ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Март 16, 2021

«Кайфую от того, что просто живу»

— Почти два года назад ты провел последний матч в карьере, и многие потеряли тебя. Где ты сейчас и чем занимаешься?

— Занимаюсь собой и семьей. Полностью посвятил себя образованию детей, помогаю им во всем. Не могу рассказать что-то интересное, что случилось со мной после завершения спортивной карьеры. Фитнесом еще занимаюсь. Вот, в принципе, и все.

— Как проходит твой обычный день?

— Встаю я рано, сразу занимаюсь своим телом. Большие нагрузки так и остались у меня. Потом пробежка, завтрак. Затем отвозим детей в школу. Потом они приходят из школы, и я занимаюсь с ними. Простые будни.

— Физически сильно нагружаешь себя?

— Да, конечно. Я всегда буду заниматься спортом, потому что без него умру очень быстро. Да, мяч я не трогал давно. Но я люблю бегать. Я очень много хожу и занимаюсь с гантелями. Я всю жизнь в спорте. Мне это нравится, и мое тело требует этих нагрузок. Но у меня нет такого, что я вечером загадываю, что буду делать завтра. Я встаю и делаю то, что хочет тело. Иногда закачиваю ноги, иногда закачиваю верх. Бегаю быстро или медленно. В общем, плыву по течению сейчас.

— Нет желания, например, пробежать марафон?

— Такой мысли у меня нет, потому что ставить перед собой цели я сейчас не готов. Я делаю все в удовольствие. Но, кстати, время на десятке я показываю более-менее нормальное для себя. Футбол и бегать марафон — это две большие разницы.

— Почему ты не хочешь ставить перед собой цели? Надоело за время в профессиональном спорте?

— Сейчас я кайфую от того, что просто живу. Каждый день у меня, с одной стороны, одинаковый, но, с другой стороны, и разный. Я встаю и говорю Богу спасибо за все, что он сделал для меня. Все, что я имею, — только благодаря Богу. Я очень верующий человек.

А поставить цель пробежать 42 километра... Это опять же углубиться в тренировочный процесс. Понятно, что неохота бежать марафон за пять часов. Ты захочешь пробежать его меньше чем за четыре часа. А для этого надо много-много тренироваться. Пока я к этому не готов даже психологически. Я не вижу смысла бежать и говорить себе: «Ты должен, ты должен». Мне нравится то, что я сейчас встаю и делаю то, что мне нравится. Я кайфую от этого, кайфую от того, что каждый день вижу своих детей. Они у меня двойняшки. Как и мой средний, которому уже 12, они тоже бегают. Ребята-бегуны у меня растут.

— Есть предпосылки, что они пойдут по твоим стопам?

— Мальки — Даня и Ваня — да. Мы поздно начали, тренируемся только шесть месяцев. Понятно, в любительской команде, чемпионат двора. Но я считаю, до 10-12 лет больше и не надо детям.

Они сами подошли ко мне и сказали: «Папа, мы хотим играть в футбол». Я говорю: «Вы понимаете, что это большие нагрузки даже с детства?» И добавил: «Если хоть раз пожалуетесь на усталость, то в футбол больше не пойдете играть». У меня очень жестко с дисциплиной. У детей трехразовые тренировки, потому что нужно догонять сверстников. А то некоторые начинают заниматься уже в шесть лет. И я этого в принципе не понимаю. У ребенка должно быть детство. Моим детям уже девять, мы упустили где-то полгода-год. Но сейчас наверстываем, а там посмотрим. У меня рубеж — 12 лет. Если в 12 лет будет получаться — пойдем дальше. Если нет — в первой или второй лиге я им не разрешу играть. Показатель — это 12 лет, в этом возрасте ты должен иметь какую-то изюминку — быть либо физически сильным, либо технически оснащенным. Тогда есть перспективы. Но если ты в 12 лет ничем не выделяешься среди своих ровесников, то дальше идти в футбол — без вариантов.

— Откуда идет, что детям нельзя жаловаться на усталость?

— Из моего детства.

— От кого была такая установка?

— Я из простой семьи. Родители работали каждый день. Так что установок у меня никаких не было. Раньше у нас было все по-другому. Мы играли двор на двор, я с пяти лет брал мяч и играл. Я забывался в футболе, можно так сказать. Мы играли со старшими, и если ты получал травму — терпи, если хочешь играть. Сейчас дети другие. И это здорово, когда все меняется. Да, я создаю хорошие условия, но при этом я очень требователен ко всему. К той же дисциплине и физическим нагрузкам. Если дети не выдерживают физических нагрузок уже в 8-9 лет, то какой смысл идти в футбол? Это бессмысленно. И совсем другое дело, если дети говорят: «Да, пап, ты нам скажешь — мы пойдем делать. Мы хотим этого, у нас горят глаза и сердце».

— Дети смотрят футбол с тобой?

— Честно, за полтора года я ни разу не посмотрел полный футбольный матч. Наверное, это мне минус. Что касается детей, то начинать смотреть футбол нужно где-то с 12 лет. А какой смысл просто смотреть и хихикать, отвлекаться на игрушки? Ну включу я им финал какой-то. Да, они посмотрят на каких-то мировых звезд, но нужно смотреть осознанно.

Если я в детстве знал, что хочу быть центральным полузащитником, то я смотрел, как они играют. Мне было без разницы, как играли защитники. Я к просмотру футбольного матча подходил осознанно. Дома телевизор-то мы имеем, слава богу. Они могут посмотреть. Но глобально, чтобы я с ними сидел и разбирал игру, — это пока рано.

— Дети на стадион не просятся?

— Они ходили на мои игры. Конечно, когда я закончил, то они мне сказали: «Папа, ты что, сумасшедший?» Им нравилось ходить на стадионы. Но сейчас мы никуда не ходим.

— А за кого болеют?

— За папу.

«Жизнь в Москве гораздо уютнее, чем в Питере»

— Ты всегда ассоциировался с Питером, но теперь живешь в Москве. Как так получилось?

— Да очень просто. Я когда закончил, мы с женой Леной решили уехать в Испанию, прожили три месяца там. Поняли, что это не наше.

— Как вы это поняли?

— Все дело в образовании для детей. У меня в Испании шикарный дом на берегу океана, можно взять сигару, пить вечером вино и наслаждаться жизнью. Это прекрасно! Но образование детей на нас повлияло очень сильно. Мы проехались по школам, посмотрели, что вокруг. Но нет... Мы приняли решение вернуться в Россию.

— Сразу в Москву?

— Нет, мы сначала приехали в Питер, устроили детей в школу. Но прожили в Петербурге всего два месяца. Знаете, я сам питерец, моя бабушка пережила блокаду. И я фанат Петербурга, люблю его. Но с точки зрения развития детей Санкт-Петербург и Москву сравнивать нельзя.

Москва, как все говорят, — это не Россия. А для детей — в особенности. В Петербурге нет той инфраструктуры для детей, как в Москве, к сожалению. Мы посовещались с Леной и вернулись в Москву. Дети ходят в Первую московскую гимназию, нам очень нравится. Да и сами дети, пожив в Испании и Петербурге, говорили: «Пап, мам, если есть возможность, верните нас в Москву». Не знаю, правильно мы сделали или нет. С одной стороны, общество влияет на человека, а с другой... Вот я вырос в простой семье. Я же чего-то достиг.

Мы акцентируем на том, что я сделаю максимум для своих детей. Я вложу в них все, что у меня есть, все силы. А дальше будет что будет. Не хочу обижать Петербург, но если есть возможность дать образование детям в Москве, то я честно скажу, что в столице интереснее и лучше на данный момент. Может, через пять лет Питер обгонит Москву, я не знаю. А сейчас жизнь в Москве гораздо уютнее.

— Ты любишь шахматы. Детям прививаешь интерес к игре?

— Конечно! Дети хорошо играют и ходят в шахматные кружки. Кстати, это тоже была одна из причин, почему стоило вернуться в Москву. Уникально, но в Питере нет такого, чтобы в школах преподавали шахматы. По крайней мере, там, где мы учились, такого не было.

Для меня шахматы — это великая игра. У меня любительский уровень. С любителями сыграю, но не выше.

— Ты как-то играл с гроссмейстером Петром Свидлером.

— Меня любой гроссмейстер с закрытыми глазами обыграет. Просто он тогда был расслаблен и сыграл со мной вничью.

«Я отказался от алкоголя, и друзей у меня не осталось»

— Между Питером и Москвой всегда было противостояние. Друзья из Питера подкалывают тебя по поводу твоего переезда?

— Что касается друзей, то это очень сложная и больная тема. Скажу так: где-то три года назад я отказался от алкоголя, и за это время у меня никого из друзей не осталось. Это парадоксально, но факт. Может, это покажется смешным, но мой лучший друг на данный момент — это моя жена. А в Петербурге меня больше никто не ждет.

Была в Питере еще одна ситуация, которая меня шокировала. Сразу скажу, что я человек, который никогда и ничего не просит. Так вот, я позвонил Василию Костровскому, своему второму тренеру, который выпустил меня из «Смены», и попросил у него для своих детей футбольную площадку, чтобы поиграть. Он набрал клуб «Зенит», и ему сказали (не буду называть этого человека) — детей мы не пустим независимо от фамилии. В школу, откуда я выпускался. Да, я накосячил в «Зените», у меня были проблемы. Хорошо, меня можете не пускать, но моих детей?! Для меня это обидно! Я же не просил, чтобы мои ребята играли за «Смену». Я понимаю, что им не позволят играть в этой школе на данный момент. Но просто подурачиться и поиграть два дня в неделю... Почему нет? Тогда я сказал жене: «Лен, я уже стал чужим человеком в Петербурге».

— Как ты пришел к тому, чтобы отказаться от алкоголя?

— Да очень просто. Переходя в «Локомотив», я дал Илье Геркусу слово, что не буду ни с кем ругаться. Сначала я был в разобранном состоянии, хотя мы сразу выиграли Кубок. А на следующий год сказал ребятам, что я сделаю все, чтобы мы попали в тройку. Смешно это или нет, но я считал, что все возможно. И я жил, чтобы мы с «Локомотивом» попали в Лигу чемпионов. Каждый день об этом думал! Я даже не могу это передать. Я поменял диету, оставил все алкогольные напитки и жил только одним футболом! И так получилось, что мы выиграли чемпионат! После финального свистка, когда мы выиграли чемпионат, у меня даже слезы полились. Я не мог сдержаться.

А дальше уже само по себе пошло. Год я ничего не пил. Да, после чемпионства я позволил себе немножко вольностей. Понимаете, парадоксально звучит: ты не пьешь — тебе никто не звонит, а стоит тебе выпить 100 граммов, и о тебе вспомнят много знакомых. Конечно, тяжеловато ни с кем не общаться. Но на данный момент я живу только семьей.

— Сложно было бросить выпивать и сконцентрироваться на футболе?

— Я пил, а не выпивал. Я нормально так поддавал.

— Это было проблемой?

— Нет, проблемой это никогда не было. Вообще футболисты — это не те люди, с которых нужно брать пример. Давайте честно говорить. Все выпивают. Взять наше поколение в «Зените»: любая встреча — и ты пьешь. Сейчас нет такого, что если ты не выпиваешь, то тебя не принимают в коллектив. Звучит по-дурацки, но это было.

Просто мне понравилось это состояние. Год прошел, а у меня сил вагон! Мне нравится это состояние, я вошел в него. И у меня до сих пор все получается. Я доволен собой.

— Были ли ситуации, когда алкоголь мог толкнуть тебя не туда? Как это случилось с Мамаевым и Кокориным.

— Да, конечно, были. А ситуация Саши и Паши — это детский лепет. Она высосана, ситуация. Каждую пятницу вся страна дерется. В любой бар зайдите — все дерутся. В юности меня били вдвоем-втроем, я тоже бил. И что? Мне надо сидеть в тюрьме? Я не знаю, что произошло с этим дяденькой. Но я знаю на 100 процентов, что провокация от водителя машины была. Это 100 процентов! То есть он получил по делу. Но камеры, публичность... Я против того, чтобы бить человека втроем. Это неправильно. И я против того, чтобы бить лежачего, это тоже неправильно! Но здесь я знаю всю ситуацию. Я считаю, водитель получил по делу.

— Ты их поддерживал?

— Конечно! Я до сих пор их поддерживаю. Я к Кокоре и Мамаю очень хорошо отношусь. И мне все равно, что обо мне будут говорить. Свое мнение я никогда не поменяю.

— А что думаешь о скандале с Романом Широковым, который ударил судью на любительском турнире?

— Я скажу так: половину судей РПЛ я бы с удовольствием сам ошарашил дубиной. Вот честно! Мы, футболисты, не умеем драться, и удар с ноги был по инерции. Ты вступаешь в бой — и это нужно сделать. Да, Рома сделал некрасиво. Но я ставлю себя на место судьи. Ну получил я в пятак, зачем писать заявление в полицию? Зачем? Сказал бы Широкову: «Давай с тобой один на один додеремся нормально». А что касается удара лежачего, то это было некрасиво. Но давайте разбираться с судьями. Что они творят?! Миллионы людей иногда хотят ушатать судью, правильно?

— Кого тебе хотелось ушатать в первую очередь?

— Последнее мое удаление в «Локомотиве»... Безбородов, питерец, кстати. Я спокойно отнесся к ситуации. Сказал ему: «Ты меня удаляешь, но я человека вообще не трогал». А он отвечает: «Да, наверное, может, я ошибся». И удаляет меня. Вот что ему можно сказать? У нас полный непрофессионализм в судейском корпусе. Я бы на самом деле их всех разогнал и назначил других.

— Что думаешь о детекторе лжи?

— Это помогает?

— Пока рано говорить, программу не так давно запустили.

— Я просматриваю какие-то эпизоды. Ошибки остаются. Половину судей нужно выгонять из РПЛ на всю жизнь. Зачем детектор лжи проходить? Судьи тоже люди, они могут ошибиться. Но когда ты ошибаешься в одной игре с одним и тем же соперником, то какой смысл?

«Не отпраздновали чемпионство с отцом, не посидели...»

— У тебя много трофеев в карьере. Какой из них было сложнее всего завоевать?

— Мне нравятся все трофеи, но сложнее всего было стать чемпионом с «Локомотивом». Чтобы вы понимали — когда я переходил из «Зенита» в «Анжи», мне отец позвонил и сказал: «Я против «Анжи». Но если ты выбрал такой путь, то выиграй чемпионат России с другой командой».

И когда мы выиграли чемпионат России с «Локомотивом», то первый звонок мне был от отца. Он так мне сказал: «Игорь, я наконец-то дождался. Мне больше нечего делать на этом белом свете». Были эмоции, сказал ему: «Пап, я тебя люблю». Он повесил трубку, и больше мы с ним никогда не разговаривали. Через две недели отец ушел из жизни. Это была тяжелая ситуация. Осадок остался.

— В раздевалке что-то чувствовал?

— Я не чувствовал. Просто он первый, кто поздравил меня, и он очень хотел, чтобы я выиграл чемпионат с другой командой. А здесь еще получается, что в этот момент я был капитаном «Локомотива». Питерский парень в московской команде, да и еще чемпион. Но недоговоренность с отцом меня убивала. Не отпраздновали с ним, не посидели... Я не отреагировал на его слова, которые были сказаны как прощание.

Чемпионство с «Локомотивом» — это круто. Хоть чем-то смог помочь «Локомотиву»: я не умею красиво забивать, но умею другую работу выполнять.

«Кикнадзе мне напомнил Черчесова»

— В «Локомотив» тебя приглашал Геркус. О чем вы говорили на поле после победы в чемпионате?

— То, что мы станем чемпионами, я понял, когда мы выиграли у «Зенита» 3:0 на выезде. Я сразу сказал, что если мы упустим это чемпионство... Я видел состав, игру и наш настрой на игру. Илья меня сразу обнял на поле с Палычем.

Потом мы хотели вернуться в Питер и сыграть сезон в Питере. Хотел закончить дома. Мы поблагодарили друг друга за хорошую работу. К Палычу у меня до сих пор огромное уважение, а Илья за полтора года в команде сделал невозможное. Он угадал со всеми приглашенными игроками. С ним мы выиграли Кубок, а через год еще и чемпионами стали. Совсем неправильно, что его убрали из клуба. Это для меня непонятная ситуация.

— Вслед за Геркусом из «Локо» ушел и ты.

— Мы долго с Ильей разговаривали о продлении контракта. А среди футболистов ходили слухи, что его хотят снять. Вот я ему и говорю: «Илья, если вас снимают, то вы со мной контракт не продлевайте. Меня сожрут здесь». Он сказал: «Игорь, не волнуйся, все нормально будет». Он подписал со мной фантастический контракт. Я очень был доволен, он продлил контракт на год. Потом так получилось, что его через три недели ба-бах — и сняли. Я ему написал: «Илья, спасибо! Хорошо с вами работать!» (Смеется.)

Потом приехал новый президент. Как его фамилия? Кикнадзе, да. Вот он вызвал меня на разговор. Это второй день сборов в Катаре. Он сказал: «Мы очень любим тебя как футболиста и благодарим за все, что ты сделал для клуба, но у тебя высокий контракт. Надо его уменьшать». Сказал ему, чтобы звонили юристам, потому что на уменьшение я не пойду точно. Я капитан команды, мы выиграли трофеи, со мной продлили контракт только на год, и он просит пойти на уменьшение зарплаты. Это было в принципе невозможно.

Через день собрание команды, новый президент зашел. Начал хаять Геркуса: «Он оставил нас с долгами, Илья — плохой руководитель, я вам сейчас все покажу». Он мне этим Саламыча очень сильно напоминает!

— Что потом?

— Он сказал, что ждет троих ведущих футболистов «Локомотива» через 20 минут у себя в номере, чтобы поговорить о будущем. Палыч ему говорит: «Пойдут Чорлука, Гильерме, Денисов». И Кикнадзе при всей команде говорит: «Денисова ко мне не надо, я ему не доверяю как человеку». Если вы мне не доверяете как человеку, то что я здесь делаю вообще? Со следующей игры на сборах я уже был игрок запасного состава. Первую игру я отыграл после сборов только потому, что у нас кто-то из центральных полузащитников был дисквалифицирован. И в этой же игре меня Безбородов удаляет ни за что! Дальше я уже тренировался плохо и без желания.

— Что Палыч тебе говорил?

— Палыча я люблю, он чудак вообще классный! Может быть, я ошибаюсь, но в тот момент он взял сторону руководства. Но тогда любой дублер уже лучше меня сыграл бы на этой позиции. И на тренировках я был мертвый. Без желания я играть не могу. Когда мое сердце закрывается — это конец.

Прошло полтора месяца, и Палыч меня вызывает на разговор: «Ты думаешь, что не играешь из-за президента?» И пошло-поехало: «Ты неправильно питаешься, ты то, ты другое». Когда выиграл чемпионат, питался правильно, а сейчас неправильно. Я к нему испытываю огромное уважение, поэтому я промолчал, проглотил, съел. Я уже мертвый и чужой для «Локомотива» — вопросов нет. Может быть, он хотел меня настроить и разозлить. Но когда влезают в мою личную жизнь и говорят, что мне есть, с кем мне спать, пить и общаться, то это конец.

Через день я позвонил своему юристу Михаилу и сказал, что я закончил. Забрал борсетку и просто уехал с базы. Сказал разрывать контракт в одностороннем порядке. Сожалею, что с ребятами не попрощался, но считал тогда, что этого не надо делать. И я глубоко уважаю «Локомотив» — это мой второй дом. Рассказывать, что и почему, я не хотел. Пусть пишут, что я с ума сошел, мне все равно.

— С Семиным общался после этого?

— Нет. А зачем? Я к Палычу подходил и говорил, чтобы не ругался с Геркусом. Геркусу говорил, чтобы не ругался с Палычем. Это ни к чему не приведет. Я стоял между двух огней, пытался их помирить. Руководство «Локомотива» за счет Палыча убрало Геркуса, а следующим на выход был Палыч. Это же классика футбола! Убирают тренера, потому что он неудобен.

Иногда я на Палыча обижался, но ничего страшного в этом нет. Но как убирали Палыча — это для меня было катастрофично. Команда идет на втором месте, а его просто отстраняют. Я хотел бы в глаза посмотреть тому, кто поставил нынешнего руководителя. Этим они подставили тренера, который сейчас в «Локомотиве». По моим понятиям, если ты хочешь убрать легенду клуба, то ты должен ставить топ-тренера. Чтобы был не шаг назад, а шаг вперед.

— В своем прощальном слове болельщикам «Локомотива» была такая фраза: «Отдельное спасибо болельщикам, которые приняли меня таким, какой я есть. Ваша поддержка — моя победа». Что ты имел в виду?

— Когда я приходил в «Локомотив», мы играли товарищеские матчи. Играли неудачно, да и я после «Динамо» был просто мертвый. Мне понадобилось полгода, чтобы набрать форму. А болельщики, которые приходили на товарищеские матчи, меня очень тепло встретили. И я понял, что попал в большую и теплую семью. Еще момент: когда я попал в «Локомотив», то на трибунах было 4 тысячи. А когда уходил — уже 20 тысяч. Это же тоже показатель.

«Игорь, как ты считаешь, сколько тебе дать на пенсию?»

— Но ты ведь не просто ушел из «Локомотива», а вообще закончил с футболом.

— Палыч убил меня тем разговором. Может быть, он хотел сделать как лучше, но он сделал мне очень больно. За полгода до того разговора мы с ним бок о бок сражались, стали чемпионами. А тут он меня вызывает и отчитывает как футболиста из дубля. У меня до сих пор к нему глубокое уважение, я даже не позволил себе ничего сказать, просто тихо и молча ушел. Я и ребятам сказал, что, как только почувствую себя чужим, я уйду.

— Но ведь можно было куда-то перейти.

— В тот момент я не хотел переходить в другие команды. У меня в голове было заложено, что я закончу в «Локомотиве». Меня хорошо встретили, мне хорошо и комфортно было с ребятами. Те полтора-два года были праздником для меня. На тот момент уходить в другую команду не хотел.

— Много куда звали?

— Я бумаг не видел. Разговоры — это разговоры. Я сказал своему юристу, что никуда не пойду.

— А тема возвращения в «Зенит», о которой ты говорил после ухода из «Локомотива»? Было что-то такое?

— Раздался звонок от Малафеева, он тогда был еще у власти в «Зените». Он мне сказал: «Игорь, как ты считаешь, сколько тебе дать на пенсию?» Я тогда подумал: «Опа! Это как минимум для меня неправильно. Какая мне пенсия?!» Я со своей выносливостью и сейчас мог бы спокойно играть. Но когда так Слава мне сказал, мне даже больно было осознавать, что у меня где-то мелькнула мысль о возвращении в «Зенит». А он этими словами убил меня, убил желание вернуться в «Зенит». Понятно, у «Зенита» не было желания звать меня обратно играть в футбол. Но получилось так, будто «подкинем тебе деньжат, а ты сиди на замене и не вякай». Это не для меня и не ко мне.

«Халк и Витсель — нормальные пацаны»

— Болельщики «Локомотива» и «Зенита» различаются?

— Разница, конечно, есть. Выиграть чемпионат России для «Зенита» — это не планка. «Зенит» каждый год должен становиться чемпионом, и болельщики должны этого требовать от команды. Когда произошла ссора со мной, у нас тогда задача была попасть в полуфинал Лиги чемпионов. Ты можешь чемпионат России хоть десять раз выиграть, но в историю ты войдешь, если попадешь в полуфинал Лиги чемпионов.

Но клуб тогда сделал непонятные трансферы. Хотя для кого-то они были понятными, а мое поведение — непонятным. На следующий день я проснулся как изгой в Питере. Это была плодотворная работа тогдашнего «Зенита» через прессу. Как будто я пришел в «Газпром» и сказал дать мне 5 миллионов, а то я не выйду на поле — так они тогда написали. Зарплата, конечно, офигенная, но такого не было. А фанаты отвернулись от меня. Значит, так надо было. Я же не буду оправдываться перед всеми. Значит, заслужил.

— Они зачастую становятся инструментом?

— Да, конечно, сто процентов. Как бы это грубо ни звучало, на сто процентов так. В нашей России кто что может решить? Захотят загнать — загонят кого угодно. Фанаты всегда были и остаются инструментом клуба. Конечно, они любят команду. Фанаты «Зенита» умрут фанатами «Зенита», они не могут болеть за другую команду. Я это понимаю и никаких обид не держу. Они реальные фанаты. Бойцы, пацаны. Но в той информации, что они читают и воспринимают, 85 процентов лжи.

— Как ты переживал уход из «Зенита»?

— Ужас как!

— Представлял, что всю жизнь будешь играть за «Зенит»?

— Да. Я представлял. Я хотел бы, чтобы мои дети играли за «Зенит». И я хотел стать детским тренером «Зенита», причем бесплатно. Детей тренировать можно в удовольствие. Я мечтал всегда всю жизнь оставаться в «Зените».

После победы в Лиге Европы у меня были предложения из Европы, но я отказался. «Зенит» создает такие условия, зачем уезжать? Можно было бы уехать, если бы меня пригласили «Барселона» с «Реалом». Но нос не дорос, мягко скажем.

— Какого уровня команды тебя приглашали?

— Официальных предложений не было. Ходили слухи, но я это обсуждать не хочу. Поверьте, были предложения из пятерки сильнейших чемпионатов.

— Вернемся к той ситуации в «Зените». Халка и Витселя болельщики любят до сих пор.

— Я удивляюсь, если честно. Хотя они пацаны-то нормальные — и Халк, и Витсель. Мы нормально с ними общались. Я удивляюсь другому: я воспитанник детско-юношеской школы «Зенита», всю жизнь отдал клубу, мы «Зенит» все вместе дружно начали поднимать. И люди меня ненавидят.

А Халк с Витселем получили предложения из Китая и сразу туда побежали. А пиарили так, будто они пришли за любовь к «Зениту». Получается, они до сих пор любят «Зенит», им аплодируют, а у меня такая ситуация. Ну, наверное, я заслуживаю такого отношения к себе — другого объяснения не могу найти. Это просто смешно и неправильно, наблюдать такое.

— Президентом «Зенита» тогда был Александр Дюков.

— С Александром Валерьевичем мы не ругались. Все тихо-мирно. Он очень спокойный, рассудительный. Но я не знаю, кто и что до него доносил. Мы с ним пытались разговаривать, но не получалось. В итоге после того сезона ушел в «Анжи».

«В «Спартак» меня не пустили»

— Были еще какие-то варианты в тот момент?

— Во время ссоры с «Зенитом» мне звонил Валера Карпин. Я ему тогда ответил: «Честно скажу, я ненавижу ваш «Спартак». Просто ненавижу». У меня ведь и с Карпиным тогда была проблема. Но я сказал, что готов перейти в «Спартак» для того, чтобы обыграть «Зенит». Это были мои слова. Я сказал, что сделаю все, чтобы обыграть «Зенит». То ли я себя до такой ручки довел, то ли «Зенит». Переход должен был состояться.

— Почему не состоялся?

— Меня туда не пустили. Видимо, когда это дошло до верхушки «Зенита», меня вернули обратно в команду. И дальше уже не хотелось.

— Как могли не пустить?

— У меня контракт на руках был. Я тогда сидел в дубле два месяца, был готов идти в «Спартак», но так сложилась ситуация, что я не оказался там. Мне нравится Карпин как человек, с ним вообще нет проблем. Мы с ним тогда полаялись на скамейке запасных, но потом созвонились, и никаких проблем. Он вообще импонирует мне как человек. Готов был к нему приехать, но не вышло.

Представляю, как отреагировали бы фанаты «Зенита». Ситуация была бы как у Быстрова, только еще громче. Но фанаты же не знали, почему Быстров переходил и как. Нельзя было говорить категорически — ты иуда. Я знал ту ситуацию, поэтому нормально отреагировал. Это мой близкий человек, я всегда его защищал везде. По переходу Быстрова в «Спартак» все решилось за два дня. Так же было и с обратным переходом, «Зенит» просто набрал — и все, не было шансов, чтобы его не пустили. Он нам был необходим тогда, вытащил «Зенит» с тем составом на третье место. Интересное было время.

«Зенит» — империя зла? Сильных всегда ненавидят»

— Что ты сейчас испытываешь к «Зениту»? Обиду?

— Да вообще пустота. Обиделся я полтора года назад, когда моих детей не пустили в школу. Тогда было как минимум неприятно. На данный момент могу пожелать только удачи.

— «Зенит» многими болельщиками воспринимается как империя зла в российском футболе. Как клуб, для которого делается чуть больше в российском футболе. Ты что-то такое замечаешь?

— Ненавидят сильных. По футболу, по игрокам, по составу «Зенит» — самый сильный в чемпионате России. Что еще можно сказать? Тебя не любят — да и все равно, можете не любить. Они чемпионы России. А насчет судейства — это все относительно. Ну поставьте вы другого судью, третьего — «Зенит» все равно станет чемпионом.

— Вот это многих и раздражает.

— Про судей я вам уже сказал — это мое мнение. Оно не улучшается. Я не знаю, что говорят, что пишут. Оно ухудшается. Больше про судей добавить нечего. Главное, чтобы не было черной зависти к «Зениту», к команде. Она по факту сейчас самая сильная, мне даже нечего что-то сказать.

— Почему в Лиге чемпионов тогда такие результаты?

— Это говорит об уровне чемпионата России. Когда мы были в «Зените», я всегда говорил: «Я стану десять раз чемпионом России, но это ничего не изменит». Изменит, если ты один раз дойдешь до полуфинала Лиги чемпионов. Потому что всегда, всю жизнь будут помнить, что мы выиграли Лигу Европы, выиграли Суперкубок, а не то, что «Зенит» стал 25 раз подряд чемпионом России.

— Кто может составить конкуренцию «Зениту»?

— Мне импонирует «Краснодар». Галицкому низкий поклон. Он сделал для футбола очень много, но мое мнение — ему надо брать топ-тренера. Он раньше говорил: «Мы хотим играть в красивый футбол». Играйте. Но футбол — это результат. «Краснодар» обязан выиграть хоть один трофей, даже Кубок России. Тогда они почувствуют вкус победы, и их попрет. Пока Галицкий не поменяет свое видение, они примерно так и будут — взлет, падение, взлет, падение. Но без трофеев.

— Более рационально должно быть?

— Нет, не более рационально. Просто нужен хороший специалист, к которому не будет влезать ни сам Галицкий, ни кто-то другой. То есть который отодвинет все и покажет, как надо управлять. Надо ставить сильного европейского тренера, а Мусаева сделать помощником. Пусть он смотрит, как управлять, как добиваться результата, а потом уже можно делать его главным тренером. Тогда «Краснодар» выйдет на новый уровень.

— Лучший тренер из тех, с кем ты работал в «Зените»?

— Вообще классный дядька Адвокат! И Спалетти. Это два топа, вершины айсберга.

— А Петржела?

— 2003 год. Виталий Леонтьевич Мутко взял Петржелу. Это был один из первых, кто шагнул из Европы. Команда шла на восьмом месте. Я знаю, что Виталий Леонтьевич сказал: «Два-три тура проиграешь — тебя снимут». Он просто взял нас, шесть-семь человек, и выдернул из дубля. Он же любил казино. Он просто нас закинул — пойдет, не пойдет. Пошло! 19 матчей, в 18 мы не проиграли, заняли второе место. Серебряные медали чемпионата России! Конечно, все говорили, какой он великий. Хотя он сам на пресс-конференции как-то говорил, что в Санкт-Петербурге две достопримечательности — Петр Первый и Петржела.

— В тот момент он реально подарил городу праздник.

— Да я чуть с ума не сошел! Вчера мы выигрывали по юношам, а здесь нас ставят в основной состав. Мы несемся, бьем вперед, окружаем ворота, и все получается. Конечно, болельщикам это нравилось: мы играли хоть и очень неправильно, но дерзко и с полной выкладкой. Это не может не понравиться. Сейчас бы это не прокатило — все команды уже умеют обороняться.

«Дзюба забил бы пять сербам, и вся страна стала бы так же восстанавливаться»

— Сборная — болезненная тема для тебя?

— Нет, вообще нет.

— Ты пропустил лучшие турниры в истории сборной — Евро-2008 и ЧМ-2018, хотя проводил перед ними отличные сезоны. Как ты это воспринял?

— Без проблем. Ребята и там и там выступили обалденно. Неправильно говорить, что если бы я поехал, то выступили бы лучше. Может быть, я привез бы там пять голов, и мы бы вообще из группы не вышли. Я никогда никому не завидовал. Выступили классно, наоборот, я говорю, что все молодцы, сыграли офигенно. У меня нет такого: «Ой, Игорь, ты там когда-то неправильно поступил. Если бы что-то иначе сказал, сейчас поехал бы на домашний чемпионат мира». Значит, так должно было случиться в моей жизни. Я к этому очень спокойно отношусь. Свое слово никогда не поменяю. Поступаю неправильно — меня жизнь наказывает, поступаю правильно — иду верным путем.

— С каким чувством ты смотрел домашний ЧМ?

— С огромным удовольствием. Болел и переживал по полной. Посмотрел не все игры, потому что иногда матчи шли поздно, а у меня все рано ложатся спать. Некоторые матчи смотрели на сборах «Локомотива», потом смотрел дома.

— Мы могли обыграть тогда хорватов?

— Думаю, да. Я еще до старта говорил, что на домашнем ЧМ только сборная Мальдивских островов не выйдет из группы. А мы заслуженно вышли, потом еще и обыграли Испанию. Сетка говорила о том, что можно доходить до финала. В финале уже сложно, но дойти до него можно.

— Как тебе матч с Испанией? Многие говорят, что сборная весь матч стояла до серии пенальти.

— Бомбически обыграли. Мне все равно, как играли. Главное — результат. Я спортсмен. Хоть на карачках играли, главное — победа. Ребятам памятник за эту победу нужно поставить.

— Поставили нерукотворный памятник Черчесову, а сейчас его сносят всей страной. Как реагируешь на это?

— Что касается Саламыча, я не понимаю наше телевидение. Я видел то его интервью про сборную. И я не понимаю, как можно на «Матч ТВ» хаять своих игроков. И как футболисты все это проглотят, поедут играть. Не знаю, как получится дальше. У нас в стране легко из героя сделать изгоя, так что и до Саламыча это может докатиться. Это жизнь.

— Дзюба достоин быть национальным героем?

— Каждый живет так, как он хочет. Дзюба является лучшим нападающим России, кто бы как к нему ни относился. Он убил кого-то или что? Ну, побаловался, расслабился, тестостерон в голову ударил. И что? Наказывать за это исключением из сборной, забирать капитанскую повязку в «Зените» — это как минимум неправильно. Одно дело, если бы у нас был колоссальный выбор футболистов, но его нет. Наоборот, надо было позвонить и сказать: «Артем, раз ты так классно восстанавливаешься, забей-ка пять мячей сербам». Он бы забил пять голов, сыграли бы 5:5, вся страна так же восстанавливаться бы стала. Не понимаю раздувания этой полной ахинеи. То, что он совершил, наверное, больно воспримется его детьми, но это его личная жизнь. Не надо в нее влезать.

— В Англии были случаи, когда игроков ловили на каких-то проступках и просто лишали капитанской повязки в клубах. Это правильно?

— Никто же не знает, что у него в семье творится. Но наказывать его в футболе, на мой взгляд, — это полная безграмотность руководителей. Если бы у нас было три-четыре нападающих, тогда хорошо, но он лучший игрок. Нужно было позвонить и сказать, чтобы он все это забыл и шел играть. Самое удивительное, что его наказали, а теперь вызывают обратно. Какой тогда смысл?

— Возможно, это было не наказание.

— Но чем это закончилось? 0:5? И что? У меня была ситуация с Фабио Капелло. Когда я поругался с «Зенитом» и приехал в сборную, он мне сказал: «Ты мой капитан, мне все равно, что там творится. Ты должен выходить и играть!» Я был месяц без практики после того, как меня выкинули в дубль. Когда он мне сказал это, я был готов по три тренировки в день проводить, чтобы отблагодарить. Мы обыграли Португалию, выиграли следующий матч и шли на первом месте. Вот так надо поступать. У меня даже слов не находится для ситуации с исключением Дзюбы. Это неправильно.

— Действительно ли Черчесов хаял игроков в том интервью? Или это был посыл для них?

— Да какой посыл?! Представляете, если человек так разговаривает на телевидении, какие у него разговоры в раздевалке? Ты можешь вызвать футболиста и поговорить с ним с глазу на глаз. Я считаю, какими бы игроки ни были, они все равно игроки сборной. Неправильно их хаять на телевидении на всю страну.

«Все самое плохое в карьере было в «Динамо»

— Есть ли моменты в твоей карьере, в которых ты сейчас поступил бы по-другому?

— Нет. Единственное — жаль, что не получилось с «Анжи». Я видел, как Керимов хотел выиграть, и он сделал топ-команду. Ему надо было чуть-чуть потерпеть, и «Анжи» был бы до сих пор чемпионом страны вне конкуренции. Я пробыл там всего месяц, и команды не стало. И опять оказалось, что я к этому как-то причастен. Но это, конечно, смешно.

Все остальное — нет. Я не мог поступить иначе. Можно было остаться в «Зените» и получить семь чемпионских титулов, но проглотить ту ситуацию, которая сложилась в команде, я бы не мог. Если буду лежать в гробу и думать, что я 10-кратный чемпион России, но проглотил ту ситуацию, себя уважать перестану. У меня есть принципы, от которых я никогда не отступлюсь. Сделал как считал нужным и до сих пор считаю это правильным решением. Я тогда дал неправильное интервью, когда начал сравнивать мою заработную плату и говорить о цифрах. Да, согласен. Это ошибка, но я на них и учусь.

— Почему ты не любишь говорить о «Динамо»?

— Это самое плохое, что было в моей карьере.

— Объясни почему.

— Потому что это «Динамо». Это необъяснимая ситуация! Главное, что болельщики требуют все от футболистов, а надо требовать и от руководства клуба. Я такого кошмара вообще не видел нигде. Когда Ротенберги взяли «Динамо», это было самое лучшее время, в первый год было классно. Они взяли Черчесова, пошел результат. И началось... Много историй. Если начну рассказывать, вы подумаете, что я сумасшедший.

«Пошел бы на должность гендиректора»

— Ты говорил, что мечтаешь после завершения карьеры найти гармонию, баланс и себя. Получилось?

— Очень сложно с этим. Это такой философский вопрос. Мне кажется, я буду искать себя всю жизнь. Я нахожу себя только в тренажерном зале, когда просто умираю. Когда заканчивается моя тренировка, не могу ходить. Я нахожу себя там. Очень скучаю по адреналину, который вырабатывается в теле, когда выходишь на переполненный стадион. Для меня гармония — это спорт. Если лежу на диване, голова с ума сходит. Гармонию надо искать через работу. У меня только так получается.

— Возможно ли вернуть тот адреналин через тренерскую работу?

— Нет. Что касается тренера в команде мастеров, это очень специфическая должность у нас в стране. И хочется, и нет. Хотелось бы, только если главный тренер в клубе заодно и с генеральным директором, и со спортивным, и с хозяином. У нас этого не получается. Тебе иногда могут дать футболиста, который тебе не нужен. Это классика российского футбола. И тренер может попасть в позорную ситуацию, из которой не выйти.

Если идти тренировать команду — надо понимать для чего. Просто идти зарабатывать деньги, тренируя команду? Акцент делать на Лиге чемпионов? Я понимаю, что без вариантов, без шансов. Сейчас это так.

— Получается, ты себя вообще не видишь в большом футболе?

— Я бы с удовольствием пошел на должность гендиректора. Потому что очень легко поставить структуру, как должен работать клуб. Я это понимаю, я это знаю. От детского футбола до первой команды. Но если у тебя нет сильного человека над тобой, ты ничего не сделаешь.

— Если, к примеру, Керимов захочет построить большой клуб с нуля? В условном Владимире. Пойдешь туда генеральным?

— Нет. Только Москва, это важно. Я хочу жить рядом с семьей, разговаривать с моими детьми. У них сейчас такой возраст, что мне крайне важно вечером с ними общаться. Мне нужно понимать их мысль, куда у них голова направляется.

— Многие бывшие футболисты сейчас выступают в качестве экспертов.

— Я никогда не пойду работать на «Матч ТВ». Когда я играл, терпеть не мог экспертов, которые начинали оскорблять и обижать футболистов. Не говорить как есть, а нагло ставить штампы. Еще тогда понимал, что никогда этого делать не буду. Я не пойду обижать и оскорблять футболистов. А без этого рейтингов там не будет.

— Но критиковать можно по-разному, просто обсуждать игру.

— Не люблю критиковать футболистов. Просто не люблю критику. Я не хочу такую работу. Я не критик, а спортсмен и умру спортсменом. Не смогу комментировать матч и сказать про 20-летнего парня, что он сделал неправильно. Я же сам проходил через это и знаю, как это неприятно. На меня очень много грязи выливалось. Даже если не читаешь, все равно слухи до тебя доходят, начинаешь потом ночью думать об этом. Не хочу становиться на ту сторону. Я навсегда остался спортсменом.