Исторические слова Владимира Путина повисли надвигающейся грозой в нежном летнем воздухе. 21 июля в Йошкар-Оле на Совете по межнациональным отношениям президент вдруг заметил:
- Заставлять человека учить язык, который для него родным не является, так же недопустимо, как и снижать уровень и время преподавания русского. Обращаю на это особое внимание глав регионов.
Последняя фраза прозвучала как четкая команда. Отлитая в граните.
Тот, кто понял, о чем речь, схватился за голову. Кто от радости, кто от ужаса. А меня, бывшего школьного преподавателя русской литературы, фигурально выражаясь, чуть не разорвало. Внутренний учитель (бывших педагогов не бывает - их не задушишь, не убьешь) крикнул: ура!
Сколько нам, педагогам и родителям, терпеть? Сколько можно слушать всероссийский стон «Зачем моему русскому ребенку уроки языков нацменьшинств?!»
Помню одну из командировок в Республику Коми, где самих коми в местном населении меньше 24%, язык их почти исчез. И русские, которых тут 65%, искренне не понимают, почему их дети должны тратить два школьных часа в неделю на изучение этого языка. Они-то в чем виноваты?!
Конечно, такие разговоры неудобны. Даже постыдны. Родитель спохватывается, вспоминает, что он - человек в общем-то интеллигентный. Поймите меня правильно, говорит, я уважаю другие народы, их культуру, язык, но «ребенок и так перегружен»…
- Так и учите язык из уважения к нерусским народам, - предлагаю я. - К земле, на которой живете. Это же земля коми.
- Ну то, что Воркута - земля коми, это, прости, анекдот! - усмехнулся знакомый (а дело было действительно в Воркуте).
Впрочем, этот родительский стон мог бы остаться вечным. И учила бы тихо страна эрзянско-татарско-чувашско-марийско-якутский как обязательный. Да прозвучало вдруг путинское: «Заставлять учить неродной недопустимо».
И лично со мной случилась следующая шизофрения.
Пока я, бывший учитель, довольно потирал руки (если Минобр выполнит указание президента, то - педагогическая аллилуйя! - прибавится дополнительных учебных часов на русский язык и литературу, а значит, наши малочитающие оболтусы, живущие в своих мобильных телефонах, получат больше шансов одолеть ЕГЭ), во мне вдруг недовольно заворочался… мордвин. Точнее, та половина эрзянских генов, которая досталась от мамы, родившейся в самой (даже не спорьте!) лучшей деревне мира - эрзянском Семилее.
У внутреннего мордвина тоже была железная логика.
- Если не обязать учить в школах национальные языки, тогда и народ твой лет через 50 исчезнет вслед за языком, - предупредил он. - Ты возьмешь на себя ответственность? Ведь, может, именно сейчас ты, эрзянь ломань (мордовский парень), присутствуешь на наших похоронах?
«ПОДДАТЫЙ ГУСАР В КРЕМЛЕВСКОМ ПОЛКУ»
Казань. 5 утра. Звонок.
Боже! На том конце провода татарская тетушка из села Ижевка по имени Файя.
- Простите, - смущается, - вы еще спите?
Слышно, как за спиной Файи кричат петухи, мычат коровы. Ужасное для нас, городских, садистское трудовое утро.
- Я слышала, вы приехали к нам по поводу уроков татарского, - говорит. - Не могла удержаться, позвонила. Вы нас спасете? Напишите, пожалуйста, как же мы устали!
- Записываю имя, номер школы. Какой класс? - сонно нащупываю блокнот и вписываю очередного Колю или Машу, мучающихся на «ненужном» татарском. Правда, в этом случае был Ильяс.
Полсотни звонков за одни только сутки, что я в Татарстане. Мой номер телефона как-то просочился на местный родительский форум, и случилось виртуальное всетатарское родительское собрание. Мамаши меня настигали везде. Пришлось дистанционно вытирать слезы одним, слушать бесконечные монологи других, пытаться давать советы третьим…
Я прилетел в Казань накануне возможных скорых языковых перемен, даже не подозревая, насколько здесь все запутанно…
Из Москвы казалось - именно Татарстан спровоцировал Путина на идею «языковой свободы». Спровоцировал случайно. Политически неуклюже. И виной всему обычное татарское упрямство. Отхвативший в начале 90-х большой кусок суверенитета Татарстан - один из немногих регионов, что зачем-то пытаются отстоять доставшуюся от Ельцина квазинезависимость (ее тогда раздавали регионам в обмен на тишину и лояльность под лозунгом «берите, сколько сможете проглотить»).
Пусть сейчас татарский суверенитет скорее символический. Но на фоне вымуштрованного строя регионов Казань стала выглядеть, как поддатый гусар в Кремлевском полку. Нагловато.
Руководитель республики до сих пор называется президентом (единственный из глав республик РФ, не сложивший это сакральное звание), в паспортах жителей Татарстана - квазигражданство, красивые национальные вкладыши. И самое экзотичное - взаимоотношения с Москвой регулируются гордым межгосударственным (!) договором (добиться которого не смогла даже воинственная Чечня).
Договор истек 11 августа, и попытки Казани его продлить вызвали у федерального центра легкое раздражение. Дескать, почему статус Татарстана должен сильно отличаться от Свердловской области?
И тут - я почему-то в этом уверен - в качестве педагогической меры Москва вдруг вспоминает о единственном реально работающем законе суверенного Татарстана «О государственных языках», в котором строго указывается: «Татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан изучаются в равных объемах».
Двадцать лет школьники учат языки по всей строгости татарской конституции - 6 часов в неделю русского и литературы и 6 часов - татарского.
Это прекрасно знало федеральное Минобрнауки. К этому давно все привыкли. А потом после слов Путина, мягко говоря, усомнившегося в необходимости заставлять учить неродной язык, местный министр образования Энгель Фаттахов ответил строго по татарской конституции: «Наша позиция такова - у нас два государственных языка, и любой родитель не против, если его ребенок владеет в совершенстве русским, татарским и еще английским языком».
Думаю, если бы Фаттахов представлял, что произойдет дальше, он бы этого не говорил.
«Что-о-о?! - заорали местные родители на татарских форумах. - Это мы-то не против?!»
А так как в этот момент в Казани нарисовался ничего не подозревающий я, злые родители тут же уволокли меня в свое подполье.
РОДИТЕЛЬСКОЕ ПОДПОЛЬЕ
То, что в Казани, Нижнекамске, Набережных Челнах (то есть в городах республики, где когда-то шли общесоюзные стройки и где преимущественно русское население) действует сплоченная группа родителей по борьбе со школьным предметом «татарский язык», - информация не для всех. Это знают Минобр, спецслужбы и, конечно, татарские националисты, старательно вычисляющие в интернете врагов - «русских шовинистов» и «фашистов», чтобы тут же свирепо их атаковать.
Под впечатлением от одной такой интернет-ссоры татарского националиста с родительницей школьника я даже написал ВКонтакте некоему супертатарину Амиру.
«Слушай, - говорю. - Чего напал на мамашу?! Ну не хотят учить они татарский… Даже татары, которые мне звонили, прости, не хотят».
«Язык должен сохраняться, - пишет он в ответ. - Мозг некоторых татар пропитан продажностью. Некоторые лижут задницу русским, идут на уступки. Надо с обрусевшими татарами работать, влиять на их патриотичность… А русские, считаю, должны изучать татарский язык, чтобы сохранялся язык и татарская нация».
Потому большинство блогов родительского сопротивления закрыты от посторонних.
- Не все родители бойцы, - пожимает плечами глава Общества русской культуры в республике Михаил Щеглов.
Щеглов - местная достопримечательность. Постоянный клиент прокуратуры, судов, полиции, единственный публичный русский националист в округе, автор первого и последнего митинга родителей против принудительного изучения татарского.
- Могут объявить на школьной линейке: дескать, Иванов не хочет учить татарский язык. Как не стыдно Иванову! - усмехается Щеглов. - Помню, был случай - одна из гимназий вдруг стала татарской. Русский язык сократили. Родители возмутились. Но никто не рискнул дать показания в прокуратуре.
За пару дней блуждания по родительскому подполью я стал мокрым от материнских слез. Кто-то ходил с тетрадками по татарскому языку по соседям, чтобы они хоть что-то перевели. Кто-то рассорился с учителями, и те, плюнув, просто ставили тройку ребенку принципиального родителя за одно лишь тихое сидение на уроке.
Среди них были и мои собратья-педагоги, пытавшиеся спокойно, рассудительно подойти к проблеме. Они говорили о перекосах в обучении. О том, что при одновременном изучении двух равных языков у ребенка в голове возникает каша… Но через минуту разговор скатывался к «борьба-бойцы-враги».
И скоро в этой истории я почувствовал перебор.
НЕТ В ТАТАРСКОМ СЛОВА «ДОБРОВОЛЬНО»
Жизнь всегда умнее - вдруг подумалось мне. Разговорился тут в Казани с одним узбеком-официантом. Говорит: слава Аллаху, что в школе учил татарский, здесь это часто выручает.
Одна из лидеров родительского сообщества, мама восьмиклассника Екатерина Беляева, улыбается. Дескать, ну да - для вас, москвича, может, и перебор. Вам бы с вашими детьми сюда, в Казань…
Екатерина приехала в Татарстан 15 лет назад из Иркутска.
- Я сама хотела изучить местный язык, - вспоминает. - Мне была интересна татарская культура… Но все начало рушится, когда сын пошел в первый класс. Нам сказали: со второго класса татарский язык будет не три часа в неделю, как раньше, а пять. И русского станет меньше. Я удивилась: как же так?! Русский язык - главный предмет для поступления в вуз. А как же ЕГЭ? Испугалась. Ведь как получается: если в условной Твери школьнику за все время обучения дают 1500 часов русского и литературы, то в Татарстане из-за равного дележа с татарским - только 900 часов. Зашла на интернет-форумы - оказалось, таких недовольных, как я, много. Татары тоже возмущаются - им русский язык, как и нам, нужен для поступления в вузы… Написали открытое письмо Генпрокурору. Организовали митинг - пришли 200 человек, что для тихой Казани удивительно.
Сначала у «смутьянов» дела шли неплохо. Их представитель даже дошел до Конституционного суда России (хотя и безуспешно - судьи встали на сторону официальной Казани). В местном Минобре была создана рабочая группа по изучению проблемы, причем, по словам Беляевой, ее специалисты относились с сочувствием к «подпольщикам».
- Но скоро сотрудники министерства, которые поддерживали добровольность изучения татарского, просто пропали из ведомства. Мы их больше не видели, - рассказывает родительница. - И нас перестали замечать. И еще у меня впечатление, что здесь, в республике, не понимают значение слова «добровольно». Я даже попыталась найти это слово в татарском языке - нет такого слова…
И тут во мне снова заголосил мордвин…
ПЛОХАЯ СУРРОГАТНАЯ МАТЬ
Впрочем, мои попытки заикнуться о великорусском шовинизме и упорном нежелании русских спасти чужие языки выглядели жалко.
(Один из восьмиклассников на мое ворчание об их исчезновении сказал просто: ну и фиг с ними. За что был, правда, застыжен матерью.)
- Вы повторяете то, что нам вдалбливают много лет, - рассмеялась Беляева. - Официальное объяснение обязательности уроков - русские должны понимать татар, и это сохранит их язык. Но, во-первых, после десяти лет учебы дети так и не знают татарского (плохие методики, нет языковой среды). Но самое главное, - Екатерина нерешительно взглянула на меня. - Хотите честно? Через эти уроки просто отмывают деньги. Например, 3,8 миллиарда рублей выделено для оснащения классов татарского языка и литературы учебниками и тетрадями. А так как я состою в общественной инициативной антикоррупционной группе, нам часто жалуются родители - их в школах просят купить тетради и учебники по татарскому. Но деньги на это уже выделены Москвой! И по отчетам учебники с тетрадями должны быть закуплены в школах! Причем, если такие недоразумения с другими учебниками - по химии, физике, - министерство идет на контакт, и мы проблему как-то решаем. Но как только речь заходит о татарском, никто даже разговаривать не хочет.
Глава Общества русской культуры Щеглов на прощание не удержался. Врезал. По-нашему, по-славянски.
- Русские - плохая суррогатная мать для национального языка. Хреновая! - отчеканил Щеглов. - Самое печальное, что мы, русские, 20 лет назад согласны были его учить… Помню, в начале 90-х ехал я в автобусе с одним татарином, у него аж рот в споре перекосился: дескать, русские - оккупанты. Я тоже ору - Ивана Грозного оправдываю. Потом поняли друг друга, помирились. «Ты не будешь против, что твои дети татарский учить будут?» - спрашивает. «Нет, - говорю, - пускай учат». Пожали друг другу руки. Разошлись. Я слово сдержал, а что толку? Учили мои дети, учили и ни черта все равно не знают. Просто незачем им это…
ПУГАЛО НАЦИОНАЛЬНОЙ ОБИДЫ
Министр образования Татарстана не стал мне ничего объяснять. И понять его легко - если Москва продавит «языковую свободу», рухнет годами выстраиваемая система национального образования, а это тысячи учителей и сотни уже потраченных миллионов рублей…
Мне прислали сухое чиновничье письмо, из которого следовало:
а) в Татарстане все по закону;
б) русский язык не ущемлен, так как средний балл ЕГЭ по русскому в Татарстане вырос за 8 лет почти в полтора раза - с 54,5 до 72,5.
Что (если опять-таки верить «подполью») заслуга исключительно частных репетиторов и родительских кошельков.
Местные татарские националисты высказывались нервно.
- Если татарский сделают добровольным, это приведет к сегрегации, - заявил мне доктор исторических наук Дамир Исхаков. - Сразу возникнет вопрос: почему, когда русские дети отдыхают, татарские должны работать? Это расколет школу по этническому принципу!
- Москва сделала большую политическую ошибку, - предупредил он. - Зря она пошла в этом направлении. Хорошего выхода в этой истории нет.
Слова Исхакова мне напомнили разговор с директором одной из школ.
- Опасность отмены этих уроков в том, что даже те из башкир, татар, мордвы, марийцев, кто сам не знает ни слова на родном языке, вдруг почувствуют национальную обиду, - вздохнула она. - Вот чего я боюсь…
P.S. Сразу после моего отъезда из Казани замминистра образования и науки Татарстана Ильдар Мухаметов заявил, что в новом учебном году все школьники в республике пройдут тест-испытание на разговорную татарскую речь.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
«Чтобы не было отторжения»
Так до конца и не поняв, как решить этот иезуитский языковой вопрос, я на обратной дороге заехал в Мордовию…
И малая родина мне все объяснила.
Здесь, в Саранске, уроков эрзянского или мокшанского всего 2 часа в неделю, и раздражает это лишь эрзянского националиста Григория Мусалева. Мало. Он все жаждет последнего боя.
- Русский фашизм шагает по стране, - кричал он. - В тысячу раз Россия больше тратит на русификацию эрзянина, чем на его язык! Если поздороваться по-эрзянски - «шумбрат», только каждый сотый ответит тебе. Я знаю в Мордовии дай бог десять человек, которые знают язык хорошо. Сам уже не могу. Обрусевший я…
К тому времени я поговорил по телефону с министром образования Башкирии Гульназ Шафиковой, которая заметила, что это внутреннее дело школы и родителей - делать ли местный (в ее случае башкирский) язык обязательным предметом.
- Если школа хочет отказаться от башкирского, не нужно заставлять, нужно убеждать родителей, - вздохнула министр. - Все-таки хорошо знать культуру народов России, это делает нас духовно богаче.
Ее мордовский коллега Евгений Маркачев оказался еще либеральнее.
- Мордовский у нас необязательный, - сразу предупредил меня министр. - Оценки в аттестаты не идут. Домашние задания не задаем. Мы стараемся, чтобы язык дети полюбили. Мы не навязываем его, чтобы не было отторжения.
«Чтобы не было отторжения», - повторил я…
Возможно, в этих словах скрывался компромисс. Но я понимал и Мусалева.
- Два урока в неделю... - вздохнул он, когда мы с ним сидели как эрзянин с эрзянином. - Дело хорошее. Но знаешь, на что это похоже? Идет нищий - дай ему хлеба. Он, конечно, все равно умрет. Но хотя бы не перед тобой…
ВОПРОС ДНЯ
В каких пропорциях нужно изучать национальные языки в российских школах?
Виталий МИЛОНОВ, депутат Госдумы:
- 100% русского, а сверху - 20% национального. Школьники могут изучать его из уважения к нашей многонациональной культуре.
Анатолий ВАССЕРМАН, публицист:
- Знание языков развивает кругозор. Для жителей национальных республик это нужно хотя бы для чтения родной литературы. Я изучал и русский, и украинский в одесской школе.
Александр ПРОХАНОВ, писатель:
- Это должен решать народ в республиках - голосованием. И люди вместе с правительством сами определят нужные рамки для его изучения.
Герман СТЕРЛИГОВ, крестьянин:
- Мы вот шотландцы по роду, у моих детей природный язык - английский. Я их заставляю его изучать. Да, русским они владеют свободно, но и язык предков забывать нельзя.
Рустам ТАПАЕВ, глава Союза чеченской молодежи:
- 50 на 50. Родной язык нужен в программе - если его не изучать, он потеряется. Я в школе тоже не хотел его изучать, а сейчас понимаю, что это необходимо.
Егор ХОЛМОГОРОВ, публицист:
- 100% русского, а национальный язык - на факультативе. И там сами определяете объем. А русские школьники должны иметь возможность выбирать изучение дополнительно древнерусского языка.
Евгений ЯМБУРГ, заслуженный учитель РФ:
- Вот в Канаде четыре государственных языка - и ничего! Надо искать педагогические резервы, чтобы дети изучали язык межнационального общения - русский, но и не забывали своего.
Ефим РАЧЕВСКИЙ, директор ЦО «Царицыно» № 548, Москва:
- Я бы сделал основной минимум нацязыка для учащихся с 1-го по 9-й класс, час в неделю. А для желающих - углубленный вариант.
0
12.00
