О первом президенте Ингушетии написаны сотни, если не тысячи статей, сняты фильмы, сложены стихи. Красавец, герой, генерал, самый главный авторитет для афганских ветеранов... Больше четырех лет в пекле той войны, затем годы на переднем крае российской политики.
Его старший брат - тоже красавец, генерал, два года на афганской войне.
И младший брат - красавец, полковник, два года на афганской войне.
Возможно, это самая необыкновенная, самая героическая семья на всем постсоветском пространстве. На трех братьев три десятка боевых орденов и медалей, а также Золотая Звезда Героя.
Теперь надо бы сказать, откуда они такие взялись, братья Аушевы? Что сделало их такими? Или - кто?
* * *
В 1984 году слушатель Академии имени Фрунзе майор Руслан Аушев пригласил меня погостить у них в Грозном. Тогда этот город был самым интернациональным на всем советском пространстве. Там мирно жили чеченцы, ингуши, русские, евреи, азербайджанцы, татары, немцы... Все.
Семья Аушевых занимала скромный дом с уютным двориком, увитым виноградной лозой. Тамара Исултановна вечно хлопотала по хозяйству: кухня, куры, гуси... Султан Юсупович работал в областной газете, заведовал отделом. Я его побаивался. Он всегда смотрел на гостя слегка выжидательно и строго. Слова ронял скупо. Я все время робел сказать или сделать при нем что-нибудь не так.
Возможно, это самая необыкновенная, самая героическая семья на всем постсоветском пространстве
Вечером в день приезда мы сели за стол, но Руслана с нами не оказалось. Он был за спиной: наливал чай, приносил и уносил тарелки.
- Султан Юсупович, - взмолился я, - ну, пусть он сядет с нами. Ведь Герой же, его вся страна знает.
- Пусть, - смиренно ответил Аушев-старший. - Пусть сядет.
И ни один мускул не дрогнул на его лице. А Руслан только осторожно похлопал меня по плечу: мол, закрывай эту тему. И остался стоять у нас за спинами. Потом, когда он куда-то отлучился, Султан Юсупович склонил ко мне свою седую голову:
- Такой обычай. Сколько мы с вами просидим, столько он стоять будет. Хоть сутки, хоть трое. Потому что я так стоял у своего отца, а мой отец - у моего деда. И сын Руслана будет так стоять, когда к нему гости придут. А если Руслан нарушит этот обычай, он не мой сын и он - не ингуш.
Так же было и несколько дней спустя, когда мы отправились в Пригородный район города Орджоникидзе (теперь Владикавказ) на встречу с патриархом вайнахской литературы Идрисом Базоркиным. Его роман "Из тьмы веков" для горцев, как для русских "Война и мир". Писатель-классик и другие старейшины очень хотели лично познакомиться с первым Героем-ингушом. В большом доме на окраине города по этому случаю накрыли стол. Султан Юсупович был посажен на почетное место, а рядом (совсем не по чину) усадили меня. И было прекрасное застолье - с мудрыми тостами, неспешными разговорами. Все было хорошо - за исключением того, что тот, ради которого затевалось торжество, то есть Руслан, все это время просидел во дворе, за другим гораздо более скромным столом, рядом со сверстниками. Такой обычай.
Султан Юсупович являл собой тот тип кавказца, который прежде встречался мне только в классической литературе. Высокий, худощавый, горбоносый, щеточка седых усов, неизменная папаха на голове, проницательный острый взгляд, грамотная и образная речь. Он был немногословен, но когда говорил, сразу хотелось доставать блокнот и записывать.
А еще рядом с ним всегда хотелось расправить плечи.
* * *
По словам Руслана, отец наследовал свой характер от деда. Юсуп Аушев в тридцатые годы работал председателем колхоза в Чечено-Ингушетии. Когда началась война, он пошел вместе со своим старшим сыном Хаджибакиром в военкомат. Там ему говорят:
- Твоему парню еще семнадцати нет. Призыву не подлежит.
-Ничего, - ответил Юсуп. - Будет воевать лучше двадцатилетних, я за него ручаюсь.
И ведь правда: Хаджибакир прошел всю войну, получил ордена и медали. В сорок пятом, после фронта, приехал в Казахстан, куда ингушей депортировал Сталин. Говорит матери:
- Сделай мне лепешку.
- Да что ты? - удивилась она. - У нас муки давно нет.
Вчерашний фронтовик пошел на ток, наскреб там с пола горсть зерна, принес домой. Но кто-то его заложил, и отправился солдат прямым ходом с фронта за колючую проволоку.
* * *
А Султан, как ни странно, там, в ссылке, поднялся. Он любил и знал технику, работал на автопредприятиях - сначала в Кокчетаве, потом в Алма-Ате. Из слесарей пробился в диспетчеры. Когда ингушам в 1958 году разрешили вернуться в Грозный, отец стал директором крупного автотранспортного хозяйства. Но недолго продержался на этой должности. Пошли конфликты с вышестоящим начальством, оно требовало делиться взятками - оно и поверить не могло, что, занимая такой пост, можно было не брать. Отец уволился, и опять семья вернулась в Алма-Ату, где его друг-казах стал начальником управления, а отцу предложил должность своего зама.
Когда спустя три года семья снова вернулась на Северный Кавказ, то отца назначили директором автохозяйства в Назрани. Дела там шли из рук вон плохо, его умоляли навести порядок, сделать что-нибудь. Когда Аушев-старший вывел это хозяйство в передовые, то его тут же бросили опять на гиблое дело - руководить автобусным парком. То есть, говоря современным языком, он стал "кризисным менеджером". И опять, как и в других местах, на него показывали пальцем: смотрите, какой чудак, взяток не берет, честный.
Наверное, во все времена такие люди были и есть в большом дефиците.
Мать иногда ворчала:
- У нас пятеро детей. Кормить нечем. А ты такой щепетильный.
- Ничего, Тамара, все будет хорошо, - утешал ее Султан.
Кстати, Руслан и его брат Адам во время каникул тоже работали в автохозяйстве, слесарями. Отец их определил к станкам и верстакам, чтобы навык пробрели. Руслан и сейчас помнит свой первый заработок - шестьдесят рублей за два месяца труда.
* * *
Свою работу в автобусном парке глава семьи совмещал с писательством. По ночам сочинял повести на ингушском. Узнав об этом, я сильно удивился. Руслан объяснил: "Отец никогда не кичился своим увлечением, хотя и состоял в Союзе писателей".
Одну из его повестей будущий президент Ингушетии запомнил наизусть. Дело было так.
Отец писал от руки. А в издательство книгу надлежало сдать в машинописном виде. И вот одиннадцатилетний Руслан решил ему помочь. Дома была старая пишущая машинка. Вечером, когда все ложились спать, он принимался за работу: заправлял в машинку пять листов, прокладывал их копировальной бумагой и одним пальцем стучал. Издательство требовало рукопись в пяти экземплярах.
Русская клавиатура. Ингушский язык. Одним пальцем... Наконец, наступил тот день, вернее глубокая ночь, почти утро, когда работа была закончена. В полном изнеможении мальчишка вынул из каретки последнюю девяносто девятую страницу и тут же уснул, уронив голову на стол.
Когда утром с понятной гордостью он стал вручать свой труд отцу, то выяснилось, что всякий раз заправлял копирку другой стороной. То есть отпечатал книгу всего в одном экземпляре.
От отчаяния Руслан тогда заплакал.
* * *
Мальчишкой он спал летом во дворике, под виноградной лозой. Как-то под утро слышит стук в дверь. Выглянул из-под одеяла: видит, входит чеченец средних лет. Отец командует: "Тамара, угости гостя чаем". Сели они за стол. Чеченец стал жаловаться: работает водителем автобуса на городских маршрутах, в семье одиннадцать детей, зарплаты катастрофически не хватает. И в конце просит перевести его на междугородние перевозки. Ну, поговорили они вот так, потом гость стал прощаться. А уходя, как бы невзначай, оставил на столе газету, внутри - это Руслан из своего укрытия заметил - были пачки красных десятирублевок.
Но гость еще и двух шагов не сделал, как отец крикнул:
- Стой!
Тот в испуге остановился. Отец сунул ему газету с деньгами и опять крикнул:
- А теперь - марш отсюда! Чтобы духу твоего не было!
Незнакомец был уже у порога, когда отец опять его остановил:
- Завтра придешь ко мне на работе.
Оказывается, утренний визитер пытался обогатить Аушевых на десять тысяч рублей - по тем временам две машины. И что эти деньги - взятку - он собрал по родственникам. Отец, вызвав его к себе в кабинет, велел деньги вернуть родне.
- Я переведу тебя на межгород, - сказал он этому водителю. - Но если узнаю, что сам занимаешься поборами или даешь взятки кому-нибудь, то выгоню сразу.
* * *
Адам старше Руслана на год, но братья были неразлучны с первого класса. Вместе учились, сидели за одной партой. Руслан успевал лучше, но вожаком был Адам, все-таки он старший.
И вот последний класс школы, надо решать - что дальше? Адам всегда мечтал о службе в милиции. Бредил засадами, погонями, расследованиями. Руслан же хотел стать конструктором летательных аппаратов и, еще будучи школьником, написал письмо в Московский авиационный институт с просьбой выслать условия приема.
Когда братья получили свои аттестаты зрелости, отец их пригласил:
- Ну, рассказывайте, какие планы? Кто куда?
- Я хочу учиться в системе МВД, - сказал Адам.
- А я подам документы для поступления в МАИ.
- Интересные у вас планы, - одобрил отец. - И то и другое полезно. Но мой вам совет - идите в вооруженные силы. Это единственная структура, где вы сохраните честь и достоинство. Там не берут взяток и там воспитывают настоящих мужчин.
Мама, услышав этот разговор, заволновалась:
- Ты зачем их в армию хочешь отдать? Пусть учиться идут.
- Успокойся, они и пойдут учиться - только военному делу. Офицерами станут.
Утром он вызвал свою служебную машину и повез мальчишек в Орджоникидзе, в Высшее общевойсковое командное училище.
А спустя четыре года туда же поступил и самый младший Богаутдин (в семье его звали Борисом).
Он мне рассказывал: "Когда братья поступили в военное училище, то за спинами у них смеялись: вот, мол, какие странные ребята, на четверть века сапоги добровольно одели. Даже некоторые близкие родственники недоумевали. Зато и Адам, и Руслан всегда приезжали на побывку довольными - веселые, энергичные, форма с иголочки. И об училище говорили с восторгом. Поэтому я после школы тоже не стал возражать отцу, пошел по его совету в военные. В том же училище занялся спортом, выполнил норматив кандидата в мастера по пулевой стрельбе, увлекся йогой. Перечитал все военные мемуары".
Есть в семье еще и самый старший брат Магомед, но он по здоровью был негоден к военной службе, зато стал хорошим юристом. Учился, кстати, в Ленинградском университете в одной группе с Владимиром Путиным. Когда однажды Магомед заболел, попал в больницу, Путин, ставший к тому времени президентом, его навещал.
* * *
В мае 1982-го Борис был в отпуске, в Грозном. Сидел на дне рождения у друга. Вдруг сестра его вбегает в комнату:
- Борис, у меня для тебя есть очень хорошая новость. С тебя - подарок.
- Ну, давай, говори. Будет тебе подарок.
- Руслану присвоено звание Героя Советского Союза.
Младший брат поспешил домой. Султан Юсупович косил траву на пустыре. Услышав про Героя, промолчал, но Борька по глазам увидел, какое счастье испытал при этом отец. Глаза таким огнем вспыхнули!
А 20 мая из Афганистана пришло письмо. Там было всего шесть строк:
"Дорогие папа и мама! Поздравляю Вас с присвоением вашему сыну звания Героя Советского Союза. Спасибо Вам за то, что Вы меня родили, вырастили и воспитали. Я буду и впредь делать все для процветания своей Родины. Ваш Руслан".
* * *
Через два года обком партии выделил Руслану, как Герою, дефицитную машину "Волгу". Она стоила пятнадцать тысяч рублей. Таких денег ни у него, ни в семье не было. Заняли у друзей и родственников. Купили. Так и ездил на ней Султан Юсупович, пока были силы. Лет двадцать, не меньше. И даже в ту пору, когда Руслан стал президентом Ингушетии.
В конце 90-х годов у них в Назрани часто гостил боевой товарищ Руслана, тоже Герой Советского Союза генерал Востротин. Он тогда у Шойгу в МЧС был замом. Сидели за столом, чаевничали.
Вдруг Султан Юсупович говорит:
- Товарищ генерал, а давайте я вас на свою дачу приглашу.
- Давайте.
Выходят они во двор, спускаются с крылечка - там стоит старенькая белая "Волга" ГАЗ-24. Садятся в нее, Аушев-старший заводит машину, однако с места не трогается. Мотор работает, он крутит баранку, Востротин сидит в некотором недоумении. Потом Султан Юсупович говорит:
- Все, приехали. Выходим.
Делают три шага - калитка в сад, над ней табличка: "Сад имени дружбы с народом Кабардино-Балкарии". В саду крохотная кибитка.
- Это и есть моя дача, - лукаво говорит отец президента.
Показал сад - там соток десять, не больше. Вышли, опять сели в машину, завели мотор, погудели. Приехали.
Кроме этого крошечного сада, было у него и еще одно увлечение. Где бы ни работал Султан Юсупович, он обязательно создавал там ансамбль танца. И сам с удовольствием лезгинку выдавал. У него была мечта: собрать бы самых авторитетных стариков осетинов и ингушей на Черменском круге, накрыть там столы, обсудить все спорные вопросы, прийти к согласию, а потом как дать всем вместе - лезгинку.
Тамара Исултановна привычно ворчала:
- У тебя на уме одна лезгинка.
А он просто до конца жизни верил в хорошее. В то, что добро обязательно победит.
* * *
Семь лет Султан и Тамара ждали своих сыновей с войны. Сначала Руслана. Потом Адама и Бориса, затем снова Руслана. Семь лет!
Первым ранение получил Адам, он командовал разведбатом, попал в засаду. Из госпиталя написал родителям: ничего страшного, просто легкое недомогание.
Отец знал о ранении. И мать знала. Но друг от друга они это скрывали. Никогда не говорили, словно берегли один другого.
Потом Адам приехал в отпуск с тросточкой. Следом Борис - тоже с тросточкой.
А в 1987-м пуля нашла Руслана.
Семь лет они ждали своих сыновей с войны. Сначала Руслана. Потом Адама и Бориса, затем снова Руслана
В ингушских семьях не принято открыто выражать свои эмоции, какими бы сильными они не были. Когда сыновья приезжали из Афганистана, Султан Юсупович свою радость выражал только тем, что надевал по этому случаю праздничный пиджак с трудовыми медалями на лацкане. А всякие объятия и радостные многословия здесь были исключены.
Тамара Исултановна сказала мне как-то в порыве откровения:
- Адам приехал в отпуск - с палочкой ходил, худой, бледный. Молчал. Я его спрашиваю: "Сын, ты почему хромаешь"? А он глаза отводит: "Упал я, ушибся".
Отец меня успокаивал: "Что ты маешься? Не только наши там. Русские, украинцы, грузины, азербайджанцы - все долг выполняют". А вижу: сам-то он переживает еще больше. По утрам к почтовому ящику бежит, все газеты перетрясет - нет ли писем из Афганистана.
* * *
Когда я в тот первый раз уезжал из Грозного, Султан Юсупович подозвал к себе Руслана, показал на меня:
- Вот, Руслан, это будет теперь твой старший брат. Вы, Володя, согласны?
Я лишь голову с почтением склонил, ну какие могут быть возражения, если тебе предлагают стать членом такой достойной семьи.
Руслан мне говорил: "Я всегда больше всего на свете боялся подвести отца. Он для меня был мерилом честности, храбрости, бескорыстия, всего самого лучшего".
Вот, собственно, и ответ на вопрос, откуда они взялись, эти красивые военные люди.
0
48.00
