— Спокойно, спокойно.
— Успел. Мы вообще изначально в Россию хотели вернуться. Но у нас с собакой были проблемы. Мы не успели ему прививку сделать. Успевали бы, но я узнал, что по габаритам моя собака не проходит. По весу проходит, но она чуть длиннее, чем обычные собаки, и поэтому в салон ее взять нельзя. Хотя я даже мог бы купить отдельное место для пса, чтобы всем вместе лететь. А учитывая последние происшествия с домашними животными, я свою собаку никуда не отдам. Если и лететь — то только чтобы она рядом была.
— Здесь тоже карантин. Нельзя выходить. Ничего не работает. Рестораны и пляжи закрыты. Что удобно — мы сняли тут дом с небольшой своей территорией, и можно спокойно на свежем воздухе заниматься спортом. И собака всегда может погулять. А в Нью-Йорке мы в квартире сидели в четырех стенах. И чтобы погулять с собакой — надо было перчатки надевать и в лифте спускаться. Мягко говоря, не очень комфортно. А тут никаких проблем. Если что-то нужно, заказываешь доставку. Товары привозят, оставляют у входа. Выходишь — забираешь.
— Эпицентр эпидемии. С агентом созванивался — он говорит, что вообще из дома не выходит. Ужасается тому, что происходит. Так что я вовремя уехал.
— Дуреть не начинаю. Я и так всегда дома сидел. Просто сейчас это обязательным стало. И мне, конечно, это не нравится. А так раньше было то же самое. Единственное — я ездил на тренировку. Но потом приезжал и затем точно так же сидел дома.
— Есть такое. Но народ у нас гуляет тут с собаками. Я тоже утром выхожу пробежаться — на 20-30 минут. Ничего страшного в этом нет. Люди все приветливые здесь. Бежишь — все машут, спрашивают, как дела. Хотя первый раз видимся.
— У меня жена этим занимается. Я только лавры собираю. Пес мой за еду что угодно сделает.
Авария, остановка сезона
— Вы, наверное, больше всех в «Рейнджерс» расстроены тем, что сезон прервался.
— Это очень обидно. Хотелось продолжать. Только ведь вышел после травмы. Первая игра не очень получилась, но вторая уже более-менее была. Начал чувствовать себя комфортно. А потом вот это все произошло... Мне очень хотелось помочь команде попасть в плей-офф. У нас ведь были для этого все шансы. Команда отличная. Мы даже могли спокойно побороться за Кубок Стэнли.
— Вы реально верили в шансы на Кубок Стэнли?
— А смысл заниматься спортом и играть в такой команде, если ты не веришь в кубок для нее?
— Ну, с вашей статистикой — 10 побед в 12 матчах — можно и на кубок замахнуться.
— Это все хорошо, но плей-офф — это совсем другая игра.
— Расскажите про аварию.
— А что тут рассказывать — неудачное стечение обстоятельств. Человек внезапно выехал на встречку. Не знаю, может, он нас не видел. Может, под чем-то был. Резко начал разворачиваться. Я в последний момент успел выкрутить руль вправо. И по касательной от него мы под вторую машину попали.
— Вы ребро об руль сломали?
— Я даже не понимаю, как там и что произошло. У меня шок был после аварии. Я даже не помнил второго удара. Потому что подушки безопасности вылетели. Первое, что я спросил у Паши Бучневича — как он себя чувствует. Он вышел из машины без слов. У него тоже паника началась. Вроде все нормально было — более-менее целый, но очень сильно болела шея. Когда шок потихоньку сошел, понял, что побаливает ребро. Меня, конечно, сразу обследовали, сделали рентген, и сказали, что есть вот такая проблема.
— Очень сильно удивило, что вы уже через две недели сыграли первый матч. Как это возможно?
— Думаю, что ребро было не то чтобы сломано — скорее, просто трещина. Я выполнял все предписания доктора. Пил специальные напитки, таблетки, мне делали массаж, делал определенные упражнения. Это очень помогло с восстановлением. Проблема была больше в другом — психологически нужно было настроиться, что ничего страшного нет. Тяжело было тренироваться в первое время. Потому что думал, что если мне в это место попадут — будет очень неприятно. И ребята мне в это место не бросали. Потом уже пару раз бросили, и я понял, что все будет нормально. Что все прошло.
— Клуб ничего не высказывал в этой связи? Скажем, быть осторожнее или не ездить за рулем.
— На первое время после аварии клуб мне выделил машину с водителем. И меня возили на базу и с базы. Я и сам боялся за руль после этого садиться. И даже сейчас когда езжу — у меня как будто паника начинается. Что кто-то внезапно перестроится. Или еще что-то произойдет. Так что стараюсь аккуратненько в крайнем ряду ехать. И постоянно на тормозе ногу держу.
– Вы осознаете, что серьезно повлияли на судьбу «Рейнджерс»? Глядя на то, что с вами в воротах команда побеждает, а к моменту аварии, причем дедлайн был на следующий день, вы выиграли 9 из 10 матчей, клуб продлил контракт с Крисом Крайдером и вместо продолжения перестройки решил смотреть в сторону возможных трофеев уже сейчас.
– Я бы не сказал, что я своей игрой на это как-то повлиял. Так обстоятельства сложились, что со мной в воротах команда побеждала. Я пропускал немало шайб. Пропускал свои шайбы, но ребята очень много забивали, поэтому и победы были. Ладно бы я все матчи на «ноль» проводил и мы выигрывали бы 1:0 в овертайме. Тогда еще можно было бы сказать, что я на что-то там повлиял. А так – я по три, по четыре вытаскивал из ворот постоянно. Просто парни по пять забивали.
– У вас были матчи – против «Виннипега», против «Лос-Анджелеса», против «Нью-Джерси», – в которых вы реально тащили.
– Те команды просто очень много бросали. А самые опасные моменты на себя ловили защитники и нападающие. Броски были в основном не особо опасные для вратаря. Поэтому так удачно и складывалось все. Я просто стараюсь убрать все эти ненужные добивания. Либо шайбу сразу фиксировать, либо отбивать ее в угол. Но если у меня это не получается – защитники всегда все подчищают. Мы нашли с ними взаимопонимание.
– Делаете ли вы больший упор на «физику», раз вратарских тренировок меньше? Говорят, вы сбросили 7 килограммов!
– Я сильно похудел по сравнению с тем, каким я летом приехал. Сейчас стараюсь ту же форму поддерживать. В зале много занимаюсь. Посмотрел на Хенрика Лундквиста, Александра Георгиева. Они очень много работают. Стараюсь соответствовать. До тренировки занимаюсь, после нее. Понятно, что когда у тебя игра – стараешься не перегружать себя, но велосипед покрутить, упражнения на пресс сделать, отжимания, подтягивания, выпады – это обязательно. Чтобы в тонусе быть. Когда приехал, весил примерно 87 килограммов. Сейчас примерно 80. Был даже период в «Хартфорде», когда весил 78. Но быстро понял, что это уже дистрофическая ситуация. И надо отъедаться.
– А как это вообще ощущается? Вратари ведь и так каждый матч теряют по три-четыре килограмма. Это же надо восполнять. Вас выжимало, как лимон к концу игры?
– Я очень много воды выпиваю во время матча. Литра три, три с половиной выпиваю. Плюс разные энергетики тоже могу взять – смотря по самочувствию. Бывало, что в «Хартфорде» я не так уж и много килограммов терял, хотя могло быть условно 37 бросков, мы много в меньшинстве играли, и я вроде бы серьезно вспотел. Думаешь, что похудел сильно. А на весы встаешь – у меня минус два фунта, то есть один килограмм. И думаешь, как такое может быть, а потом на тренировке позанимаешься, у тебя бац – и минус два килограмма. Восполняешь потери жидкости, а она потом просто уходит.