Утром в субботу на улицах иудейского города тихо и немноголюдно. Обычная городская суета вдруг прекращается. Не кричат свое «иа-иа» работяги-ослики, везущие на рынок огромные тюки с товаром. Не цокают по булыжной мостовой кованые копыта лошадей. Не перекликаются друг с другом голосистые уличные торговцы. Не скрежещет, выпуская фонтаны огненных искр, станок точильщика ножей.
В этот день никто из иудеев не работает. Все исполняют заповедь Божью: «Шесть дней работай и делай всякие дела твои; а день седьмой посвяти Господу, Богу твоему. Не делай в этот день никакого дела, ни ты, ни твои дети, ни работники твои, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, чтобы все отдохнули от трудов, как и ты».
Суббота — день отдыха. Но это не значит, что люди просто бездельничают и валяются дома на кровати. Нет, они оставляют свои повседневные дела для того, чтобы можно было обратиться к Богу в молитве, чтобы прочесть Священное Писание и услышать наставления мудрых учителей, которые объяснят, как правильно жить по заповедям. Для всего этого иудеи по субботам собираются в специальном месте, которое называется синагога. Поэтому субботним утром на улицах иудейских городов можно увидеть только людей в чистой одежде, чинно идущих к месту молитвенного собрания. И вдруг эту благочестивую тишину субботнего утра нарушает отчаянное блеяние.
Человек с овечкой
«Ме-е-е-е…» — как будто животное попало в беду и зовет на помощь. Ну так и есть! В проулке рядом с кварталом ремесленников овечка упала в глубокую яму. Ее выкопали горшечники, чтобы брать оттуда глину для своей работы. Накануне прошли сильные дожди, и вода подмыла края ямы. Овечка паслась рядом, подошла к краю слишком близко, влажная земля осыпалась и… Вот уже несчастное животное стоит на дне ямы, по шею в воде. И жалобно кричит, подняв голову вверх: «Ме-е-е-е…»
А вокруг ямы растерянно ходит ее хозяин. Он, как и все иудеи, собрался сегодня провести день в синагоге, а тут — такая беда. Это был небогатый человек. На жизнь себе он зарабатывал тем, что нанимался к разным хозяевам на простые работы. Кому-то помогал рубить дрова, кому-то убирать урожай, кому-то строить дом. Кроме этой овечки у него не было больше никакого добра. Он ее очень любил. И вот теперь овечка попала в беду, а он стоит в лучших своих одеждах на краю ямы и не знает, что делать.
Наконец, хозяин решился. Раздевшись и оставшись в одной набедренной повязке, он осторожно стал спускаться в яму. Но не удержался на скользком склоне и тоже упал на дно. Овечка обрадовалась хозяину и заблеяла еще громче. Хозяин взял ее на руки и попытался вытолкнуть наверх. Но росту он был невысокого, а удержаться на мокром глиняном склоне было невозможно. И теперь уже он сам стоял почти по пояс в воде, держа на руках свою любимицу. Звать людей на подмогу он не решался, а вытащить овечку без чужой помощи не мог. И уже совсем было отчаялся. Как вдруг услышал чьи-то голоса.
Вокруг ямы стояли несколько молодых мужчин и заглядывали вниз. Видимо, они услышали блеянье овечки и тоже решили ей помочь.
— Эй, смотрите, тут человек!
— Да, подержите меня за пояс, сейчас я попробую вытащить овцу.
И вот уже один из нежданных спасителей свесился с края ямы, протянул вниз руки и взял бедную овечку. Раз! — и овца уже отряхивает с себя воду на пожухлой траве рядом с ямой.
А вытащивший ее человек теперь протягивает руку хозяину:
— Хватайся покрепче.
Ладонь у него большая, мозолистая, изрезанная бечевой, со шрамами от крючков. Наверное, он — рыбак. Да и выговор у них у всех такой, что сразу можно узнать жителей Галилеи — озерного края рыбаков и лодочников. Еще один сильный рывок — и перемазанный глиной хозяин стоит рядом со своей единственной овечкой.
— Не знаю, как вас и благодарить! Я боялся позвать на помощь, потому что сегодня суббота. Никакую работу выполнять нельзя, а значит — и овец вытаскивать из ямы тоже.
— Ты плохо знаешь наш закон, — улыбнулся вытащивший его рыбак.
— Если в день покоя животное оказалось в опасности, субботу можно нарушить. А уж тем более это можно сделать ради спасения человека. Так написано в священных книгах. Не веришь — спроси у нашего Учителя, — и рыбак указал на одного из своих спутников.
Но испачканному глиной бедолаге было не до выяснения таких богословских тонкостей.
— Спасибо вам, добрые люди, — хозяин овцы поклонился своим спасителям, подобрал с земли одежду и собрался уходить, — Мне нужно бежать домой, чтобы привести себя в порядок. Потом привяжу покрепче эту озорницу и пойду в синагогу.
— Поторопись. Общая молитва начинается уже скоро. Мы тоже идем туда.
Калека, фарисеи и Иисус из Назарета
Когда отмывший с себя глину хозяин овцы вошел в помещение синагоги, галилеяне были уже там. Их Учитель только что произнес проповедь на сегодняшнее чтение из Священного Писания.
«Наверное, это и в самом деле весьма почитаемый человек, раз ему сразу же позволили говорить поучение народу», — подумал хозяин овцы. Хотя видно было, что и начальник синагоги, и его ближайшие друзья-фарисеи (так назывались иудеи, которые считали себя самыми ревностными исполнителями Божьих заповедей) разрешили это без особого желания. Однако люди очень хотели послушать этого проповедника — Иисуса из Назарета, про которого ходило столько удивительных слухов. И фарисеи не посмели запретить ему говорить. Лишь поглядывали на него недобро и о чем-то вполголоса переговаривались, сидя на своих почетных местах в первом ряду собрания.
Тем временем Иисус закончил свою речь. И тут же один из фарисеев поднялся, чтобы задать ему вопрос.
— Учитель, вот среди нас есть человек, у которого рука иссохла от болезни и он не может даже пошевелить ею. Скажи, можно ли исцелять таких людей в день субботний? — с фальшивой улыбкой на лице сказал он.
Все в синагоге замерли, ожидая ответа. Вопрос это был не простой, а с подвохом. Фарисеи слышали, что Иисус исцелял даже безнадежных больных. Они слышали также, что исцеления он совершал и в субботние дни. Поэтому сейчас решили уловить его в слове: если Иисус ответит, что исцелять людей в субботу можно, значит, он — нарушитель субботы, ведь и врачам закон запрещает лечить в день всеобщего покоя. Если же он скажет, что исцелять людей в субботу нельзя, тогда ему тут же припомнят, как он уже исцелял людей в этот день. В обоих случаях знаменитый проповедник окажется посрамлен, а местные фарисеи опять будут в глазах народа самыми мудрыми толкователями закона.
В воздухе повисла тишина. Хозяин спасенной овечки тоже затаил дыхание. Он понимал, что Иисусу приготовили западню, в которую тот сейчас должен угодить, словно его любимица в яму. Но боялся сказать слово в его защиту. Да в общем-то, он и не знал, что тут можно сказать. Даже ученики Иисуса тревожно переглянулись: сможет ли их мудрый Учитель выбраться из этой словесной ловушки?
Но Иисус не торопился отвечать. Он окинул взглядом собрание, увидел человека с сухой рукой и жестом подозвал его к себе. Тот вышел на середину синагоги. Теперь взгляды всех собравшихся были устремлены на него. Он чувствовал себя очень неловко и хотел лишь одного — спрятать от чужих глаз больную руку, висевшую как плеть.
Иисус встал напротив скамьи, где сидели фарисеи, и обратился к ним:
— Спрошу и я вас. Что нужно делать в субботу, добро или зло? Спасти душу или погубить ее?
Фарисеи молчали. Теперь они сами угодили в ловушку, которую пытались поставить Иисусу: любым ответом на этот вопрос они только обличили бы собственную злобу.
Иисус посмотрел на хозяина спасенной овцы, потом обвел взглядом всех собравшихся и продолжил:
— Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?
Фарисеи опять промолчали, и только сердито надували щеки. Они поняли, что их затея — опозорить Иисуса — с треском провалилась.
Тогда, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, Иисус сказал тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и тут же рука его стала здорова, как другая.
Еще не веря в случившееся, он начал сжимать и разжимать пальцы на исцеленной руке. Теперь он снова мог работать, как все здоровые люди! Синагогу наполнил гул голосов, народ восторженно обсуждал произошедшее на их глазах чудо. И только фарисеи пришли в ярость:
— Вот! Мы же говорили, что он богохульник! Он нарушает наш закон: исцеляет в субботу! Его надо схватить и предать смерти!
Но Иисус с учениками уже вышел на улицу. Вслед за ним ринулась толпа людей, которые тоже хотели получить исцеление от удивительного Учителя. В помещении синагоги остались лишь фарисеи, исцеленный калека и хозяин спасенной утром овечки. Впрочем, и они тоже вскоре заспешили к выходу.
Исцеленный хотел поскорее обрадовать свою семью. Фарисеи отправились в укромное место совещаться, как им лучше погубить Иисуса. А хозяин овечки просто шел к себе домой, нахмурив лоб. Он никак не мог понять, почему самые уважаемые в городе люди ненавидят этого человека. Ведь Иисус так хорошо им все объяснил. И люди вокруг были только рады, когда больная рука у бедняги вдруг стала здоровой. Иисус не накладывал больному повязку, не прижигал руку огнем, не смазывал ее пахучими мазями, как это обычно делают врачи. Он лишь сказал «протяни руку». Это совсем не было похоже на работу лекаря. А значит, закон субботнего дня Иисус не нарушил. За что же его убивать?
Вот о чем думал хозяин овечки по пути домой. Но, конечно же, так ничего и не придумал. Он был совсем простой человек и привык размышлять лишь о том, где бы добыть себе пропитание на ближайший день. Поэтому вскоре он перестал ломать себе голову над неразрешимыми вопросами. Теперь он просто шел и с благодарностью вспоминал Того, кто одним Своим словом смог исцелить высохшую руку. А еще точно таким же словом отправил Своих учеников ему на помощь, когда они с овечкой попали утром в беду.
Ума у хозяина овечки было немного, зато сердце было чутким и честным. И он привык ему верить.
0
150.00
