Голод в Поволжье, популярность уголовных песен и смерть диктатора – об этом и не только Парфенов написал в девятом томе «Намедни. Наша эра. 1921–1930». А в разговоре с GQ провел параллели между настоящим и тем, чем жила Россия ровно 100 лет назад.
Может быть, из-за нынешнего уж очень затянувшегося застоя у людей есть спрос на эпоху поворотных событий? И потому манит время бури и натиска.
Разбираясь, почему именно так живем мы сегодня, рано или поздно пытаешься понять советский период истории. Ведь мы – в постсоветской России, которая от СССР, от РСФСР, а не от Российской империи. Между той царской страной и нами – разрыв на социализм.
Социализм начался с 1920-х. Жили тогда мои прадеды, крепкие мужики-единоличники, один печи клал, другой кузницу имел, были уверены в своих силах и ни от кого милостей не ждали. А потом все стало государственным, и до сих пор от избытка государства жизнь в России не избавилась.
4. О падении
Социализм – это строй, который в основе своей держался на лжи и насилии и который удержаться на них не мог. Слом предыдущей жизни и социалистическая стройка были напрасны. Столько судеб, сил и средств нескольких поколений были потрачены зря... И социализм, конечно, рухнул сам за недееспособностью: по-настоящему великие державы жертвой заговора пасть не могут.
5. О событиях, из которых состоит история
Есть такое правило: сформулируй лид. Этот зачин, набираемый обычно жирным шрифтом, на телевидении звался «подводка». И если в подводке ты можешь внятно сказать, в чем новизна описываемого феномена, как он возник и что добавил к предыдущему опыту, –значит, это стоящий факт, который останется теперь навсегда.
6. О цифровизации
1997 год, когда впервые появились документальные «Намедни», – это доинтернетовское время, все тогда было в офлайне. Хочешь посмотреть старые газеты – едешь в Химки, кинохронику – в Красногорск.
7. О периоде, который близок
Мне все времена интересны, но ближе всего период, которым только что занимался, – 1920-е. Тут и отчаянные бунты против советской власти, вплоть до захвата регионов, и поворот от военного коммунизма к нэпу, то есть к частичному возвращению капитализма. В результате этого происходят чудеса пусть ограниченной, но деловой и художественной инициативы. И в то же время работает оголтелая госпропаганда: советская мифология, мировая революция, долой церковь. А потом вдруг «великий перелом» – индустриализация, коллективизация, искоренение всякого инакомыслия. Это время порождает героев и антигероев.
8. Об Иосифе Сталине
Сколько себя помню, отношение к Сталину – и мое, и людей, к чьему мнению я прислушивался, – было в целом сугубо отрицательным. С годами появлялось больше знаний о механизмах советского тоталитаризма, что сделало этот режим в моих глазах еще более омерзительным.
9. О квир-романе «Дни нашей жизни»
Я каждый год пишу отзывы на пять-шесть книг. Соглашаюсь, если считаю, что это новая вещь, ничего похожего не выходило. И книга Микиты Франко мне показалась именно такой. Я эту новизну сформулировал как «соединение «Денискиных рассказов» и Альмодовара». Это не нишевой квир, а, как всякая настоящая словесность, про трудность счастья, при этом по-русски и про Россию. Когда-нибудь так должно было быть кем-то написано впервые, и вот – написано.
10. О цензуре
Медведева еще в бытность президентом спросили: «А почему на телевидении все новости хорошие, а в интернете плохие?» Он тогда не нашелся что ответить, не скажет же: «Ну, вот такой у нас Главлит (орган в СССР, с 1922 по 1991 год осуществлявший цензуру в печати. – Прим. GQ)».
11. Об уроках истории
На каких-то ошибках человечество учится, а какие-то, как рецидивы старой болезни, иногда возвращаются. Вот Франция и Германия, например, уже 75 лет не воюют друг с другом, и не представить, что их может заставить воевать снова. Никогда прежде такого не было. Но, по моему убеждению, уроки из советского прошлого многие россияне и власть так толком и не извлекли.
12. О Юрии Дуде и компании
Откуда взялось так много интервьюеров на YouTube? А появилось про что поговорить. Захотелось разобраться в жизни, в которой так много проблем. Хотя, по версии власти, мы живем в общем-то беспроблемно.
13. О том, без чего его невозможно представить
Вот я издал девять томов «Намедни» с главами про 85 лет жизни. А серий на телевидении и YouTube к концу 2020 года вышло уже 70. И я все еще не закончил перечисление.
14. О принятии
Мне всегда было интересно жить и, надеюсь, еще будет. И никогда не хотелось какую-то часть жизни прожить заново и не хочется сейчас быть моложе, чем я есть.
15. О своевременности
Всю жизнь я занимаюсь журналистикой, и всю жизнь мне говорят, что для этого сейчас не самое лучшее время.
0
