долгое время я был уверен, что так оно и есть, пока не узнал, что смерть и отъезд на ПМЖ в Америку были для него вещами равносильными».

«МЕСЬЕ, ЖЕ НЕ МАНЖ ПА СИС ЖУР!»

Самое удивительное, что именно на этот непростой период жизни Сергея Филиппова пришёлся новый ярчайший взлёт в его кинокарьере. И связан он был с тесным сотрудничеством с признанным корифеем комедии – Леонидом Гайдаем.

По воспоминаниям жены Гайдая актрисы Нины Гребешковой, когда Леонид Иович пригласил Филиппова на роль Кисы Воробьянинова в «12 стульев», «Сергей Николаевич радовался роли как ребёнок. Работал, что называется за двоих и был так счастлив, что не позволил себе ни разу выпить, ни грамма, не капризничал и не спорил с режиссёром». Но в разгар съёмок случилась беда – ранее выявленная у актёра опухоль мозга вдруг стала прогрессировать. Ужасная головная боль становилась невыносимой, появились галлюцинации. Порой он забывал текст. Филиппов думал, что умирает… Гайдай вынужден был экстренно искать замену и даже предложил роль Воробьянинова Ростиславу Плятту.

Но изголодавшийся по настоящему материалу и явно засидевшийся на ролях второго плана Филиппов прекрасно понимал, что эта роль идеально создана для него и другого подобного шанса у него не будет. Он уговорил, упросил Гайдая рискнуть и продолжить съёмки. И фильм был доснят! Только перед озвучкой врачи решились на сложнейшую операцию: удалили опухоль (к счастью, она оказалась доброкачественной) и часть черепной кости. Зато Филиппов был на седьмом небе – это была первая полноценная главная роль в его карьере, да ещё в экранизации любимой книги… Верный себе, после пережитого актёр иногда шутил в разговоре с коллегами: «Фурцева говорила, что Филиппов – дурак. А мне мозги вырезали, и я всё равно умнее её!»

С тех пор он снимался во всех фильмах Леонида Гайдая. Приступая к новым съёмкам, режиссёр имел привычку: первым делом садился за стол и составлял список актёров, которых он хотел бы в этой картине снимать. Начиная с «12 стульев» в этом списке всегда стояла фамилия Филиппова.

1973 год – «Иван Васильевич меняет профессию». И новый перл от Филиппова, сыгравшего шведского посла: «Йа, йа! Кемска волост!» 1974-й – комедия по рассказам Михаила Зощенко «Не может быть!» и яркая роль певца на свадьбе. 1977-й – Осип в «Инкогнито из Петербурга». 1979-й – Хювяринен («За спичками»). 1982-й – станционный смотритель в «Спортлото-82».

ЭПИТАФИЯ НЕИЗВЕСТНОГО ПОЭТА

Филиппов продолжал активно сниматься, но, к сожалению, силы таяли на глазах. Он всё более ощущал себя одиноким, никому не нужным. В последние годы актёр сыграл всего две запоминающиеся роли: сексуально озабоченного пациента в «Собачьем сердце» Владимира Бортко (в анналы вошла фраза: «Вы – маг и чародей, профессор! 25 лет, клянусь Богом, ничего подобного. Последний раз – в Париже, на Рю-де-ла-Пер…») и возмущённого пенсионера в гайдаевской комедии «Частный детектив, или Операция «Кооперация».

В ноябре 1989 года скончалась его жена – Антонина Георгиевна Голубева. После похорон Филиппов замкнулся в себе и резко сократил своё общение с внешним миром. Отключил телефон, даже врачей не пускал в дом – ему было очень стыдно за свой внешний вид, за беспорядок в «берлоге» народного артиста. Предпочитал лежать на диване. Доживать. В последний год жизни Филиппова навещали лишь друг по балетному училищу Константин Николаевич, коллеги по «Ленфильму» Олег Белов и Любовь Тищенко. Она убирала в запущенной квартире, стирала замоченное, да так и забытое грязное бельё, подкармливала, чем могла – времена наступили трудные, страна разваливалась на глазах, театры и кинотеатры пустели, большинство актёров сидели без работы.

«Сергею Николаевичу, – вспоминала Любовь Григорьевна, – пенсию платили небольшую, а помочь ему было некому. Жил он заброшенным, голодным, никому не нужным. Актёр, обожаемый всей страной, был очень одинок. Он тогда совсем уже махнул рукой на свой внешний вид, а мне хотелось, чтобы он был чистеньким, опрятным. Хотя в это время с ним уже достаточно трудно было общаться. Он страдал от головных болей, у него ломило всё тело, с психикой у него тоже было не всё в порядке. Иногда Филиппов просто терял рассудок. Мог встретить меня на пороге своего дома в чем мать родила. Или мог меня вообще не пускать, иногда мог даже матом послать: дескать, чего припёрлась, иди к такой-то матери! Но я старалась не обращать на это внимания, понимала, что имею дело с несчастным и больным стариком. К тому же он великий актёр, значит, ему можно многое простить…

Помню, за несколько дней до своей кончины он мне вдруг сказал: «Знаешь, я ведь всю жизнь хотел сыграть положительную трагическую роль, а мне доставались одни мерзкие типы. Я даже плакал, когда узнал, что главная роль в фильме «Когда деревья были большими» досталась Юрию Никулину. Сценарий так меня потряс!»

Актёр Олег Белов: «Как-то я пришёл к нему и поразился, какой грязной и запущенной стала его квартира. И страшно накурено – во всех комнатах банки с окурками. «А я вот всё болею», – грустно сказал он мне. «Зачем же вы тогда столько курите?!» – не выдержал я. Он так грустно на меня посмотрел и горько сказал: «А это чтобы побыстрее умереть!»

Сергея Филиппова не стало в апреле 1990 года. На надгробном памятнике, который позже поставил приехавший наконец в Россию его сын Юрий Сергеевич Филиппов (известный на Западе художник и дизайнер интерьеров, он потом написал книгу о папе «Сергей Филиппов. Есть ли жизнь на Марсе…» и снял одноименный документальный фильм), стоит дата: 19 апреля. К сожалению, она условная. Как вспоминал актёр Евгений Моргунов, легендарный Бывалый: «Ленинградская общественность бессердечно отнеслась к артисту, который смешил всех, которого боготворили все. Он умер один в своей квартире и пролежал две недели, пока его хватились. Соседи обратились на «Ленфильм», и там приняли ужасающее решение: он пенсионер, вот собес пусть его и хоронит. И только Сашенька Демьяненко, замечательный наш Шурик, собрал по копейкам деньги у актёров, которые были уже на пенсии, у актёров, которые знали Филиппова. Сделали гробик и закопали».

Любовь Тищенко вспоминала похороны Сергея Филиппова так: «На кладбище пришли и его старые друзья, не имеющие к кино никакого отношения, и все наши актёры. А вот из родственников не было никого. И поминки тоже мы сами устраивали. Часто пишут, что Гильдия актёров и киностудия устранились, но это неправда – они очень помогли… К сожалению, у Сергея Николаевича не было ни костюма, ни даже ботинок, в которых мы могли его похоронить. На его сберкнижке не оказалось ни копейки. Мы обратились в одну из крупных газет с просьбой, чтобы о Филиппове напечатали некролог, но нам отказали, сославшись на то, что этот актёр… никому не известен. Едва успели его похоронить, а уже на следующий день, откуда ни возьмись, появились люди, которые назвались друзьями Филиппова и начали растаскивать его вещи. Забрали всё! Мебель, посуду… Вот так закончилась жизнь великого актёра!»

Гениальный комический актёр, так и не реализовавший свою мечту сыграть главную положительную роль в трагедии, покоится на непрестижном Северном кладбище Санкт-Петербурга, рядом со своей любимой Барабулькой – Антониной Голубевой. Эпитафией артисту стали стихи неизвестного автора: «И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения». Говорят, это были его любимые стихи.