На днях правительство России утвердило стратегию развития экспорта услуг до 2025 года, отдельная глава в которой посвящена обеспечению потока иностранцев в отечественные медучреждения. Это одна из многих инициатив в сфере медицинского туризма, запущенных российскими чиновниками за последние месяцы.
Здесь они неоригинальны: важность выхода национальных здравниц на мировой рынок сегодня осознают во многих странах. Так, в конце июля о намерении занять лидирующие позиции в индустрии лечебного туризма заявила президент Грузии Саломе Зурабишвили, несколькими днями позже такую же цель объявил новый глава Украины Владимир Зеленский. В прошлые годы эффективность продвижения медицинского экспорта с помощью правительственных программ доказали Турция и Южная Корея.
Если обратиться к маркетинговым исследованиям, поездки с оздоровительными целями становятся одним из главных трендов туриндустрии. Некоторые туристы выбирают смешанный формат путешествий – мир посмотреть и себя подлатать, другие отправляются лечиться за рубеж сугубо по необходимости. «Профиль» с помощью экспертов отрасли решил выяснить, как россиянам сориентироваться в ассортименте зарубежных клиник и почему наши больницы пока не могут составить им конкуренцию.
Добрый доктор интернет
Формально медицинский туризм – явление неновое: еще в XVIII–XIX веках европейские аристократы завели моду ездить «на воды», то есть на термальные курорты. Но тогда подобные поездки были доступны лишь избранным. На массовом рынке лечение за рубежом появилось в последние десятилетия, а по большому счету – с появлением интернета, поскольку без него сам процесс оформления в заграничную клинику (требующий пересылки множества документов) был почти непреодолимым.
В середине 2000‑х международный рынок лечебного туризма оценивался в $40 млрд (данные Global Wellness Tourism Congress). В 2017‑м, согласно расчетам Оxford Economics и Visa, он составил $439 млрд, а к 2025‑му превысит $3 трлн, ежегодный рост составляет не менее 25%. По данным Международной ассоциации медицинского туризма (IMTA), сегодня с оздоровительными целями путешествуют около 11 млн туристов в год, в 2020‑х это число вырастет в несколько раз, достигнув 3% населения планеты.
Как говорится в отчете прошлогоднего Global Wellness Summit, развитие рынка подобных поездок знаменует главную тенденцию мировой туриндустрии: смещение приоритетов с «туризма опыта» (experiental) на «туризм изменений» (transformational). Проще говоря, если раньше рядовой отдыхающий отправлялся в путь за впечатлениями и красивыми кадрами, то теперь этого уже мало: хочется совместить приятное с полезным, будь то обучение новым навыкам, физическое или духовное совершенствование.
В этом смысле лечебные туры выглядят одним из решений проблемы туристического «перенасыщения» (overtourism), с которой столкнулись Париж, Рим, Лондон и другие центры притяжения – ведь оздоровительные курорты, как правило, располагаются в стороне от них.
При этом до сих пор сохраняются расхождения в оценке рынка медицинского туризма. Так, по данным Euromonitor International, в 2017 году его объем составил $40 млрд (что вдесятеро меньше приведенной выше оценки Оxford Economics и Visa). А в Transparency Market Research и вовсе оценили его в $10,5 млрд.
Причина несоответствий – в неопределенности исходного понятия. В широком смысле к медицинскому туризму относят все виды туров с оздоровительными целями. Это и поездки санаторного типа на термальные, грязевые, spa- и wellness-курорты. И маршруты, в которых визит в зарубежную клинику для контрольного обследования (которое теоретически можно пройти и в стране проживания) сочетается с активным или экскурсионным отдыхом в остальные дни: именно возможность такого совмещения создает для туриста «добавленную стоимость».
Иными словами, не обязательно ощущать себя больным, чтобы заинтересоваться медицинским туризмом. Что же касается поездок с непосредственной лечебной целью, то поводом для них обычно выступает ценовой фактор: с болезнью едут бороться туда, где это дешевле, чем на родине. К примеру, многие жители США экономят на национальной медстраховке, приобретая усеченную версию полиса. А при обнаружении заболеваний, которые он не покрывает, отправляются лечиться в Мексику, Коста-Рику, Бразилию. Жители западноевропейских стран по такому же принципу присматриваются к клиникам Венгрии и Турции, японцы ездят в Малайзию и Таиланд.
Отдельную категорию составляют специализированные программы: пластическая хирургия, искусственное оплодотворение, аборты и даже операции по смене пола (последние, например, широко практикуются в Таиланде). За границей их делают либо по причине запрета на родине, либо из желания сохранить процедуру в тайне от властей или родственников.
Запад нам поможет?
В российских условиях ситуация выглядит иначе. Зачастую обращение в зарубежную клинику является для пациента вопросом жизни и смерти, последней соломинкой. Отечественные больницы не подходят по разным причинам: либо нужно пройти все круги бюрократического ада, чтобы встать в очередь на высокотехнологичную помощь, либо нужную операцию у нас в принципе не делают. Но даже если эти барьеры преодолимы, лечение за границей выбирают из-за репутации докторов и «человеческого» ухода – и то, и другое немаловажно для психологического комфорта пациента.
Знаменитости подают пример россиянам. Так, в 2015 году нашумела история с артистом, депутатом Госдумы Иосифом Кобзоном, которому, несмотря на статус персоны нон грата в ЕС, удалось добыть итальянскую визу для лечения. «Все дело в том, что был консилиум врачей, которые меня лечат, и они отметили, что лучший аппарат для лечения моей болезни находится в Италии», – объяснял он.
С какими заболеваниями наши пациенты едут в другие страны? «По моему опыту работы с россиянами онкологические заболевания идут с большим отрывом, – поделился с «Профилем» руководитель израильской клиники LevIsrael Виктор Леви. – Причина в том, что на Западе сейчас активно внедряются революционные методы лечения рака – иммунотерапия, персонализированные генетические исследования, генная терапия». Вторым по популярности «турпакетом» среди наших соотечественников выступает сердечно-сосудистая хирургия – как правило, коронарное шунтирование.
До 2014 года более 1% россиян ежегодно выезжали за границу на лечение. После начала кризиса эта цифра сократилась примерно вдвое и сейчас составляет 80–100 тыс. человек (по данным Российской ассоциации медицинского туризма). «До падения курса рубля поток россиян стабильно рос, это были представители среднего класса, – вспоминает Леви. – Сегодня многие из них просто не могут позволить себе оплату лечения в валюте. Есть и другие сдерживающие факторы: незнание языка, страх нахождения в чужой стране, получение виз. Правда, в Израиле все проще: россиянам не требуется виза, да и русский язык здесь повсеместен. Так что главный барьер – разница в курсах валют».
Злокачественные посредники
Где лечиться? Это самый трудный вопрос для начинающего туриста-пациента. Для многих он звучит еще шире, начинаясь с выбора страны назначения. Согласно индексу медицинского туризма (MTI), в топ стран по экспорту медуслуг входят Канада, Великобритания, Израиль, Сингапур, Индия, Германия, Франция, Южная Корея, Италия, Португалия и Колумбия. Любопытно, что составители индекса выделяют разные критерии привлекательности стран. Например, лидерами «индекса окружающей среды» являются Канада, Великобритания, Сингапур, Германия и Коста-Рика, а по «индексу обслуживания» лидируют Израиль, Сингапур, Канада, Великобритания и Германия.
Но это общемировой рейтинг. На практике предпочтения жителей той или иной страны зависят от конкретных обстоятельств. Так, у наших соотечественников есть два традиционных фаворита – Израиль и Германия. После 2014 года в целях экономии россияне стали обращать внимание и на более дешевые направления, в частности, на страны Восточной Европы (Венгрия, Чехия, Финляндия) и страны Азии (Турция, Южная Корея, Индия, Малайзия).
Страны–новички на рынке медицинского туризма обычно начинают с сертификации на соответствие международным стандартам – Joint Commission International (JCI). В Турции медучреждений с таким сертификатом 43, в Корее – 27. По большому счету, поиск по базе JCI и является первым фильтром при выборе места лечения.
«JCI – не просто сертификат, данный раз и навсегда, – объясняет офтальмохирург, профессор, основатель глазных клиник «Ясный взор» Игорь Азнаурян. – Это постоянный аудит на соответствие современным требованиям клинической деятельности. Это касается таких моментов, как профилактика инфекций, стандарты диагностики, эффективность процедур. Требования JCI значительно выше российских стандартов ОМС».
Правда, европейских клиник в каталоге JCI мало: там, где высоки стандарты национальной медицины, нет нужды заверять «экспортную» пригодность лечебниц. Поэтому стоит добавлять в поиск другие критерии. Наилучший вариант – когда требующий лечения диагноз не только входит в перечень услуг клиники, но является ее «коньком», предметом специализации. Это можно определить по числу научных публикаций сотрудников по соответствующей теме. Иногда сводки об исследованиях и списки публикаций можно найти на сайте учреждения. Если их нет, придется вручную «пробивать» в поисковиках.
Многое прояснится и в процессе коммуникации с отделом продаж. В серьезной клинике выяснят обстоятельства болезни, запросят данные анализов, и только потом дадут добро на госпитализацию, предложив план лечения. Причем не исключено, что пациенту придется неделями ждать свободную койку. В иных же клиниках предпочитают «маркетинговый» подход: стоит лишь раз туда обратиться, как за потенциальным клиентом развернется охота – звонки с заверениями, что только здесь он получит качественное лечение, банальное запугивание. Если подобные трюки пущены в дело, то «обдираловке» в такой клинике не будет конца.
Многие пациенты, стремясь облегчить бремя выбора, обращаются к посредникам – медицинским агентствам, берущим на себя организацию поездки. Но и здесь есть подводные камни. Во‑первых, таких фирм тоже немало (как в России, так и в странах приема), то есть придется выбирать уже среди них, сравнивая между собой однотипные сайты. Во‑вторых, нередко они работают по принципу мелких турагентств: сводят пациента с клиникой и умывают руки, не неся ответственности за качество лечения.
Наконец, иногда посредники копируют внешний вид сайтов клиник. Пациент вступает с ними в переписку, думая, что общается с лечебницей, выдает чувствительную личную информацию. Даже если удастся избежать кражи данных или авансовых платежей, обман неминуем: договорившись с «настоящей» клиникой, агентство выставит счет за лечение, в котором незаметно «зашьет» собственную комиссию.
«На рынке хватает недобросовестных посредников, которые пытаются взыскать комиссию и с пациента, и с госпиталя, – признает глава агентства «Нобель Бридж» Екатерина Епишева, организующая лечебные туры в Испанию. – Самое неприятное – когда агент «продает» госпиталь, который ему выгоднее, а не тот, который действительно поможет пациенту. Я бы рекомендовала обратиться к нескольким агентствам, чтобы сравнить их предложения и выбор клиник. Напрямую оформить госпитализацию в той же Испании трудно: далеко не везде говорят по-английски».
На туристических форумах советуют еще один способ заграничной госпитализации: найти «своего» врача, «подружиться» и потом уже решать оргвопросы через него. Однако рецепт подходит лишь тем, кто лечится за рубежом регулярно, новичкам, по сути, придется искать специалиста по анонимным отзывам в Сети. К тому же если нужен не просто частный прием, а операция, то организовать ее в обход руководства клиники и бюрократических формальностей все равно не удастся.
Кошелек или жизнь
Медицинский туризм недешев. В среднем в 3–7 раз дороже, чем похожее лечение в России (при наличии аналогов). Судя по турфорумам, консервативный курс лечения в Европе обойдется в 10–15 тыс. евро, с хирургией – в 20–50 тыс. Но это условные цифры. Первоначальная смета, которую предложит клиника, в процессе лечения несколько раз поменяется: дополнительные процедуры и лекарства, осложнения при операции и т. д. Поэтому стоит быть готовым к тому, чтобы внести внушительный депозит, а потом еще доплачивать. Впрочем, иногда бывает так, что депозит оказался избыточным, и при выписке часть средств возвращают.
Благо есть немало статей для снижения издержек. Главная из них – содержание: ночь в палате нередко стоит дороже, чем в пятизвездочном отеле, поэтому уже через считанные дни после операции не зазорно выселиться из больницы, перейдя на амбулаторное лечение.
Второй пункт – переводчик. Нужен ли он в принципе, каждый решает сам в зависимости от языкового барьера. Но надо понимать, что, хотя большинство европейских врачей свободно говорят по-английски, в наиболее важных ситуациях – при разработке плана операции, составлении медицинских заключений – персоналу удобнее работать на родном языке. Впрочем, часть задач с переводчика можно снять – например, готовясь к поездке, перевести на язык страны назначения свою историю болезни.
Третий пункт – также заблаговременно, до выезда из России, пройти предварительные обследования (хотя некоторые клиники могут не принимать их результаты – стоит уточнить заранее). Ведь даже стоимость классического рентгена за границей может неприятно удивить.
Наконец, если в планах – регулярное лечение в конкретной стране, стоит подумать о покупке местной медицинской страховки. «Стоимость такой страховки в Испании составляет около €60 в месяц, – приводит пример Екатерина Епишева. – Можно приобрести ее при планировании беременности, тогда роды в частной клинике в Барселоне обойдутся не дороже, чем в хорошем московском роддоме».
Однако в большинстве случаев, если вы решили лечиться за рубежом, придется утешать себя тем, что на здоровье не экономят. «Медицина не математика, – рассуждает Виктор Леви. – Урезать расходы, конечно, можно. Например, можно также купить иммунные препараты для лечения рака в Индии или Египте – там дженерики стоят в десятки раз дешевле, чем у официального производителя. Но вам ведь нужно качество, а не формально выполненные процедуры? По моему опыту, почти треть диагнозов, установленных пациентам на постсоветском пространстве, не подтверждаются при диагностике в Израиле. Основная проблема – неправильно выполненные исследования либо неверная интерпретация их результатов врачами. Поэтому, обращаясь в лучшие клиники, вы переплатите, но сэкономите время и нервы».
Неутешительный диагноз
Российская медицина занимает на мировом рынке скромное 34-е место – его отвели нашей стране составители индекса MTI. В соседях – Иордания (33‑е), Оман (35‑е), Тунис (36‑е), Кувейт (37‑е), а всего рейтинг насчитывает 41 государство. Оценка Всемирной туристской организации при ООН (UNWTO) еще пессимистичнее: по потенциалу в сфере оздоровительного туризма Россия занимает пятое место в мире, а по его реализации – 59‑е.
Впрочем, налицо положительная динамика: по расчетам Экспертно-аналитического центра РАНХиГС, в 2015 году въездной медицинский туризм принес России 7–10 млрд рублей, в 2016‑м – 10–15 млрд. Как говорят эксперты и чиновники, росту показателей способствует не только девальвация рубля, но также строительство по стране многофункциональных медицинских центров (давших толчок по крайней мере внутренним поездкам – обращению за высокотехнологичной помощью в соседние регионы) и активное развитие частных клиник (случившееся вследствие «оптимизации» государственных медучреждений – нет худа без добра).
В 2017 году Россию с медицинскими целями посетили 110 тыс. иностранцев (данные Российской ассоциации медицинского туризма). Две трети из них составляют жители стран СНГ, где положение дел в медицине еще хуже, еще 13% – пациенты из Прибалтики и Северной Европы, которые в основном едут к российским дантистам. Вообще, лечение зубов – самое популярное направление для медицинских поездок в нашу страну (44%).
«В стоматологии иностранцев привлекают низкие цены, но речь идет о приграничных областях, – уточняет Игорь Азнаурян. – Например, в Калининград активно ездят поляки. А чтобы условный немец прилетел лечить зубы в Москву – такого не встречается. По качеству клиник мы все же заметно уступаем Западу. Можем конкурировать только с Восточной Европой, а также привлекать пациентов из арабских и африканских стран, где медицина и слабая, и дорогая одновременно».
По словам профессора Азнауряна, российские клиники мирового уровня существуют, но их мало. Лишь четыре российские клиники имеют сертификацию JCI (три в Москве, одна в Набережных Челнах), а она необходима для выстраивания отношений с зарубежными страховщиками, считает он. «Средняя температура по больнице у нас низкая, – иронизирует профессор. – Нет системы, как в Германии. Там высокий уровень технологической базы и квалификации докторов, доступ к новейшим методам лечения есть повсеместно. У нас же только в отдельных НИИ и выдающихся частных центрах. Никакой иностранец не поедет в Россию в обычную городскую больницу, потому и цифры скромные».
То же самое касается объектов оздоровительного отдыха, сетует гендиректор консалтинговой компании «Росинвестотель» Кирилл Иртюга. «В России явно не хватает качественных санаторно-курортных объектов, отвечающих современным требованиям, – объясняет он. – Едва ли зарубежных туристов можно заинтересовать «убитыми» санаториями советской постройки – необходимо строить новые, в том числе под брендами системных операторов и с привлечением иностранных инвесторов. Для этого нужно повысить прозрачность отрасли, в том числе введя звезды, как в гостиничном секторе».
Федеральный рецепт
В российском правительстве о задачах по развитию медицинского туризма заговорили в 2017 году. В прошлом году они получили конкретное воплощение: согласно майскому указу президента Владимира Путина, доходы российских медучреждений от обслуживания иностранцев к 2024 году должны вырасти в четыре раза и составить $1 млрд в год.
На основе указа был принят федеральный проект «Развитие экспорта медицинских услуг» и создан Национальный совет медицинского туризма. В планах – создание рейтинга регионов по привлекательности для иностранных пациентов, облегчение для них визового режима, создание единой интернет-платформы российских медучреждений (государственных и частных), развитие международных отделов при пилотных клиниках.
Страны, диктующие сегодня моду на рынке международного туризма, пришли к успеху разными путями, напоминает Игорь Азнаурян. «С одной стороны, перед глазами примеры Турции и Кореи, сформировавших сети экспортных клиник при лоббистской и финансовой поддержке государства, – рассуждает он. – Они вошли на этот рынок с четким расчетом. Например, Корея сделала ставку на косметологию. Ее окружают страны с развитой социальной медициной – Япония и Китай. То есть национальная страховка покрывает для японцев и китайцев большинство заболеваний, им незачем лечиться за рубежом. Однако есть целый комплекс процедур и операций, связанных с улучшением внешности, пластикой лица, которые страховкой не покрываются, а в платных клиниках стоят дорого. Корейцы заняли эту нишу и через нее зарекомендовали себя на мировом рынке. По такому же пути пошли турки, с тем отличием, что их основная аудитория – жители арабских стран».
Теоретически Россия могла бы стать большой «косметической клиникой» для Европы, предлагает Азнаурян. «Но есть и другой путь – просто совершенствование национальной системы здравоохранения, как бы банально это ни звучало, – говорит профессор. – Трудно представить, чтобы кто-то в Германии сидел и думал, как развивать медицинский туризм. У немцев просто отличные клиники, они умеют лечить тяжелые болезни. Научитесь делать то же самое, и люди сами к вам поедут».
0
44.25
