Культ молодости вкупе с эйджизмом (дискриминацией по возрасту) всегда был одним из характерных элементов поп-культуры. Тон еще в середине 1960-х задала британская группа The Who, заносчиво певшая в своем гимне My Generation: «Надеюсь, я умру прежде, чем состарюсь». Примерно тогда же тысячи людей, как попугаи, начали повторять лозунг «Не верь тем, кому за 30», даже не зная, кто его автор (а им был американский экоактивист и политик Джек Уайнберг). В музыкальной индустрии, где звездами становились в 20 с небольшим или даже раньше, а в 27 некоторые герои уже с почетом сходили в могилу, у вставшего с печи 33-летнего Ильи Муромца, казалось, не было шансов. Как много музыкантов опустили руки и сдались, не добившись признания к четвертому десятку? Возможно, они не поступили бы так, если б знали, сколько артистов прославилось в возрасте, когда, согласно расхожему стереотипу, им следовало бы «завязать» и «успокоиться».
Один из первопроходцев рок-н-ролла Билл Хейли был «человеком в возрасте» – по крайней мере, так казалось его современникам. Хейли исполнилось 30 лет, когда в 1955-м на весь мир прогремел его хит Rock Around The Clock. Он был на 10 лет старше Элвиса Пресли, лысел и в целом не выглядел юнцом. Продюсеры и пресса «омолаживали» Билла в глазах публики, занижая возраст певца. Целевой аудиторией раннего рок-н-ролла были подростки, и у работников музыкальной индустрии возникли опасения, что публика отторгнет Хейли, углядев в нем представителя старшего поколения. Кажется, они волновались напрасно: Хейли и его группа The Comets создавали песни, которые были столь зажигательными, что отодвигали на второй план вопросы личной привлекательности певца и его возраста – Rock Around The Clock, See You Later, Alligator, Shake, Rattle and Roll. Эти композиции стали классикой рок-н-ролла.
Кстати, ровесником Хейли был еще один столп этого жанра, Чак Берри. Правда, он выглядел так экстравагантно, что ему не было нужды молодиться и скрывать дату рождения. В отличие от Хейли, скончавшегося в 55 лет, Берри оказался долгожителем и выступал на сцене практически до самой смерти в 90-летнем возрасте.
Канадскому поэту Леонарду Коэну было 33, когда вышла его дебютная пластинка Songs Of Leonard Cohen (1967), превратившая малоизвестного литератора в серьезного конкурента таких звезд, как Боб Дилан или дуэт Саймона и Гарфанкела. Ко времени своего появления на сцене с гитарой Коэн опубликовал четыре книги стихов и два романа: «Любимая игра» (1963) и «Прекрасные неудачники» (1966). То были довольно непростые, не рассчитанные на массовый успех поэзия и проза. И вдруг этот тихоня-писатель, тонкий словесник и затворник, почти в одночасье стал кумиром молодежи.
Поэтический дар выделял Коэна среди множества поп-исполнителей. Виртуозно владея словом, он мог сочинять как совершенно простые по форме песни, так и бесконечно долгие и сложные баллады с десятком куплетов. Уже самые ранние песни Коэна – Suzanne или Sisters Of Mercy – подняли популярное искусство на новый уровень.
Коэн родился в Канаде, а потом перебрался в теплую Грецию, где мог бы до старости вести классическую неспешную писательскую жизнь в стиле Лоренса Даррелла. Но однажды он услышал призыв иной, более беспокойной музы. Рок-н-ролл, фолк и вообще новая музыка, появившаяся в середине 1960-х, так зацепили Леонарда, что он начал сочинять собственные песни и петь их – на первых порах очень неуверенным голосом, еще не похожим на тот спокойный баритон, который «прорезался» у него в поздние годы.
Карьера Коэна была неровной: жизнь просто не давала ему почивать на лаврах. Например, в середине 1980-х фирма грамзаписи отказалась выпускать его альбом Various Postions (в котором были, между прочим, Hallelujan и Dance Me To The End Of Love – едва ли не самые известные теперь его песни), сочтя материал непрезентабельным. 50-летнему Леонарду, словно начинающему музыканту, снова пришлось доказывать свою профпригодность. Он продолжал сочинять и записывать музыку до самой смерти в возрасте 82 лет, своим примером показывая, что настоящий артист не ограничен никакими возрастными рамками.
Люди, подобные Коэну, привносили в инфантильную поп-музыку важный элемент зрелости. Они создавали искусство вне возраста, а не массовый продукт с коротким сроком годности. Они меняли сознание публики, и вот уже Ник Кейв (кстати, прославившийся довольно рано) мог себе позволить сказать: «Мне никогда не нравилось быть молодым. Только после 40 я почувствовал себя нормальным человеком». Погоня за вечной юностью перестала быть нормой для рок-звезд.
Женская доля
Подлинной группой «не мальчиков, но мужей» была (и остается) Garbage, популярный проект Буча Вига, барабанщика и продюсера, в начале 1990-х работавшего с Nirvana и Smashing Pumpkins. В год выхода первого альбома Garbage (1995) Вигу исполнилось 39 лет, а гитаристу коллектива Дюку Эриксону – 43. Конечно, центром зрительского внимания были не они, а молодая и сексапильная певица Ширли Мэнсон, но Виг и Эриксон могли бы пойти на поводу у стандартов и решить, что они «слишком стары для рок-н-ролла» (как пела группа Jethro Tull), и тогда мир недосчитался бы одной из самых успешных групп 1990-х и 2000-х.
Среди «поздно прославившихся» можно найти немало женщин, хотя западная музыкальная индустрия всегда предъявляла к ним более жесткие требования – как к товару, который должен быть свеж и сексуально привлекателен.
Дебби Харри из яркой группы «новой волны» The Blondie был 31 год, когда вышла дебютная пластинка ее коллектива. Столько же было звезде кантри-попа Шерил Кроу, когда к ней впервые пришел успех. Одна из популярнейших сегодня певиц Сиа добилась широкого признания, когда ей перевалило за 35, а ее песня Cheap Thrills стала в 2016 году первой композицией за целых 16 лет, исполненной женщиной старше 40 и достигшей высшей строчки хит-парада Billboard.
Сиа стала символом борьбы с эйджизмом. Она всегда появляется на публике в парике, закрывающем почти все ее лицо. По словам певицы, это нужно, чтобы люди судили о ней только по ее творчеству, а не по внешности. Вместе с тем некоторые критики считают, что тем самым Сиа скорее уступает эйджизму и сексизму, чем противостоит им. По их мнению, артист должен не прятать свой возраст, а, наоборот, с гордостью выставлять его напоказ, приучая аудиторию принимать и ценить его.
Бывший художник Серж
Серж Генсбур, французский певец, поэт и композитор, любимец эстетов и декадентов, автор песен Je T'aime… Moi Non Plus, Élisa, La Javanaise, выпустил свою первую пластинку в 30 лет, а по-настоящему прославился уже ближе к 40.
В юности он собирался стать художником и учился в Академии Монмартра – среди прочих, у живого классика Фернана Леже. Тогда Генсбура еще звали Люсьен. Позже он переименовался в Сержа – в честь Рахманинова и вообще желая подчеркнуть свою связь с Россией.
Повальная мода на абстракционизм в 1950-х отвратила его от изобразительного искусства, и он бросил мольберт, отслужил в армии, а потом работал учителем в школе и пианистом в кабаках.
Вскоре Серж открыл в себе дар сочинять изящные и запоминающиеся мелодии. Генсбур не только сам записывал свои песни, но и писал номера для других поп-исполнителей, и это долгое время приносило ему больше дохода и известности, чем собственные пластинки. Так, он сочинил Poupée de Cire, Poupée de Son, с которой Франс Галль выиграла конкурс «Евровидение» в 1965 году.
У Сержа был короткий роман (и дуэт) с Брижит Бардо, но настоящая слава пришла, когда он познакомился с молодой британской актрисой Джейн Биркин и под влиянием новой музы записал альбомы Jane Birkin/Serge Gainsbourg (1969) и Histoire de Melody Nelson (1971), сделавшие его ультрамодным артистом не только во Франции, но и во всей Европе. Генсбуру было уже за 40, но он впервые наслаждался славой поп-звезды.
Петр Николаевич
Зрелым человеком, то есть в возрасте за 30, пришел в мир музыки и такой титан русского рока, как Петр Мамонов, лидер группы «Звуки Му».
В 1970-х, когда его ровесники Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич сочиняли свои первые песни, Мамонов еще был далек от артистических амбиций. Он наслаждался праздной жизнью богемного гуляки: пил, дрался, писал стихи, работал на случайных работах (лифтером, в типографии).
К моменту дебюта на сцене 33-летний Мамонов выглядел старше своего возраста и далеко не так миловидно, как, скажем, Леонард Коэн: лысина, усы, выпавшие и выбитые в драках передние зубы. Не только по меркам гламура, но и для обычного рок-музыканта он выглядел весьма неформатно. К счастью, то было начало 1980-х, когда волна панк-рока пошатнула традиционные представления о красоте. Мамонов не то что не пытался «прихорашивать» свою дикую и не первой свежести внешность, а, наоборот, выставил на передний план, сделав из нее своего рода боевую маску.
Он мог выглядеть то как изысканный денди, то как пускающий слюну сумасшедший бродяга. Он ломал многие представления, в том числе и о том, что рок-н-ролл замешан исключительно на подростковой сексуальности.
Несколько быстрых лет
Американец Марк Сэндман с юности играл во множестве разных групп: Treat Her Right, Candy Bar, The Hypnosonics и других, но подлинное признание получил, когда собрал коллектив под названием Morphine. В 1992 году Morphine выпустили свой первый альбом Good – Сэндман как раз отмечал 40-летие.
Благодаря уникальному звучанию – темному, тягучему, создававшемуся низким тембром саксофона и своеобразной манере игры Сэндмана на бас-гитаре, Morphine оказалась одной из самых интересных групп, которые когда-либо дарила миру американская инди-сцена. Но просуществовал коллектив, увы, недолго: в 1999 году 46-летний Марк скончался от сердечного приступа прямо на сцене во время гастролей в Италии. Всего шесть лет было отпущено Сэндману на то, чтобы насладиться плодами славы и донести до широкой публики свои музыкальные идеи, и он много успел за этот короткий срок. При жизни Марка Morphine выпустили четыре красивейших альбома, а созданного материала хватило еще на две пластинки, вышедшие после смерти: The Night и At Your Service.
Джазмен и поп
Еще один грустный пример позднего и недолгого успеха – случай джазмена Джона Пола Ларкина, которого мир знает под именем Скэтмена Джона. Ларкин родился в Калифорнии, с юности слушал и играл джаз. В 1970–1980-х годах он был малоизвестным пианистом, выступавшим в клубах. В 1986-м выпустил сольную пластинку, скромный тираж которой почти не был распродан.
Не видя успеха и признания, Ларкин крепко запил и приударил по наркотикам, но сумел выбраться из этой ямы с помощью верной жены. В начале 1990-х он отправился на заработки в Германию – не самое очевидное место для американского джазиста. Но именно там его ждал успех – уже не столько долгожданный, сколько неожиданный.
В Германии Ларкин впервые начал петь, а поскольку с детства сильно заикался, то, чтобы скрыть этот недостаток, часто прибегал к скэту – ритмичному вокальному солированию, распространенному в джазе. Получилось так хорошо, что менеджер Джона предложил ему поэкспериментировать и соединить скэт с популярным в те годы стилем евродэнс. Так появилась Scatman (Ski Ba Bop Ba Dop Bop) – первая песня проекта Scatman John, которая в середине 1990-х звучала буквально всюду.
Ларкину в это время было 52 года. Выглядел он хотя и благообразно, но явно не моложе своего возраста. В 1995-м вышел первый альбом начавшего новую жизнь артиста – Scatman’s World, а вслед за ним и второй – Everybody Jam!
Скэтмен Джон стал большой звездой, много гастролировал, но вскоре у него обнаружили рак легкого. Он успел записать еще один альбом и выступал до тех пор, пока оставались силы. Умирая, Джон не сетовал на то, как короток был его земной успех. «Я прожил хорошую жизнь, и я познал красоту», – сказал он незадолго до смерти в 1999 году в возрасте 57 лет.
Вилли для всех
Легенда кантри-музыки Вилли Нельсон – один из самых очевидных примеров того, что творчество и успех не могут быть связаны никакими возрастными ограничениями.
Он играл музыку с молодости, но до 40 лет оставался малоизвестным кантри-артистом, которых в Америке больше, чем мы можем себе вообразить. Около десяти лет Вилли пытался покорить столицу кантри Нэшвилл, штат Теннесси. В ней сосредоточены ведущие фирмы грамзаписи и концертные агентства, занимающиеся делами артистов популярного жанра. Нельсон быстро обратил на себя внимание как талантливый композитор, пишущий хиты для разных исполнителей, но его собственное музицирование не находило в Нэшвилле понимания. Продюсеры не считали Вилли перспективным певцом. Устав спорить с ними, Нельсон покинул злополучный город и отправился на родину, в штат Техас.
Это было в начале 1970-х, когда в шоу-бизнесе доминировала рок-музыка, а среди публики – длинноволосая молодежь. Хотя Вилли было уже 40, ему понравилось настроение, которое несла новая культура, – свободное и отвязное, противоположное тому, что царило в мире кантри с его консерватизмом.
Опытный композитор, Нельсон скрестил анархические настроения рока со всем лучшим, что было в кантри, и результат превзошел все ожидания. Во-первых, на свет появился новый жанр, получивший название outlaw country – то есть вольное, изгойское кантри, не скованное никакими условностями и правилами. Во-вторых, две традиционно враждовавшие части американской публики – хиппи-либералы и реднеки-консерваторы – слились на концертах Нельсона в единую аудиторию. В-третьих, сам Вилли, отрастивший длинные косы и седую бороду, наконец-то получил признание как певец и, более того, стал звездой национального масштаба.
На днях ему исполняется 89 лет, и он продолжает выступать и записывать пластинки. На одном только девятом десятке он выпустил целых 12 альбомов – столько не в состоянии записать даже полные сил юнцы. Новый альбом Нельсона A Beautiful Time, который выйдет в день его рождения, будет уже 72-м в его дискографии.
Все эти истории говорят о том, что эйджизм можно победить даже в популярной музыке, где молодость традиционно один из главных товаров. Здесь работает совет, который легендарный Лемми из группы Motörhead всегда давал сомневающимся в успехе музыкантам: «Просто не прекращайте играть».
0
44.25
