— Отбор в Сирию шел тяжело — слишком много было желающих, — рассказал нам осведомленный собеседник, попросивший не называть его имени. — Работой с кандидатами занимались кадровики, сотрудники особых отделов — военные контрразведчики: чтобы, например, не повторилась история с Беленко, перегнавшим в 1976 году новейший советский истребитель в Японию. Выбирали, как всегда в таких случаях, лучших.
От подобных предложений никто, как правило, не отказывается, не было самоотводов и на этот раз. Опыт, желание и смелость — иные обстоятельства не учитывались. Ни наличие семьи и детей, ни вероисповедание в расчет не шли.
Иметь в своем активе опыт реальных боевых действий для любого военного престижно. Выбирая кандидатов на повышение по службе, кадровики всегда учитывают, бывал ли человек в горячих точках. Воевавшим обеспечены уважение товарищей и подчиненных, авторитет. Вдобавок и стаж набегает: день там засчитывается за три.
— Решающее слово при отборе — не за кадровиком и контрразведчиком, а за командиром, — сказал «Культуре» бывший главнокомандующий ВВС генерал армии Петр Дейнекин. — Командир знает, какова у летчика техника пилотирования, насколько он смел. Среди авиаторов всегда идет борьба за лидерство. Каждому хочется подтвердить собственное мастерство. Отсюда и конкурс в горячие точки. Говорят, кто-то воюет из-за денег. Мы не наемники, чтобы ставить этот вопрос во главу угла. В любом случае боевой летчик, рискующий жизнью, получает меньше какого-нибудь топ-менеджера с его «золотым парашютом».
Пожалуй, даже средний менеджер в солидной компании обойдет по заработку участника боевой операции. Если обычный военный летчик в мирное время получает около 100 000 рублей в месяц, то в Сирии, туманно поясняют военные финансисты, эта сумма может возрасти более чем вдвое. Прямо скажем, не густо для профессионала высокого класса, выполняющего работу, связанную с риском для жизни. Но повторим: для наших военных это не шабашка, а выполнение задания Родины.
Надо признать: подобные командировки — это не только помощь союзникам и защита государственных интересов, но и необходимый тренинг для вооруженных сил. Без настоящего дела армия киснет, слабеет. Пилотажные группы и соревнования «Авиадартс» боевого опыта не прибавляют. А он в сегодняшнем хрупком мире необходим. Летчику важно почувствовать под собой не мишень, а реального противника.
Добирались наши бойцы до Сирии разными путями. Наземные специалисты — морем из Крыма через Босфор. Переброска же в Латакию по воздуху началась одновременно с учениями «Центр-2015» и внезапной проверкой Центрального военного округа. К слову, основная масса летчиков — оттуда. Но есть и сибиряки — часть самолетов прибыла с авиабазы в Забайкалье. Добирались через Моздок, затем — пересекая воздушное пространство Азербайджана, Ирана и Ирака. Делали остановки в Багдаде и Тегеране. Кроме того, для переброски были подготовлены и запасные маршруты — с аэродромов в Армении и Киргизии, где есть российские авиабазы. Все военнослужащие Минобороны находятся в Сирии под своими реальными фамилиями, псевдонимов, как это было, например, во время гражданской войны в Испании, не используют.
Русская кухня
В Сирии сейчас задействовано лучшее российское вооружение, необходимое для выполнения задачи в этом регионе. Эскадрилья (12 крылатых машин) штурмовиков Су-25СМ «Грач», их еще называют «летающий танк». Они применялись в Афганистане, на Северном Кавказе и в Южной Осетии, теперь прикрывают с воздуха сирийских военных. Машина считается надежной хотя бы потому, что ее топливные баки не взрываются при попадании пуль и осколков.
В Сирии работает и эскадрилья фронтовых бомбардировщиков Су-24М (по кодификации НАТО Fencer — «Фехтовальщик»). Эти самолеты прошли глубокую модернизацию, после которой их боевые возможности возросли в 2,5 раза. Например, прицельная дальность бомбометания позволяет делать это с достаточно большого расстояния — далеко за пределами зоны контроля ПВО противника, защищающей атакуемый объект. При этом даже некорректируемые бомбы ложатся в цель с отклонением не более десяти метров.
Прибыли и фронтовые бомбардировщики Су-34 (Fullback — «Защитник») поколения «4+» — одни из лучших в мире. Потолок — 17 км, скорость — почти 2000 км в час, в подвеске — до 8 тонн боеприпасов, радиус действия — более тысячи км, высокоточная система поражения. Уникальной особенностью является способность обнаруживать угрозу сзади (для этого на борту установлена дополнительная радиолокационная станция) и ракетным залпом без разворота самолета уничтожать ее.
А еще истребители прикрытия Су-30СМ, боевые и транспортно-боевые вертолеты Ми-8АМТШ, Ми-35М, Ми-24ПН, транспортные самолеты Ил-76, беспилотники. Словом, смешанный авиаполк. Помимо него — батальон аэродромно-технического обеспечения, поисково-спасательные группы и батальон охраны (эти подразделения, по некоторым данным, составлены из переброшенных из Крыма морпехов), подразделение радиоэлектронной борьбы. Всего около 2000 военнослужащих.
Условия жизни россиян в Сирии вполне приличные. Есть все необходимое. Домики-модули с приличной мебелью и кондиционерами. Столовая с пропускной способностью до 3000 человек, десяток полевых кухонь на базе «Уралов», пекарня с производительностью до тонны хлеба в день, водокачка, баня, прачечная. Продукты привозят из России.
Спасти пилота
Перед подъемом в воздух штурмовиков и бомбардировщиков взлетает беспилотник-разведчик. Одновременно с самолетами в небо поднимаются боевые вертолеты, барражируют вдоль летного поля, готовые уничтожить диверсионные группы боевиков. Рейс штурмовой авиации длится 20–30 минут.
Громят боевиков главным образом некорректируемыми осколочно-фугасными, а также бетонобойными авиабомбами различной мощности. Впрочем, есть и высокоточные бомбы, которые уже после отделения от самолета корректируются с помощью ГЛОНАСС. Используются и кассетные фугасы, разделяющиеся в заданной точке на более мелкие заряды. Именно они дают характерную для нынешних телерепортажей из Сирии картинку: множество облачков от взрывов на земле. Кроме того, нанести ракетно-бомбовые удары по базам террористов могут и корабли оперативного соединения ВМФ в Средиземном море во главе с ракетным крейсером «Москва». На это соединение частично возложена и задача противовоздушной обороны российской авиабазы.
В нанесении ударов по боевикам участвуют и сирийские военные летчики — на российских самолетах. Не тех, на которых только что прибыли наши пилоты, а на поставленных ранее. Их действия координирует информационный центр в Багдаде. Генерал-лейтенант Айтеч Бижев, курировавший в 2003–2007 годах поставки в Сирию средств ПВО, высокого мнения о сирийских офицерах: все они окончили наши военные училища и академии, знают тактику боя, хорошо говорят по-русски, старательные. Пока сирийцы летают отдельно от российского подразделения. Но в перспективе, возможно, отдельные российские летчики войдут в состав сирийских звеньев и эскадрилий в качестве инструкторов.
Боевики-исламисты пока не имеют средств, способных поразить российскую авиацию. Но нужно быть готовым к любому развитию событий.
— Террористы могут попытаться захватить у сирийцев комплексы противовоздушной обороны, правда, они надежно охраняются, — сказал «Культуре» генерал Бижев.
Другой наш собеседник, генерал-полковник Виктор Синицын, в разные годы возглавлявший главные штабы ВВС и ПВО (в Афганистане он был командующим ПВО Южного направления), не исключает, что ИГ сможет раздобыть средства ПВО с помощью Саудовской Аравии. По некоторым данным, исламисты уже обладают ПЗРК, пусть устаревшими, 80‑х годов выпуска, но способными поражать воздушные цели — они могли быть захвачены в Ираке. Есть даже зенитные самоходные установки «Шилка».
— Выход один — не летать ниже 5 км и применять средства противодействия, — рекомендует Синицын.
Наша авиация и так работает на больших высотах. Экипажи находятся в бронированных капсулах. Применяются и так называемые тепловые ловушки. А против самонаводящихся ракет противника действует система, которая своими электромагнитными импульсами «ломает» программу наведения и уводит ракету в сторону.
Если летчика все же собьют, на помощь придут спасательные вертолетные группы. Они дежурят круглосуточно и, как рассчитывают наши военные, окажутся на месте раньше боевиков. Надежда и на современные планирующие парашюты, имеющиеся в распоряжении летчиков. На них можно отлететь достаточно далеко от места расположения боевиков. Кроме того, зона предполагаемого приземления сбитого летчика контролируется с земли — для его спасения и возможной эвакуации как раз и может быть использовано подразделение крымских морпехов.
О пленении думать не хочется, но все же… Израильтяне, например, своим пилотам говорят: выдавайте все, только останьтесь живы. А какие инструкции даны нашим? Судя по беседам с осведомленными источниками, никаких письменных указаний на этот случай не существует. В полет по традиции ни документов, ни погон со знаками различия летчики не берут.
— Как вести себя, если попал в плен? — переспрашивает генерал Дейнекин. — Как Руцкой в Афганистане: его вообще хотели «поджарить», но он вел себя достойно. Были и такие, кто из опасения быть плененным стрелялся — война.
У наших летчиков в Сирии тоже есть оружие. В зонах боевых действий выдают, как правило, автоматы. Самая надежная инструкция — действовать по обстоятельствам. Многое зависит от того, в зону контроля какой банды попадешь. Одни сразу голову отрезают, другие выкуп требуют, третьи обращают в раба, четвертые — в свою веру… Конечно, летчики знают, на что идут. Но знают и то, что если в плену останешься жив, свои обязательно попытаются освободить, обменять, выкупить.
«Буратино» даст прикурить
Наблюдателей поражает высокая точность бомбометания российской авиации. В зарубежных источниках уже высказываются предположения, что это может обеспечиваться в том числе и наличием самолета дальнего радиолокационного обнаружения А-50. Но есть и другие возможности для рассекречивания противника.
Для сбора информации у сирийцев было время — вооруженный конфликт длится пятый год. В Сирии работал (и работает) центр радиоразведки ГРУ. Кроме того, российское военное руководство понимало, что рано или поздно придется помогать верному и едва ли не единственному союзнику на Ближнем Востоке, а потому наладило агентурную работу — то есть в ИГ «служат» свои люди. Во всяком случае, поражение замаскированных командных пунктов террористов могло быть осуществлено, скорее всего, по данным агентурной разведки.
Одна историческая параллель: во время «холодной войны» военная разведка СССР поставила маячки даже возле крупных военных объектов США. В нужный период их бы активизировали, и на «свет» маячков полетели бы ракеты. Не исключено, что такие маячки есть и в Сирии.
Еще один момент, касающийся американцев. Пентагон заявлял о возможном применении военной силы для защиты сирийской «умеренной оппозиции», если она попадет под российские авиаудары. Пока наши и американские военные налаживают регулярное общение экспертов для предотвращения конфликта в воздухе и возможного «дружественного» огня.
Что же дальше? Не исключено, предупреждают многие военные аналитики, операция может затянуться, а ее масштабы возрасти. Россия, предвидя возможную эскалацию военных действий, намерена поставить Сирии системы радиоэлектронной разведки, бронетранспортеры, тяжелые огнеметные системы типа «Буратино» — чтобы сирийская армия могла выкуривать террористов из укрытий. Но на этой технике будут воевать только сирийцы.
Для разгрома террористического интернационала, сирийским войскам нужно увеличить свою численность раз в десять как минимум, считает полковник запаса Михаил Ходаренок, бывший сотрудник Главного оперативного управления Генштаба ВС. Сейчас это представляется сложным. Армия Сирии устала, у нее нет боеприпасов, людей, многие разуверились в успехе. Однако помощь России позволит вдохнуть новую жизнь в антитеррористическую борьбу.
1.0
14.96
