На экраны выходит 25-я глава бондианы «Не время умирать», где Дэниел Крейг в последний раз сыграет легендарного агента 007. GQ встретился с актером, чтобы поговорить о ненависти, боли и всеобщей любви, через которые пришлось пройти его Бонду.
Незадолго до полуночи, дождливым октябрьским вечером Дэниел Крейг снялся в своей последней сцене в образе Джеймса Бонда. То была уличная погоня, и снимали ее на задворках Pinewood Studios в лондонском пригороде. Декорации изображали гаванскую улицу – «кадиллаки», неоновые вывески. Эпизод собирались снимать на Карибах, но Крейг разорвал связки в лодыжке, и пришлось ложиться на операцию. Когда в 2005 году актер согласился стать самым известным шпионом на свете, ему было 37 лет и он был блондином. Сейчас ему 51, на голове седина цвета осенней грязи. «Становишься все неповоротливее», – признается Крейг. Вот кто-то мчится за ним осенним вечером по фейковому кубинскому закоулку. За это ему заплатят $25 миллионов.
«Мои отношения с сагой похожи на историю любой семьи, – говорит актер. – Со временем она все больше обрастает подробностями». Людей, ходивших по Луне, больше, чем тех, кто играл Бонда, а Крейг занимался этим дольше всех – 14 лет (Шон Коннери дважды возвращался, но основной его забег длился всего пять лет). Нельзя также забывать, что бондиана – семейный бизнес, отчего легенд и мифов вокруг предприятия становится лишь больше. Альберт «Кабби» Брокколи спродюсировал первый фильм франшизы – «Доктор Ноу» 1962 года. Пятьдесят восемь лет и 24 фильма спустя киносериал продюсируют дочь Кабби – Барбара Брокколи – и его приемный сын Майкл Дж. Уилсон, чья «бондовская» карьера стартовала со съемочной площадки «Голдфингера» в 1964 году.
Бондиана идет нос к носу с «Марвелом»: «Координаты «Скайфолл» принесли в прокате примерно столько же, сколько третий «Железный человек», – $1,1 миллиарда. В то же время фильмы про Бонда – по-прежнему ручной выделки: все в них подчинено традиции. Офис EON Productions – компании Брокколи и Уилсона – находится за углом от Букингемского дворца. Музыкальная тема бондианы не менялась полвека. Трюки выполняют каскадеры. Сценарии все так же чудовищны. Слегка демоническая, чисто британская уверенность в том, что все в итоге образуется, до сих пор правит бал. «В бондиане всегда есть ощущение, что все ходит ходуном и сейчас рассыплется, – говорит режиссер Сэм Мендес, снявший две крейговские главы киносериала. – Не очень здоровая рабочая обстановка». Если ты лицо франшизы и ее главный фигурант, тебе совсем непросто. Много времени Крейг посвятил тому, чтобы заставить себя об этом не задумываться. Во время съемок нового фильма он записал несколько видеоинтервью с Брокколи и Уилсоном о своих годах на проекте. Многое из того, что случалось на съемках, он не мог вспомнить. «Перестань думать и просто, мать твою, играй», – сказал себе однажды актер, и это стало его бондовской мантрой. «Все правильно. В голове слишком много всего варится. Если начнешь задумываться... пиши пропало. Надо уметь забывать».
Теперь, когда все закончилось, Крейгу временами бывает сложно осознать масштабы достигнутого. Когда этой зимой я проводил с ним время, он был чрезвычайно радушен и разговорчив. Тараторил не переставая, начиная одну мысль и заканчивая другой, извинялся с той же частотой, с какой матюгался. На экране его лицо – скульптурная физиономия боксера – иногда бывает волнительно отрешенным, даже когда тело выполняет суматошные движения. В реальной жизни он жуткий непоседа, всегда на взводе, будто хочет оказаться одновременно во всех углах комнаты. Его речь полна уничижительной самоиронии. Однажды, во время особенно длинной беседы, я сообщил ему, насколько убедительно у него получилось насытить своего полого персонажа подлинной внутренней жизнью – ощущением смертности и невосполнимой потери. Я сделал ему комплимент: мол, в роли Бонда он добился актерского триумфа. Поначалу Крейг вообще не понял, что я имею в виду, зато потом битых полчаса извинялся за свою непонятливость. Он ненавидит хвастаться, однако факт остается фактом. «Ну да, я поднял планку этой роли», – признание все-таки последовало. Снявшись в последней сцене, Крейг сфотографировался на память с Фукунагой. Бабочка на смокинге съехала вбок, оба выглядели сбитыми с толку. «Вообще-то на площадке я не шибко эмоционален, – признается Фукунага. – Но тем вечером атмосфера словно пульсировала». Вечерние съемки закончились раньше времени, все собрались на площадке. Многие остались, просто чтобы поглядеть на последнюю сцену Крейга–Бонда. Фукунага произнес речь. Крейг тоже, но куда менее красноречиво. С тех пор как у них с Рейчел Вайс в 2018 году родилась дочь, ему часто хочется разреветься. «Я вроде придумал все, что должен был сказать, – вспоминал потом актер. – Но потом забыл, разумеется». Каскадер – дублер Крейга был в слезах. Брокколи и Уилсон стояли рядом. «Мы понимали огромную значимость момента, – говорит Барбара. – Слезу пустили все». Потом пошли в вагончик к Крейгу; актер пил кампари с тоником и смешивал негрони. «Я тоже разнюнилась не на шутку», – вспоминает Брокколи. Люди не хотели расходиться. «Обычно с ночных съемок все рвутся домой, – говорит Уилсон. – А здесь не могли наговориться, пожимали друг другу руки. Все понимали, что закончилась эпоха, и никому это не нравилось».
С продюсерами я разговаривал в начале декабря, в баре отеля на Манхэттене. Тем утром Крейг и другие звезды фильма «Не время умирать» – Леа Сейду, Рами Малек и Лашана Линч – засветились на ток-шоу «Доброе утро, Америка». Посмотрев трейлер в телефоне, как и большинство жителей планеты, я подумал, что 25-й фильм про Бонда, кажется, не будет слишком отличаться от 24-го и 23-го. В ролике 007 гоняет на байке по лестнице, а злодей Малек носит устрашающую маску. Пахнет предательством и коварством.
Сам Крейг, которому предстояло распрощаться со своей самой известной ролью, показался мне новым человеком. Актер с энтузиазмом отзывался о своем бондовском опыте, но с еще большей радостью хотел заглянуть в будущее. «Вообще-то я в порядке, – сказал он мне тогда. – Если бы пришлось завязать с Бондом после предыдущего фильма, было бы не так здорово. А теперь... – он махнул рукой. – Сделал дело – могу уходить. Жизнь продолжается».
Остальных членов бондовской семьи переполняли совсем другие эмоции. Фильмы с Крейгом принесли $3 миллиарда кассовых сборов. В чисто актерском смысле он изменил правила игры. Крейговский Бонд старел, влюблялся, плакал – все впервые. Растерял ироническую усмешку и приобрел душевные бездны. Параллельно Британия, которую Бонд так или иначе представляет, переживала тяжелые времена раздора и самокопания, да тут еще и #MeToo случился, и теперь вообще неясно, кто – герой, а кто – подонок. Крейг изменил Бонда до полной неузнаваемости. К агенту 007 былых времен уже точно нет возврата. Когда я поинтересовался у Брокколи, как они теперь будут справляться без Крейга, она не знала, что ответить. «Если честно, не представляю. Не могу... Не хочу об этом думать».
Все началось с похорон: 21 апреля 2004 года прославленный лондонский кастинг-директор Мэри Селвей умерла от рака. Она помогла Крейгу получить несколько важных ролей на заре карьеры и была его ментором. А Дэниел, вообще-то, не слишком любил, когда им руководят. Он ушел из родительского дома подростком и с тех пор двигался только вперед. «Моей матери не понравится, если я так скажу, но я всегда был сам по себе», – признается актер. В молодости он был самодостаточен до абсурда.
«В ТО ВРЕМЯ МЫСЛЬ О ПОДДЕРЖКЕ СО СТОРОНЫ БЫЛА МНЕ ЧУЖДА. Я ГОВОРИЛ СЕБЕ: Я ОДИНОЧКА, ЗАНИМАЮСЬ СВОИМИ ДЕЛАМИ».
Он был в аэропорту, на пути в Индию, когда позвонила дочь Селвей и попросила помочь нести гроб на похоронах матери. Эта просьба его очень тронула. «Я будто проснулся. И сказал себе: смотри-ка, кому-то до меня есть дело».
Похороны Селвей прошли в церкви St James’s Piccadilly в лондонском Вест-Энде. Присутствовал цвет актерского Лондона. Заправляла всем Барбара Брокколи. Если вы думаете, что Барбара – это такая старушенция в «роллс-ройсе», то подумайте еще раз. На тот момент ей было 43. У нее длинные каштановые волосы, легкий акцент и властный нрав. «Шанс, что дочь одного из величайших продюсеров коммерческого кино прошлого века также вырастет в большого продюсера, был ничтожно мал, но именно так и случилось», – говорит Сэм Мендес. Брокколи и Крейг познакомились на похоронах. Она попросила его зайти к ней в офис.
Брокколи на тот момент уже лет шесть как видела в Крейге нового Бонда. В 1998 году он сыграл священника-психопата в «Елизавете». Его персонаж был убийцей, которого Ватикан нанял, дабы покончить с королевой. Больной на всю голову, опасный парень – роль подошла Крейгу, как сшитый на заказ костюм. Ему всегда нравилось иметь дело с насилием на экране. «Мне с самого начала казалось, что насилие воспринимается тем острее, чем глубже заглядываешь внутрь персонажа, – сказал мне актер. – Шоковое переживание. Вспомните Пачино, убивающего в «Крестном отце» полицейского». В «Елизавете» его священник должен был убить стукача на пляже. В сценарии было написано: душит и топит в море. Но у Крейга появились свои соображения. Он набросился на жертву и стал лупить ее камнем по голове.
«ДУБАСИЛ СО ВСЕЙ ДУРИ», – ОХОТНО ВСПОМИНАЕТ АКТЕР. ОН БИЛ И БИЛ, ПОКА НЕ УСЛЫШАЛ: СНЯТО!
Брокколи не могла оторвать глаз от экрана. Но Бонда она разглядела в нем в другой сцене, когда Крейг идет по церкви в сутане. «У меня мурашки по телу побежали», – рассказывает продюсер.
Тем не менее ничто не предвещало выбора на роль нового Бонда именно Крейга. На тот момент Пирс Броснан снялся уже в четырех фильмах и надежно закрепился в амплуа прямого наследника предыдущих Бондов: невозмутимый, брутальный брюнет. Фильмы с Броснаном фонтанировали китчем и неправдоподобным экшеном, как и многие другие главы киносериала. В 2002 году фильм «Умри, но не сейчас» – тот самый, в котором Мадонна играла учителя фехтования, а Броснан седлал откровенно компьютерную волну, – принес в прокате $400 миллионов. Какой уж там Крейг с его психопатами из артхауса.
С другой стороны, бондиана в начале нулевых переживала смутное время. Вышедший в 1997-м «Остин Пауэрс» обстебал франшизу с головы до пят, и подавать похождения агента 007 под старым соусом стало сложнее. Утром 11 сентября 2001 года Брокколи и Уилсон были в Лондоне, на сценарном совещании предпродакшена «Умри, но не сейчас». Переписывать сценарий было уже поздно, но продюсеры понимали, что такие фильмы про Бонда уже не прокатят. «Мир изменился, и бондиана должна была меняться вместе с ним», – говорит Брокколи. Двумя годами ранее EON и MGM Studios приобрели права на первый роман Флеминга про Бонда «Казино «Рояль» (1953). В мире после 9/11 сюжет романа давал отличную возможность перезагрузить сериал, укоренив его в более мрачной интонации Флеминга и новой мировой реальности. «Дело было не только в том, чтобы найти нового актера, – говорит Барбара. – Наступил новый век, другая эпоха. Мы понимали, что надо все переосмыслить».
Крейг не сомневался в том, что он меньше всего подходит для этого. Когда он пришел в офис EON в первый раз и увидел винтажные бондовские постеры на стенах, сразу начал убеждать себя, что они позвали его просто для квоты. «Мол, они так работают. Приглашают разных актеров, прощупывают опции, – вспоминает Дэниел. – Кроме того, Пирс же никуда не собирался, правда?»
Когда он удостоверился в том, что Брокколи настроена решительно, то попытался отговорить ее: «Я не смогу копировать Шона Коннери. Не смогу быть Пирсом». Брокколи не сдавалась. Крейг тоже. Актеру было 36, его кинокарьера набрала приличный ход. Он не хотел соглашаться, но боялся отказываться. Представил себя в старости талдычащим случайным собутыльникам в пабе, что он – тот идиот, что отказался от роли Бонда. Кроме того, он дорожил своей приватностью. «Меня особо никто не узнавал. И я стращал себя: если соглашусь, все пойдет кувырком – так, что мало не покажется».
В октябре 2004 года Броснан поведал человечеству, что получил отставку. Крейг продолжал тянуть с ответом. Когда его захлестывает, он может быть грубым и несносным. «Я орал: да отвалите уже, не хочу я! Как вы вообще смеете мне это предлагать? Абсурд! Такая вот самозащита была».Он потребовал сценарий «Казино «Рояль». Тот был хорош. Причин отказываться оставалось все меньше. Однажды, направляясь на встречу в EON, Крейг надел выходную рубашку, но никак не мог найти запонок. Нацепил пиджак, из которого торчали незастегнутые манжеты. Оделся на встречу по Бонду так, будто наряжался в темноте. «Подумал тогда: да хрен с ними, с манжетами». Как только он переступил порог офиса, Брокколи уже знала, что он хочет получить роль.
Крейг родился шоуменом. До развода родителей, который случился, когда ему было четыре, они держали паб под названием Ring O’Bells во Фродшеме, городке на северо-западе Англии. Пацаном он актерствовал для завсегдатаев, изображая комиков, виденных по телевизору, – Граучо Маркса, Лорела и Харди. «Мне кидали деньги. Так что, можно сказать, я с детства этим промышляю».
Когда родители развелись, мать Дэниела Оливия перевезла будущего актера и его сестренку в бедный квартал Ливерпуля, где она нашла работу учителя рисования.
РАЙОН, В КОТОРОМ РОС КРЕЙГ, ДАЖЕ СЕЙЧАС АССОЦИИРУЕТСЯ У ЛЮДЕЙ С НИЩЕТОЙ, БАНДИТИЗМОМ И НАСИЛИЕМ.
«Злой район, но другого мать позволить себе не могла», – вспоминает актер. Тем не менее Оливия сумела отдать детей в хорошую школу в приличном районе на севере города. Каждое утро отвозила их на учебу, после чего возвращалась на службу. «Идти домой было, мягко говоря, небезопасно», – вспоминает актер.
В школе Крейгу не нравилось. Он проваливался на экзаменах, над ним издевались. Он не был хиляком – играл в регби, любимый спорт отца, – но не вписывался в команду. Когда ему было 14, друзья пристроили его в школьную постановку мюзикла «Оливер!» на роль гробовщика мистера Сауэрберри. Парню пришлось петь полную черного юмора бодрую песенку. Публике понравилось. «Не стану говорить, что это как в первый раз закинуться крутой наркотой, – говорит Крейг. – Но то был адреналиновый шок. Ничего подобного я не испытывал».
Он сдал экзамены по рисованию и бросил школу. Примерно десять лет назад он узнал, что, когда матери было 18, ее приняли в RADA – самое престижное театральное училище Великобритании, – но она не пошла учиться: не было денег. Оливия водила Крейга и его сестру в театр Liverpool Everyman – самый известный в городе, – где он ошивался за кулисами: ему нравились актеры, ему казалось, что это его стихия. «Переживания от сцены были только моими. Впервые в жизни у меня появилось что-то, что принадлежало только мне».
Иногда Крейг оставался у тетки на полуострове Уиррал, к западу от Ливерпуля. Подростком он все свободное время зависал в кинотеатре в тамошнем приморском городке Хойлейк, что на Ирландском море, часто был там единственным зрителем. «Фильмы туда привозили, когда они уже везде прошли, – вспоминает актер. – Ужасные копии, все поцарапанные. Но я их смотрел». В начале 1980-х Дэниел отправился на двойной сеанс научно-фантастического кино. «Одним из фильмов был «Бегущий по лезвию», я о нем ничего не слыхал». Крейг посмотрел кино в полном одиночестве, с пакетом апельсинового сока в руках. Сидел, наклонившись к экрану, в трансе и полном восторге, пока по экрану не побежали финальные титры. «Кажется, ни глотка не отпил. Тогда я сказал себе: вот этим я хочу заниматься. Этим. Чем именно, не понимал. Но то было откровение».
В 1984 году, когда ему исполнилось 16, Крейг прошел прослушивание в Национальном молодежном театре и переехал на лето в Лондон. Друг отца сдал ему дом на Лэдброк-роуд в Ноттинг-Хилле. Крейг выходил на сцену театра на протяжении шести лет, пока учился в театральной школе. Главреж Эдвард Уилсон стал его наставником. Уилсон и его партнер, театральный художник Брайан Ли, позволяли Крейгу присматривать за их жилищем. Он подрабатывал рабочим сцены, красил стены в квартирах. В 1991 году начинающий актер дебютировал в фильме создателя «Рэмбо» Джона Г. Эвилдсена «Сила личности», который провалился и в прокате, и у критиков. Крейгу было 23. За фильм он получил гонорар – £18 тысяч. «Гигантские деньги, целое состояние, – улыбается Крейг. – Потратил все до пенни».
На прослушиваниях в Лондоне он встречал много молодых актеров, у которых получше обстояли дела с образованием и которым было легче заниматься профессией. Но некоторые пробелы Крейг восполнял напором. «В конечном счете нам всем нужно было показать себя, а это я умел», – ухмыляется звезда. Об актерском ремесле он рассуждает как другие говорят о прыжках с парашютом: «Люблю это ощущение, когда стоишь за кулисами и вот-вот выйдешь на сцену... Все смотрят друг на дружку и готовы в штаны наложить от страха». А вот Крейгу не терпелось поскорее выйти под свет софитов.
В 1996 году актеру случилось исполнить прорывную роль в легендарном сериале BBC «Наши друзья на севере», где он сыграл дельца-пройдоху, который доводит себя до нищеты. Через два года Крейг снялся у Джона Мэйбери в байопике о Фрэнсисе Бэконе «Любовь – это дьявол» в роли Джорджа Дайера – вора и любовника Бэкона. «На площадке он ржал не переставая, – вспоминает Мэйбери. – Дэниел не боится испортить свой имидж, как большинство актеров, или сняться в каком-нибудь «неудобном» фильме». В 1980-х и 1990-х Мэйбери был одним из самых известных клипмейкеров; он говорит, что распознал в Крейге родственную панковскую душу. Режиссер не мог насмотреться на лицо Дэниела на экране. «Эти ледяные голубые глаза. Хочешь ему довериться, купиться на эту маску отличного парня, но одновременно понимаешь, что у него взгляд психопата».
Фильм Мэйбери стал артхаусным хитом. В 2002 году Сэм Мендес задействовал Дэниела в роли сына Пола Ньюмана в многобюджетной гангстерской драме «Проклятый путь». У него были сцены с Ньюманом и Томом Хэнксом. Крейг постоянно балансировал на грани нервного срыва, и это видно на экране. «Он был как сжатая пружина, – вспоминает Мендес. – Много говорят про чувство опасности, которое редкому актеру удается передать. У Дэниела это всегда получалось». Узнав, что Крейга выбрали на роль Бонда, Мендес выразил сомнение в успехе затеи: «Бонд всегда был такой постоянной величиной: задранные брови, изощренная ирония. Я думал, что Дэниел не способен такое сыграть».
Когда Крейг согласился стать агентом 007, студия настояла на кинопробах. Ритуал состоит в том, что каждый новый Бонд играет одну и ту же сцену из фильма «Из России с любовью», в которой агент возвращается в отель и находит в своей постели советскую шпионку. Крейгу претило такое следование традициям. «Сейчас мне трудно поверить в свою тогдашнюю наглость», – удивляется актер. Но он уже начал погружаться в образ.
Вернулся к романам Флеминга и нашел там совсем другого Бонда, далекого от ироничной невозмутимости своих кинодвойников. С Бондом из романов – человечным, с исковерканным нутром – Крейг мог найти общий язык. «Это довольно темный персонаж, на самом деле», – утверждает актер.
В РОМАНЕ «МУНРЕЙКЕР» (1955) БОНД ШВЫРЯЕТ В СВОЙ БОКАЛ С ШАМПАНСКИМ ГОРСТЬ АМФЕТАМИНОВ.
«Я понимаю, что в фильмах он не может жрать амфетамины и делать подобные вещи. Но про себя знаю, что он так делает. Я хотел насытить этим роль, как бы говоря: этот парень весь переломан внутри. Потому что эта работа сломает кого угодно».
Кинопробы были нешуточные – съемочная площадка на «Пайнвуде», гримеры, осветители, группа. Снимали полдня. Мартин Кэмпбелл – режиссер «Золотого глаза» (1995), которого пригласили и на «Казино «Рояль», – попросил Крейга подойти к вазе с фруктами и закинуть виноградину в рот. Актер отказался. «Просто сказал: не буду этого делать». Они поспорили. «Сказал же, не буду, сам делай. А в голове вертелось: какой из меня Джеймс Бонд?»
С этого момента и на протяжении всего съемочного периода «Казино «Рояль» вокруг Крейга–Бонда образовалась противоречивая динамика. Чем больше Брокколи и Уилсон видели, как Крейг работает перед камерой, тем меньше сомневались в правильности своего выбора. «Достаточно заглянуть в его глаза, чтобы понять, что этот человек способен на что угодно», – говорит Брокколи. Однако весь остальной мир негодовал. Сейчас, 15 лет спустя, легко забыть, каким фурором сопровождалось приглашение Крейга на роль агента 007 – особенно в Британии, где Бонд, подобно королевской семье или сборной по футболу, является частью национальной культуры, которую все принимают слишком близко к сердцу. Публика довольно быстро укрепилась в уверенности, что Крейг – не Бонд. Да и никто не знает этого выскочку, кроме любителей артхауса, видевших «Любовь – это дьявол» или фильм «История матери», в котором он играет плотника, переспавшего с 60-летней женщиной.
Четырнадцатого октября 2005 года Крейг приземлился на набережной Темзы на истребителе Королевских ВВС, чтобы быть представленным миру в роли шестого исполнителя роли Джеймса Бонда. На нем висел спасательный жилет. Он оказался низковат. Британские таблоиды не очень много смогли про него разнюхать, но узнали, что по молодости он был пару лет женат и что он любит вечеринки. На пресс-конференции у него спросили, кого бы он хотел на роль подружки Бонда – Сиенну Миллер или Кейт Мосс, с которой он, по слухам, переспал (Крейг отказался отвечать). Ну и конечно, цвет волос. Сейчас его волосы заметно потемнели, но на той презентации народу представили соломенного Бонда. Агент 007, написанный Флемингом, совершенно точно был брюнетом.
Взбешенные фанаты завели сайты в интернете – blondnotbond.com, danielcraigisnotbond.com, – чтобы высказать свое «фи». Поговаривали о бойкоте. Когда начались съемки, появились папарацци. На Багамах они окапывались на пляже, словно черепахи, откладывающие яйца. «Весь мир бурлил, – вспоминает Брокколи. – Все говорили, что эта роль – не для него». Крейга это тоже не радовало. Он позвонил матери: «Спросил у нее: как думаешь, я могу сыграть Бонда? А она: конечно. Но я – твоя мать».
Если абстрагироваться от этого безумия, в «Казино «Рояль» все элементы пазла встали правильно. Сценарий, написанный ветеранами бондианы Пёрвисом и Уэйдом при участии Пола Хаггиса – автора сценария «Малышки на миллион», – был близок по духу к оригиналу Флеминга. Движком сюжета служила миллионерская игра в покер, смыслом которой было финансирование терроризма. То была тихая революция в бондиане. В начале фильма Бонд сидит за рулем Ford Mondeo и его принимают за парковщика; Роджер Мур до такого никогда не опускался. Для фильма Крейг раскачался, и впервые в истории тело Бонда стало объектом общественного внимания. Его явление из волн морских – мускулы, плавки – зарифмовалось с таким же эффектным выходом Урсулы Андресс в белом бикини сорока четырьмя годами ранее в «Докторе Ноу». Мускулы Крейга пригодились и в других ситуациях. Он сам выполнял многие из трюков.
ЕГО БОНД УЖЕ НЕ СКОЛЬЗИТ ПО СЮЖЕТУ, А ПРОДИРАЕТСЯ СКВОЗЬ НЕГО. У НЕГО БЫЧЬЯ ШЕЯ, ОН БЛЮЕТ И ТАРАНИТ СТЕНЫ.
Но, что главное, этот Бонд оказался способен на настоящие чувства. Премьера состоялась в лондонском «Одеоне» в ноябре 2006 года. Королева заняла свое место. Погасили свет. В черно-белом прологе Крейг сидит в темном офисе в Праге. Во флешбэке пролога мы видим его первое убийство: он топит кого-то в раковине – слишком брутальное насилие для бондианы. В зале раздается смех. Потом Бонд убивает агента-перебежчика. Публика снова смеется. Крейг в своем кресле начинает паниковать. Потом побежали начальные титры, заиграла песня, аудитория издала одобрительный гул. В тот момент Крейг понял, что он им понравился.
Описав мне эту сцену 13 лет спустя в нью-йоркском отеле, Крейг расплакался. На столике у двери – неоткупоренная бутылка шампанского и два бокала. «Извини, – говорит он. – Нахлынуло. Понимаешь, это давление, бесконечные разговоры о том, что я не подходил... Я слишком всерьез на этот счет переживал».
«Казино «Рояль» стал мировым хитом и самым прибыльным фильмом бондианы. Однако главным для Крейга было признание всегда скептически настроенных соотечественников. В Британии странное отношение к своим героям, даже вымышленным. «Я не очень понимаю как, – признается Крейг, – но нам удалось всех убедить». В результате актер стал первым Бондом, номинированным за эту роль на BAFTA. Он вспоминает фильмы про 007, которые выходили, когда он был подростком: «Даже если они были плохими, они становились событием. Все равно все шли в кино. А так, чтобы и фильм был хороший, и народ на него валил – это уже слишком».
Великий английский поэт Филип Ларкин был фанатом Бонда. В 1981 году он написал статью про романы Флеминга для литературного приложения «Таймс». «Что поражает в этих книгах сегодня, – писал Ларкин, – так это ощущение безоговорочной архаической правильности. Англия всегда права, иностранцы – никогда». За те годы, что Крейг играл Бонда, мир и роль Британии в нем изменились. Когда вышла экранизация «Казино «Рояль», премьер-министром был Тони Блэр, а Трамп был звездой реалити-шоу «Кандидат». Риск финансового кризиса был минимален, слова «брекзит» не существовало. В 2012 году Крейг снялся в короткометражном фильме для открытия Олимпиады с участием королевы, в котором Бонд и ее величество вместе с корги загружались в вертолет из Букингемского дворца и затем спускались на парашюте на стадион под аккорды бондовской темы. Крейг сравнивает этот опыт с заплывом с живописного пляжа, когда поворачиваешь голову назад и глаз отвести не можешь от красоты. «Помню, смотрел по сторонам и не мог поверить, что я во всем этом участвую», – вспоминает актер. Если пересмотреть церемонию сейчас, все покажется милым, наивным и очень далеким во времени.
Крейг привнес в бондиану ощущение исторического момента. До него агент 007 и окружающая его реальность просто регенерировались от фильма к фильму. В фильмах с Крейгом, в которых соблюдена пусть неявная сериальная последовательность, Бонд стареет вместе с Британией. В них есть место сомнениям. Англия не всегда права, а иностранцы не все лгут.
После «Казино «Рояль» у Крейга появились мысли, куда должна двигаться история 007 дальше. «Самые лучшие идеи – объемные. А самые объемные идеи – это любовь, трагедия и потеря. Такова жизнь, и это я и хочу показывать в кино». Актер хотел, чтобы после смерти Веспер Линд Бонд замкнулся и по ходу следующих фильмов потихоньку выбирался из эмоциональной бездны. «В новом фильме нам это, кажется, удалось, – говорит Крейг. – Мы показали, что Бонд способен любить, что он умеет влюбляться и что это в порядке вещей».
Теперь задачей стало протащить весь этот эмоциональный надсюжет сквозь погони на моторках, отравления смертельными ядами, взрывающиеся отели, красоток, приключения на лыжне и маньяков, мечтающих покончить с миром, – и все это по графику премьер, расписанному на годы вперед. Не всё и не всегда получалось. Действие «Кванта милосердия» – второго фильма с Крейгом – стартует сразу после того, как заканчивается «Казино «Рояль», но потом быстро сворачивает на кривую дорожку безумного сюжета про водные запасы Боливии. «У нас не было сценария, – признает Крейг. – Так что мы сосредоточились на трюках». В Сэме Мендесе актер нашел выдающегося подельника. Пригласить режиссера было его идеей. «Дэниел – причина, по которой я в это ввязался, – сказал он мне. – Благодаря «Казино «Рояль» мой интерес к бондиане возродился». Как и Крейга, Мендеса привлекала идея смертности Бонда и неуверенности Британии в своем статусе в XXI столетии. В «Скайфолле», их первом совместном фильме, Хавьер Бардем, играющий злодея-кибертеррориста, заявляет: «Англия, империя, МИ-6 – все вы живете на руинах, но еще не знаете этого».
Взаимоотношения Бонда и Британии никогда не были простыми. Фильмы про 007 – по большей части эскапизм: мир в опасности, поэтому в кадре появляется мужик во фраке и спасает его. Что касается Мендеса и Крейга, то они сделали все, чтобы действие фильмов про 007 хоть как-то соотносилось с тем окружающим миром, от которого зрители бондианы мечтают сбежать в царство фантазии («Скайфолл» и «Спектр» были вдохновлены Ассанжем и Сноуденом соответственно). Мендес сообщил мне, что в «Скайфолле» ему хотелось «выправить ностальгический, квасно-патриотический образ имперской Британии из ранних фильмов». «То, что этим занимался именно Дэниел, казалось мне абсолютно правильным. Он по-настоящему современный Бонд, похожий на человека, которого можно представить идущим по улице».
Во время наших бесед Крейг не очень хотел касаться реальных проблем человечества. Не потому, что ему наплевать, а потому, что стоит начать – и потом невозможно переключиться на что-то другое. «Мы старались, чтобы Трамп в наш фильм не попал», – говорит Крейг о новой картине. Но, разумеется, он там есть. Там присутствует реальность, будь то Трамп, или брекзит, или российское вмешательство в выборы других государств.
На съемках двух своих первых бондовских фильмов Крейг иногда задыхался от свалившейся на него ответственности. Когда он согласился на роль, настоял на том, что должен иметь возможность влиять на творческий процесс. Однако это закончилось тем, что он должен был держать под контролем все. С Мендесом он смог наконец расслабиться. «Он напомнил мне, что моя работа – играть, – говорит Крейг. – Вытащил гвоздь из моей задницы, образно говоря». Это позволило актеру экспериментировать со сценарием, добавляя в него нюансы.
На своей площадке Мендес видел актера, сражающегося с одним из самых затрепанных кинообразов в истории. На съемках «Скайфолла» Крейг признался Мендесу, что играет Бонда так, будто его нутро полыхает. «Никто бы не отважился играть его так, – сказал мне режиссер. – Будто он скоро взорвется». Но именно на этом трудном пути Крейг обнаружил собственную версию классического бондовского куража. В прологе он охотится за врагом в турецком поезде – отрывает кусок крыши и впрыгивает в переполненный вагон. Его костюм – в пыли и крови. Он поправляет манжеты. Крейг придумал этот момент по ходу трюка. «В сценарии его не было, – утверждает актер. – Я только потом понял, почему так сделал. Потому что Бонду страшно, он чертовски напуган. Он только что запрыгнул в поезд и как бы убеждает себя: все окей». Это чистый Бонд, и все же не такой, как прежде. Крейговский 007 не отстранен, он полностью погружен в момент. «Вот он и поправляет манжету, – продолжает Крейг. – Мол, какой я крутой и спокойный. Но спокоен ли он? Ни в коем случае».
«СКАЙФОЛЛ» ПРИНЕС В ПРОКАТЕ МИЛЛИАРД ДОЛЛАРОВ. У ФИЛЬМА БЫЛ ПРИЛИЧНЫЙ СЦЕНАРИЙ.
Крейгу в его бондовском амплуа всегда было тяжело, когда фильмы лепились на коленке, а сцены, диалоги и повороты сюжета придумывались на ходу. Начиная с «Казино «Рояль» телу Крейга–Бонда и физической подготовке актера к роли уделялось очень много внимания в прессе. Иногда он проводил все свободное время в спортзале, потому что нечем было больше заняться. «Я просто должен что-то делать», – говорит актер. Когда мы встретились этой зимой, на экраны как раз вышел фильм «Достать ножи», в котором он играет эксцентричного джентльмена-сыщика. Чтобы подготовиться к роли, Крейг месяцами оттачивал «южный» акцент и обживал витиеватый сценарий Райана Джонсона. «Вчитываешься в сценарий, и он как бы входит в тебя, – говорит актер. – У «Бондов» нет таких сценариев, поэтому вхождением в роль становится физическая подготовка. Так в моей голове начинает складываться будущий фильм». Пытаться обжить персонажа без свойств в блокбастере без сюжета, в то время как к тебе прикованы взгляды всего мира, – это особая разновидность ночного кошмара. «Раньше я от этого страдал, – признает актер. – Говорил себе: не справлюсь, не могу больше».
Его тело тоже начало сдавать. На «Кванте милосердия» он порвал мускул в правом плече, делая трюк в пикирующем самолете. Потом заново поранил то же плечо, прыгая в закрытое окно в Италии, чтобы врезаться со всей мочи в стену. «Нервничал и слишком вложился в прыжок, – объясняет актер. – На тот момент рука уже вообще не работала». В начале съемок «Скайфолла» он порвал мускулы обеих голеней, так что прямо на съемках пришлось восстанавливаться в бассейне. «Дело не в восстановлении – рано или поздно восстановишься, – а в психологии, в том, что все время думаешь, что придется снова все это испытать».
У Крейга случались моменты, когда он, повиснув в 20 метрах над землей, вдруг задавался вопросом: а какого хрена я здесь вообще делаю? На съемках «Спектра» он совсем спекся. В марте 2015-го порвал заднюю коленную связку – услышал щелчок, сражаясь с бывшим профессиональным рестлером Дейвом Батистой в поезде в «Пайнвуде». «Сказал ему: давай, Дейв, швырни уже меня как следует, потому что он чего-то цацкался со мной. Ну он и швырнул». До конца съемок пришлось носить на колене скобу, которую маскировали при монтаже. Когда его через два дня по окончании съемок спросили на интервью, будет ли пятый фильм о Бонде с Крейгом, он ответил, что скорее разобьет этот стакан и полоснет себе осколком по венам. «Я не собирался сниматься еще в одном Бонде, – говорит актер. – Спрашивал себя: неужели это того стоит? Чисто физически я был в полном раздрае. Так что мысль об еще одном фильме меня совсем не возбуждала. Отсюда и пятилетний перерыв».
Разрыв между «Спектром» и новым фильмом «Не время умирать» стал вторым по длине в истории киносериала. Да и производство 25-го «Бонда» не было увеселительной прогулкой. В августе 2018 года Дэнни Бойл, снявший тот самый двойной олимпийский выход Крейга и королевы, ушел с проекта, сославшись на творческие разногласия с продюсерами. «У Дэнни были идеи, они не сработали, и больше тут не о чем говорить», – отрезает Крейг. Сценарий прошел как минимум через четыре версии. «Я с удовольствием приступил бы к съемкам этого фильма с готовой рабочей версией сценария, – говорит Крейг. – Но не суждено было. Все было против нас». Фукунага, известный по сериалу HBO «Настоящий детектив», присоединился к проекту за три месяца до начала съемок. Потом Крейг травмировал лодыжку, и дату премьеры пришлось сдвинуть. В июне из-за взрыва на студии пострадал член съемочной группы. Британские таблоиды обозвали фильм «проклятым». «Это меня дико взбесило, – сказал Крейг. – Не проклинайте наше кино!»
На своем последнем «Бонде» он проявил себя настоящим зверем. Крейг участвовал в создании сценария куда больше, чем обычно. «Это мой последний фильм, – сказал мне актер. – Раньше я держал рот на замке, не лез не в свое дело, уважал работу сценаристов, а теперь обо всем этом жалею». Когда дела шли туго, он не стеснялся показывать крутой нрав. «На собраниях сценарной группы никого не щадил, был прям и, вероятно, груб, – признается Крейг. – Слушайте, ну нам же это все говорить придется. Кончайте, ребята». Фиби Уоллер-Бридж, которая помогала со сценарием по просьбе Крейга, описывает это более дипломатично: «Бонд очень близок его сердцу, и он готов биться за цельность своего персонажа на всех стадиях проекта».
Фукунага говорит, что Крейг придумывал диалоги для целых эпизодов, пытаясь дать своему герою голос, который сценаристы находили, положа руку на сердце, слишком агрессивным. «Дэниел абсолютно убежден в том, что Бонд – движущая сила всего фильма, – объясняет режиссер. – Он работал с энергией пневмоперфоратора». В конце концов, Крейг снова дорабатывался до изнеможения.
«ОН НЕ ЗНАЕТ УСТАЛИ, – ГОВОРИТ ФУКУНАГА. – БУДЕТ ПАХАТЬ, ПОКА НЕ УПОЛЗЕТ ДОМОЙ БЕЗ СИЛ».
В нашу первую встречу, спустя пару недель после финальной сцены, съемки все еще были свежи в памяти. Фильм был слишком масштабным, чтобы говорить о нем объективно. «Сколько тут от Фиби – да кто его знает? – пожимал плечами актер. – Все мы проявились в этом фильме. Мы все бились, бились, бились».
Но факт остается фактом: после 14 лет, порванных плечевых мышц, $50 миллионов суммарного гонорара, места в пантеоне и обретения нового дома – на съемках своего последнего «Бонда» Крейг уже не ощущал все столь же остро, как раньше. «Твердил себе: нет, в этот раз я не дам опять вовлечь себя до такой степени. Это не означает, впрочем, что я не носился как заведенный и не безумствовал, как обычно. Потому что на этих съемках весь остальной мир перестает существовать. Когда ты в том мире, ты в нем полностью». Ну вот, а теперь он больше не в том мире. Во всяком случае – не весь в нем. Он уже различает силуэты окружающей реальности. «Может, дело в том, что у меня родился еще один ребенок, а может, я просто стал старше, – рассуждает актер. – Но я сказал себе: пошло все на хрен. Есть на свете и другие важные вещи».
Я снова увиделся с Крейгом в Лондоне спустя несколько недель. На нем была большая коричневая кожаная кепка, он тащил за собой пустой чемодан. Никто в отеле его не узнавал. У него явно было отличное настроение. Впереди маячили «Золотые глобусы» – его номинировали на «Лучшего актера в мюзикле или комедии» за «Достать ножи». «Успех этого фильма, особенно сейчас, когда я приступаю к раскрутке «Бонда», весьма кстати». Крейг в восторге от контраста своих персонажей: сыщик-балабол против неразговорчивого, измученного убийцы. «Не то чтобы я хотел этим сказать: вот так будет выглядеть теперь моя карьера после Бонда. Плана не было, так получилось само собой».
В ближайшие месяцы он не собирается сниматься: свое время он посвятит прощанию с Бондом. Но, в отличие от предыдущих исполнителей этой роли, за Крейга и его дальнейшую карьеру особенно не беспокоишься, тем более если учесть, насколько он сам не парится по этому поводу. «Я убежден в том, что могу сыграть что угодно, – сказал мне актер. – Во всяком случае, шороху при этом наведу нормально».
0
