Стемнело. БМП, которая внезапно выехала с украинской стороны, горит. Пока все рассаживаются по машинам, Яша, доброволец из России, рассказывает: «Так каждый день у нас. Сегодня ничего особенного, разве что вы на обмен приехали. Боевой задачи конкретной нет — перемирие же».
К Яше подходит высокий казак с ручным пулеметом:
— Оказывается, нас все равно признают участниками боевых действий. Если будешь убит, дадут тебе орден.
— Не хочу орден, — смеется Яша.
— Мы сейчас уедем, и у вас бой начнется? — задаю вопрос присутствующим.
— Тебе хочется шоу, да? — спрашивает Алексей из подразделения полевого командира с позывным «Хулиган». — Сегодня с самого утра в нас что-то летит с той стороны. Тут самое неспокойное место, и тут решили менять пленных — что за бред!
— Это война вранья с враньем, — говорит мне Яша, — посмотри телевидение российское и украинское, они про одну и ту же картинку говорят прямо противоположные вещи. Деревню обстреляли украинцы — и наоборот, ту же самую деревню обстреляли террористы. Правда, Юля, посередине, потому что это война.
— Знаешь, что самое обидное, — включается в беседу Пресли, — и там, и тут на передовой стоят лучшие, лучшие умирают на этой войне, а за нашими спинами делится власть, деньги, пока мы тут друг друга убиваем.
Мы прощаемся и уезжаем в Луганск.
…Утром следующего дня «РПГ» (позывной) сообщает, что обмен состоится на другом блокпосту, в районе Кировска и Стаханова.
— Ты вообще знаешь, что вчера было? — говорит мне «Короб» (позывной). — Вон, видишь двух мужчин? Один из них Владимир, отец парня Ярослава с 80-й механизированной украинской бригады, который стоял на блокпосту, откуда на нас вчера БТР поехал. Владимир с другом вчера ехал на машине, вез сыну курей, тушенки и другие гостинцы. Они только выехали из Лисичанска, как их взяли люди Хулигана и притащили сюда на их же машине.
Лисичанск — это глубокий тыл украинской армии, минимум шесть украинских блокпостов до первого луганского. Хорошо сработала разведка Хулигана, раз смогли протащить трофейный BMW X-6 по этой территории самовывозом.
— Я дал свой телефон, Владимир созвонился с сыном, сказал, что жив, что с ним все нормально, но тут связь оборвалась. Сама же знаешь, какая связь в Славяносербском районе, — продолжает РПГ. — Но у Ярослава не выдержали нервы. Он сел в БТР и поехал на нас отца освобождать, его подбили с блокпоста ополченцев. В итоге три «трехсотых» (тяжело раненных. — Ю. П.) и один «двухсотый» (погибший. — Ю. П.), но сам Ярослав жив и здоров.
Отец Ярослава, Владимир, которого тоже привезли на территорию комендатуры Луганска: «Вот кому она нужна, эта война? Я сам из Львова, мой друг — крестный Ярослава. Он сначала был на Счастье, на позициях, их только две недели как перекинули на этот блокпост. Мы с крестным Ярослава взяли у друга машину и поехали из дома — гостинцев отвезти. Думаю, взяли нас, потому что у машины были львовские номера. Всего у меня два сына, оба служат в 80-й бригаде. Они контрактники, у нас с работой не очень хорошо, было мирное время, когда мой родственник предложил пристроить детей на работу военнослужащими. Говорил, будут в штабе работать, я согласился. А через некоторое время война началась, и их отправили на передовые позиции. Один сейчас в госпитале лежит, у него ранение ноги тяжелое. Оба они женаты, у обоих малые дети есть».
РПГ возит «трофейных» мужиков с собой повсюду, и на обмен мы собираемся все вместе, львовяне видят украинцев, которых готовят к обмену.
— Может, не надо их уже в подвале держать, хоть погулять им дали бы, — обращается к Коробу Владимир.
— Извините, не мы к вам пришли воевать, они на нашей земле, живы, здоровы, мы кормим их из нашего же котла, о большем и не просите, — отрезает Короб. — Друг, забирай своих сыновей из армии и прячь их в схронах от своей украинской власти.
Все переговоры по обмену вроде бы завершены. Я, «Большой» (позывной, как и другие), Зубр и Белка садимся в «уазик». Выезжаем за Луганск — все трое крестятся, Белка кладет автомат с передернутым затвором на колени, а ствол выглядывает из окна. По дороге глохнет машина, теряется сеть у телефона, мы отстаем от колонны примерно на тридцать минут. Белка рассказывает, что машину они выменяли на какое-то оружие. «Кеша, заводись!» — уговаривает он «уазик».
Едем через Алчевск, Стаханов и Кировск, слышим опять «хлопки» — где-то рядом взрывы. Выруливаем, наконец, к блокпосту, где должен состояться обмен. Нас встречают радостно — мы не попали под «Грады»: «Вон туда только что отработали, — показывает мне один из ополченцев на поле, где ездит трактор и собирает картошку. — О чем люди думают? Какая картошка там могла остаться?»
РПГ уехал с пленными на украинский блокпост. Владимир, отец Ярослава, устроившего нападение на блокпост ДНР с помощью БМП, везде с нами — ему обещают дать пообщаться с сыном после обмена с освобожденными.
Парень с позывным «Лис» и нашивкой батальона «Призрак» все время смотрит в бинокль. Общаться со мной ему это не мешает: «Я сам из Лисичанска, там у меня семья осталась. В Лисичанске и был «Призрак», потом в ночь мы отступили, но мы туда все равно вернемся, а как иначе? А знаешь, как наш батальон получил свое имя? Украинские новости сообщили, что разбомбили тренировочный лагерь террористов в Ясенах Луганской области. Уничтожили якобы 500 человек из батальона Мозгового, а это были мы. Мы знали о готовящемся авиаударе и уехали оттуда. С тех пор мы стали называться «Призраком».
У Лиса на руках сине-желтые часы, на них большими буквами написано «ЛДПР».
— Часы стали отставать на семь минут, потому что под бомбежку попали. С нами в «Призраке» воюет депутат ЛНР, а у них к выборам готовятся. Вы понимаете, сила в чем? Сила в порядочности и честности.
В это время Белка пытается отодвинуть журналистов российских телеканалов, которые тоже приехали снимать обмен военнопленными. А Лис дает мне бинокль: «Видишь танк, направленный прямо на журналистов? Вот он, только что выехал из-за БТР, стоящего рядом, и аккуратно целится на наши позиции».
Журналисты пытаются записать интервью, но в это время по блокпосту разносится крик: «Ребята, не стойте под прямой наводкой, уезжайте, … !»
У меня звонит телефон. Высвечивается номер Яши. Но звонит не он:
— Яша ранен, лежит в областной больнице, приезжайте срочно.
Снова уазик Большого. По дороге рассказывают невероятную историю про «трофейных» мужиков и их «курей», из-за которых, собственно, и началась стрельба.
— Так Хулиган сегодня ездил на BMW X6, — говорит Большой. — Не верю я, что львовским мужикам отдадут их машину. Такой трофей разведка из глубокого тыла украинцев притащила — респект и уважуха просто.
На въезде в больницу обнаружились чеченцы. Один из них срывается с места и бежит за Зубром и Большим: «Вы помните меня? Я — Муса, с вами переходил границу!».
— Такое забудешь, — улыбается Зубр. — Юля, Муса границу со своим травматом пытался пройти, всех нас тогда рассмешил. Потом мы с ним в военкомате Краснодона встретились.
— Да, вот он, — Муса достает травматический пистолет, — вы мне тогда правильно сказали, что лучше в Луганск ехать, теперь я здесь, больницу охраняю с братьями своими.
В палате раненого Яши — шесть человек, один мирный житель и пять военных. У окна лежит молодой парень, рядом — его мама: «У него пуля в голове застряла, лежит теперь, не шевелится, товарищи его еще не приходили, они в боях под Попасной».
На соседней койке — Яша: перебинтована голова, на лице не вытертая кровь, камуфляж в пыли и гари. Он слабо понимает, что происходит вокруг.
— Осколок пробил височную кость, и кусочек косточки сместился с осколком, — говорит мне врач. — Нужна операция.
— Мы первые начали утром, — узнал меня Яша. — Кинули всего одну мину по ним, дальше поступил приказ остановиться. Сбоку от нас село Трехизбенка,.. Они стали стрелять сразу с двух сторон, вот в этой перестрелке попало в меня. Дальше я ничего не помню.
135.0
22.00
