ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 3, 2019

«Я ищу бабушку, которая звала меня готовить пироги»

— Сардана Владимировна, кстати, а сами вы на какой машине ездите?

— На служебной.

— А что за марка?

— «Тойота камри».

— Надежная… А как обстоит дело с людьми, вашей командой в мэрии? Вся ли она состоит из тех, кого привели с собой вы?

— Конечно, есть люди, которые пришли со мной. Но много и тех, кто работал в прежней команде. Даже не просто много, а большинство — наверное, процентов восемьдесят. И есть такие, кого я взяла по рекомендации.

— А такие, которых вам настойчиво советовали взять?

— Нет.

— Вы довольно активны в соцсетях, у вас огромное количество подписчиков в Инстаграме, ваши посты собирают тысячи лайков буквально за минуты. Вы сами ведете свою страницу или кто-то пишет вам тексты?

— Сама. Иногда мне их правит Алексей (Толстяков — пресс-секретарь. — «РР»), что-то добавляет, что-то немного меняет.

— Если вы ведете свои страницы сами, вы наверняка видите, когда вас отмечают в публикациях или комментариях по самым разным темам.

— Мало того что меня отмечают — каждый, кто видит, считает своим долгом мне это скинуть! И про лошадей, и про ямы, и про канализацию, и про собак. Одна и та же информация приходит ко мне минимум раз пятнадцать.

— Как вы на это реагируете? Отвечаете?

— Я физически не могу отвечать всем, поэтому привлекаю подразделения, которые ответственны за ту или иную сферу. Часть забирает городской портал OneClick, часть — руководители подразделений.

Есть вещи, на которые я принципиально не отвечаю. Это оскорбления, фейки. Не отвечаю хейтерам. Не реагирую на многочисленные просьбы перечислить деньги.

Вместе с тем бывают просьбы в соцсетях, на которые я должна отреагировать лично.

К слову, я ищу бабушку, которая звала меня готовить пироги. Ее зовут Марфа Петровна, она живет в Якутске. У нее есть аккаунт в Инстаграме. Когда она узнала, что я не умею готовить пирожки, она написала мне на странице «Новости Якутска»: приходи, я тебя научу. Но мы ее найти не можем! Надеюсь, найдем.

«Опора есть только там, где есть сопротивление»

— Зачем, по-вашему, это нужно и без того известному, публичному человеку — вести страницы в соцсетях?

— Присутствовать там постоянно мне лично не удается. Вообще я считаю, что быть очень активной в соцсетях неправильно: это ведь отнимает время. У меня публикации выходят примерно раз в три дня, иногда раз в неделю. Думаю, это нормально.

По некоторым вопросам, полагаю, люди хотят знать мое личное мнение, поэтому не писать совсем тоже невозможно. Кроме того, когда тебе дают обратную связь на публикацию, ты можешь понять, поддерживают ли твое мнение. В плане личного мониторинга это очень полезно: я понимаю свою аудиторию, понимаю, что ей нравится и не нравится, чего люди ждут, против чего выступают. Для этого я веду свою небольшую статистику. Сложность заключается в том, чтобы найти баланс. Это когда есть две стороны, между которыми нужно пройти ровно и быть понятой.

— Например?

— Например, в ситуации с озеленением. Все говорят: ой, цветочков будет меньше.

— А их будет меньше?

— Намного. Не миллион, как в прошлые годы. В этом году мы решили, что первым делом проведем асфальтирование. А во-вторых, нам нужно сажать деревья. В ближайшее время, когда будут готовы цифры, я объясню людям, почему мы все это делаем. Да, я считаю, что важно объясняться, разговаривать! Даже если человек тебя не поддерживает, в крайнем случае он узнает, почему ты так делаешь.

— Вряд ли можно все объяснить обывателю. Возьмем, к примеру, бюджет…

— Безусловно, процесс бюджетирования для непосвященного человека довольно сложен. Я сказала нашим финансистам: сделайте бюджет в доступном виде — как азбуку, чтобы каждый понял. Каждый должен этим интересоваться, и за процессом должен быть общественный контроль.

Сама идея местного самоуправления строилась на том, что есть исполнительная и представительная власть. И Якутская городская Дума в свое время создавалась как представительный орган, с тем чтобы конкретный депутат представлял интересы конкретной группы людей. В реальности все немного исказилось. Я считаю неправильным, когда депутатами являются руководители муниципальных или республиканских предприятий. Не в обиду никому из депутатов. Поэтому, опять же для достижения баланса, я усиливаю работу общественных советов. Например, возрожден научно-технический совет, создан совет по культуре. Будет создан совет по туризму, координационный совет по предпринимательству, по ЖКХ. Летом обновится состав Общественной палаты города.

— Обновится по какому принципу?

— Пока по тому же, что и раньше: семь членов — от главы, столько же — от гордумы, а затем они вместе выбирают еще семерых. Итого 21 человек. Я надеюсь, что это будет живой и работоспособный коллектив.

— Живой — это несогласный, способный критиковать?

— Когда-то один из моих руководителей-наставников сказал мне: «Сардана, опора есть только там, где есть сопротивление». Если в один прекрасный день ты оглянешься и увидишь, что все послушно кивают головами, значит, ты в болоте. Найдешь человека с отличным от твоего мнением, сможешь его убедить, привлечешь на свою сторону — и лучшего соратника у тебя не будет.

«В процессе обсуждения огребаешь по полной»

— В вашей команде с вами часто не соглашаются?

— Внутри нашей основной небольшой команды действуют демократия и плюрализм. Мы спорим ровно до того момента, пока не примем общее решение. До принятия решения можно говорить всем и все. Прелесть в том, что мы разные. Потому что, повторюсь, важен баланс, учет наибольшего количества мнений. Никогда не будет такого решения, которому все будут рукоплескать.

Мы стараемся быть открытыми. Но тот уровень открытости, который мы задаем, для нас же составляет определенную трудность, потому что запрос общества растет. Обществу нужно не просто рассказывать и объяснять — от власти ему нужны решения и действия.

Принимать решения в закрытом кабинете и идти курсом, который ты считаешь правильным, наверное, проще. А вот общаться, выверять спорное решение, конечно, намного сложнее. В процессе обсуждения огребаешь по полной. Но это правильно, и я думаю, что рано или поздно мы придем к демократической культуре.

Сейчас на нас, на Якутск, вся Россия смотрит, и нам очень важно не ошибиться, не скатиться вниз, а показать определенное цивильное движение. Может быть, современный опыт Якутска вообще позволит выжить и развиваться институту местного самоуправления.

— Но к Якутску приковано внимание благодаря именно неожиданным выборам мэра и, соответственно, вашей персоне. Это ведь вас назвали чудо-мэром.

— Тут самое главное — адекватное восприятие себя. Я являюсь тем, кем являюсь, пока меня поддерживают и понимают люди, которые мне доверяют.

— А вообще как вы относитесь к тому, что вас считают феноменом?

— «Феномен», «чудо» — это, конечно, перебор. Я не понимаю, почему так произошло. Это все соцсети, глобализация информации… Я смеюсь, когда говорят: это сделала куча пиарщиков, политтехнологов. Дело не в моей персональной уникальности — ни в коем случае! Это общественный запрос на такой формат работы и публичного поведения руководителя. Запрос на идеи, решения и действия, которых ждет наш работодатель — горожане.

— Ну, это слишком общо, на мой взгляд.

— Наверное, это также запрос на справедливость. На адекватность. На открытость и диалог, на честность и доверие. Обычно, если какой-то человек формально соответствует общественному запросу, ожиданиям людей, они объявляют его своим неформальным лидером, возводят на некую высоту.

«Мужики, только не психаните»

— Если возводят на высоту, нужно ей соответствовать. Это сложно.

— Сложно.

— Возьмем ситуацию с митингом, который спровоцировало изнасилование местной жительницы выходцем из Киргизии. Говорилось о «встрече с общественностью», но на самом деле мы понимаем, что это был несанкционированный митинг. Вас на него позвали?

— Я пошла сама.

— Почему? Для чего?

— Я долго думала над этим. Я видела в соцсетях всех этих едущих в Якутск мужчин и понимала, что там, в спорткомплексе «Триумф», соберется огромная масса. Люди были приглашены руководителем администрации республики, и раз их пригласили, они ждали каких-то слов, реакции.

Понимаю, сфера межнациональных, межконфессиональных отношений — не моя ответственность, это полномочия субъекта, так прописано в законе. Но поскольку это произошло на территории Якутска, я должна была держать ответ. Я подумала, что, если не пойду туда, значит, не прозвучат ответы, значит, я продемонстрирую пренебрежение к людям, которые там собрались, и даже, может быть, покажусь трусом.

«“Сардана, опора есть только там, где есть сопротивление”. Если в один прекрасный день ты оглянешься и увидишь, что все послушно кивают головами, значит, ты в болоте. Найдешь человека с отличным от твоего мнением, сможешь его убедить, привлечешь на свою сторону — и лучшего соратника у тебя не будет»

В то же время я понимала, что если пойду, это тоже может быть не понято, неверно истолковано.

— Так и получилось.

— Отчасти. Когда в СМИ стали появляться фрагменты моего выступления, вырезанные из контекста, это, конечно, выглядело диковато. Мы, мол, терпели-терпели и устали. Давайте, мол, покажем, кто здесь хозяин. На самом деле во время своего выступления я неоднократно говорила: не нарушайте закон, уважайте друг друга, не допускайте беспорядков.

И меня не освистали, не прогнали, меня услышали и поняли. И хорошо, что Айсен Сергеевич (Николаев — глава республики. — «РР») пришел, уважил людей, они его ждали.

Я смотрела на них и думала: мужики, только не психаните, спокойно расходитесь по домам.

В итоге все разъехались. Массовых беспорядков в городе не произошло. К сожалению, были случаи хулиганства, но хорошо, что единичные — ими занимались правоохранительные органы. В ту ночь было совершено одно правонарушение: у женщины отобрали сумку, нарушителя тут же задержали. Но катастрофы не случилось.

Психология масс до конца не изучена, и если бы что-то пошло не так, проскочила бы хоть какая-то маленькая вспышка — толпа хлынула бы на улицу! И если бы эта толпа разъяренных мужчин захотела что-то сделать, они бы сделали.

— А сколько вообще мигрантов в Якутске? Так ли страшен «черт, которого малюют»?

— Их довольно много. В 2018 году 42,5 тысячи приезжих были поставлены на миграционный учет в городе Якутск. Численность жителей города — около 330 тысяч.

— Много нелегалов?

— Нет, это не нелегалы. Это в основном выходцы из азиатских стран, бывших республик Советского Союза, с которыми у нас подписаны особые условия въезда и выезда по договору ЕврАзЭС.

Но смотрите, что происходит. Мигранты в основном заняли нишу бытового и социального обслуживания, поэтому есть ощущение, что их гораздо больше, чем на самом деле. Это водители автобусов и такси, работники магазинов, кафе, парикмахерских, больниц и садиков… Человек отдает им деньги, и если ему продали некачественный товар или обвесили, это все откладывается в сознании.

Причиной всплеска стал не национализм, а особая социально-экономическая ситуация и очень высокий уровень бедности. Около 20 процентов, по официальным данным. То, что Якутия богатый регион, — в значительной мере миф, и живущие здесь люди об этом знают. У нас серьезный уровень безработицы, особенно среди молодежи и на селе. Притом большинство из нас склонно обвинять в собственных неудачах кого-то другого. И люди говорят: вот приезжие заняли наши места. А ведь сами не торопятся эти места занимать!

— Вы считаете, мигрантов вообще не должно быть в городе?

— Они должны быть. Просто нужно вести себя как положено. Не нарушать закон. С уважением относиться к обычаям и культуре местного населения.

— Но ведь и случай, о котором мы говорим, единичный. Даже по статистике процент совершенных мигрантами преступлений ничтожно мал.

— На самом деле я думаю, что в этой статистике есть погрешность. Ведь в наших паспортах национальность не указывают. И очень много граждан Средней Азии уже получили здесь гражданство.

— Все же процент не настолько велик. Реакция была, на мой взгляд, неадекватной.

— Наверное, это был накопленный внутренний стресс. Плюс желание мужчин защитить женщин — такое шаблонное поведение. С другой стороны, это сигнал для руководителей: проблемы есть, и нужно их решать. И, опять же, глобальный вопрос справедливости.

Я сказала национальным диаспорам на встрече: социализируйтесь, работайте с городскими управами, занимайтесь благотворительностью, помогайте бедным, позиционируйте себя как нормальные добросердечные люди, которые хотят здесь жить! Мы ведь на самом деле народ мирный, мы тут всех привечаем. Если брать историю, то и сами якуты не местные. И русские сюда на лодках приплыли. Мы тут все собрались кто откуда. Но ведь живем мирно.

«Это было больно»

— Вас часто отмечают в сетевых публикациях о животных. Эта тема всегда обсуждается на высоком градусе эмоций. И вы, конечно, видите, что Якутск, его жителей, администрацию обвиняют в жестокости по отношению к животным, называют живодерами. Как вы к этому относитесь?

— Безусловно, когда я слышу от некоторых радикально настроенных комментаторов-зоозащитников, что на Якутск «надо бомбу сбросить», меня это серьезно задевает… Но вместе с тем я понимаю, что нужно делать совершенно конкретные вещи, нужно показать и доказать, что мы цивилизованные люди. Надо поддерживать и пропагандировать гуманное обращение с животными. Строить приют. Для этого нужны деньги.

Я обратилась с письмом в правительство республики, прошу увеличить финансирование деятельности по организации обращения с безнадзорными животными. Подчеркну, это переданные государственные полномочия, на которые деньги городу идут только из республиканского бюджета.

— Я знаю, что у вас есть собака. Но, как показала практика, иметь собаку вовсе не означает любить всех животных, особенно бездомных. Вы лично как относитесь к бездомным собакам?

— Когда я вижу их на улицах города, эта картина у меня вызывает сожаление. Я не представляю, как они выживают в -50, с какой жестокостью им приходится сталкиваться. Мне бы хотелось, чтобы таких животных не было на улицах. Не в том смысле, чтобы их уничтожили, нет. Мне больно видеть их страдающими. Они должны быть где-то в тепле, в домах, при людях. Бездомное животное — как ребенок-сирота, и это неправильно. Будучи сама «ненормальной» собачницей, я понимаю, насколько это важно для тех, кто таким животным помогает. Но у меня, наверное, нет столько сердца и души, чтобы ими заниматься, и я ставлю себе это в укор. Больше того, у меня сильнейшее чувство досады от собственного бессилия. Чисто по-человечески, по-женски. Вечером я прихожу домой, смотрю на своего пса — и как представлю, что в него могут воткнуть дротик с усыпляющим, мне становится дурно.

У нас пропала собака, дворняга. Убежала, и, сколько мы ее ни искали, — не нашли. И вот недавно мы потеряли, в другом уже смысле, вторую собаку — овчарку, у нее был рак лимфоузлов. Мы сами приняли решение, что надо прекратить ее мучения… Это очень больно — терять друга, члена семьи.

— В городе ведется отстрел животных. Конечно, все это преподносится как отлов, причем якобы с применением снотворных препаратов. Но на самом деле животных отстреливают. Одна из недавно проведенных экспертиз показала, что использовался запрещенный препарат адилин. Какое у вас отношение к этому?

— На круглом столе (прошел в Якутске 26 марта. — «РР». http://storm24.media/news/11437) мне передали видео, на котором машина гоняется за собакой. А потом уже снят ее труп... Это, конечно, ужасно, так не должно быть. Отмечу, что видео снято больше года назад, до моего вступления в должность, но это никак не оправдывает саму ситуацию.

Я несколько раз спрашивала Лебедева (руководителя МУП Жилкомсервис, депутата Якутской городской думы), почему производится отстрел. Мне говорят: некоторые собаки умирают от того, что сердце не выдерживает. Но я понимаю, что здесь есть элемент лукавства. Жду реакции прокуратуры по обращениям. Если есть бумаги, подтверждающие факты, о которых вы говорите, нужно мне их представить.

— Почти сразу после вступления в должность вы побывали в пункте передержки животных. Какое впечатление он на вас произвел?

— Это было больно.

— Притом что вам все-таки показали его, скажем так, подготовленным. Они ведь знали, что вы приедете?

— Да, я позвонила, сказала, что приеду и посмотрю. И все равно это было удручающе.

— И вы наверняка обратили внимание, что почти все животные там — бывшедомашние, выброшенные.

— Несчастные животные — одна сторона. Другая — люди, которые их не любят, боятся, беспокоятся за своих детей. Эти две вещи я должна уравновесить.

Мы не можем сегодня обеспечить содержание таких собак, у меня нет для этого должного финансирования, определенных полномочий, нет рычагов, чтобы сделать это быстро. Я, конечно, досадую, что ничего не могу сделать, испытываю чувство стыда. И все же нам надо не ругаться друг с другом, а направить все силы на то, чтобы нас услышали и помогли с финансированием строительства приюта. Нужно двигаться вперед и в отношении программы стерилизации животных. Я вижу в предложениях зоозащитников рациональное зерно и согласна с их позицией в части гуманного обращения.

Давайте завершим эту историю со взаимными обвинениями и начнем работать с обществом, с людьми, у которых доброе сердце и у которых есть деньги — чтобы они тоже помогали.

— По строительству приюта есть какие-то сроки?

— Мы уже опаздываем. Ведь как минимум с 1 января приют уже должен начать работать, а строительный сезон у нас заканчивается в октябре. Вот они — сроки.

«Я знала о своей победе заранее»

— Вы первая женщина-мэр в истории Якутска. Сейчас уже прошло достаточно времени, чтобы понять, тяжела ли оказалась эта ноша?

— Это оказалось довольно сложно эмоционально. Не физически, а именно эмоционально. Потому что идет постоянный поиск баланса, одолевают постоянные сомнения и размышления, и не все всегда очевидно. Но у меня очень надежные заместители — они специалисты своего дела, поэтому мне есть на кого положиться.

— Не жалеете о том, что стали мэром?

— Нет.

— Ваша победа для вас была ожидаемой, или все-таки это был сюрприз?

— Я знала о своей победе заранее, уже за две недели до выборов. Понимала, что выигрываю. Разговоры во дворах с людьми, их тональность стали меняться. Когда с народом контактируешь, это сразу чувствуется. Почему я и сейчас стараюсь быть среди людей, общаться, задавать им вопросы. Я считываю отношение горожан, мне это важно.

— Возможно, этот вопрос покажется преждевременным, но все же спрошу: на второй срок вы предполагаете выдвигаться?

— Пока ничего не предполагаю и не планирую. Все зависит от того, чего я достигну, что удастся сделать в городе за пять лет, точнее, уже за четыре с половиной года.

— Ну и, наконец, смешной вопрос. Как вы относитесь к желанию некоторых ваших подписчиков видеть вас президентом России?

— Это из разряда абсолютной фантастики!