ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Дек. 12, 2019

Протоиерей Димитрий Смирнов: Закон угрожает нашим ценностям

Во время своей проповеди в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в Успенском соборе Московского Кремля патриарх Московский и всея Руси Кирилл, говоря о проекте Федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации», сказал, что «под видом борьбы с семейным неблагополучием некоторые пытаются узаконить вторжение в семейную жизнь сторонних сил, общественных или государственных организаций, неких добровольцев, якобы призванных помочь урегулировать положение в семье».

Сам термин «семейное насилие» пришел к нам с Запада и намеренно проталкивается теми, кто добивается развала традиционной семьи, основанной на христианских ценностях. Что же такое «семейное насилие»? По мнению тех, кто проталкивает это понятие, таковым может стать запрещение родителей ребенку делать что-то опасное или неправильное. Мама что-то внушает дочке или отец сыну — и это считают «психологическим насилием». Не дали родители деньги на новый гаджет — это уже «экономическое насилие». То же самое можно сказать и о термине «планирование семьи». Здесь скрывается только спланированное убийство, потому что планируют всегда только аборты.

Это навязываемый нам западный путь, по которому не хотят идти православные христиане, которых, по данным опросов, большинство. Внедрение понятия «семейное насилие» — это внедрение фейка, который нужен, чтобы разрушать семьи.

Закон лоббируется некоторыми депутатами Госдумы. Феминистки, которых они вдохновляют, берут не пойми откуда статистику, по которой в России около 15 тысяч женщин стали жертвами «семейного насилия». В то время как у полиции другие цифры. А откуда взялись эти 15 тысяч? Просто сюда сгребли всех: незарегистрированные браки, сожительство и прочее, что семьей назвать никак нельзя.

Не имеет смысла выделять насилие в семье, когда у нас просто есть уголовное насилие, пресечением которого занимаются правоохранительные органы. Не имеет значения, кто совершил преступление — сосед или член семьи. Если оно было — за это наказывают.

А в законе, которым предлагают эту сферу дополнительно регулировать, есть целый ряд дефектов. Например, возможность правовой неопределенности в процессе применения, что неизбежно ведет к произволу. Предлагаемая авторами проекта закона новая система права в семейных отношениях не защищает граждан, а ограничивает их в правах, как будто они преступники. И даже преступники в тюрьмах имеют право встречаться со своими семьями, так что они даже в лучшем положении находятся. При этом нарушается и основополагающий принцип презумпции невиновности. Вместо нее появляется презумпция виновности. Для якобы нарушителей не предполагается никаких механизмов защиты.

Говоря проще, под семью подкладывают бомбу и создают условия для разжигания войн между супругами, родителями и детьми. И те, кто это проталкивает, утверждают, что, вбивая клин между родственниками, они стоят на защите семейных ценностей

Создается ощущение, что в обществе постепенно начинают забывать, что такое семья. А это — совместное служение Богу, территория христианской любви. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл как раз напомнил в своей проповеди, что семья — это «святое пространство любящих друг друга людей». Вот что важно! А нас пытаются убедить, что вместо любви — насилие.

Знаем ли мы случаи конфликтов в семьях? Знаем, и немало. Но, если разобраться, что приводит к такой ситуации, мы увидим, что не семья, не семейная жизнь приводят к конфликтам, а, например, употребление алкоголя. Или бывает причина, что почвой для конфликта становятся отношения с родителями мужа или жены. Но сама семья не провоцирует агрессию, а мирит людей. Муж трезвеет и ищет примирения. И тут мы видим, что, добиваясь принятия закона о профилактике именно «домашнего» или «семейного насилия», злонамеренно игнорируют реальные причины, которые провоцируют насилие. Среди них — искажение нравственного сознания, невнимание к традиционным семейным ценностям. Тут большую роль сыграли годы советской власти, когда христианство изгонялось, преследовалось. Христианство, наоборот, стоит на защите женщины, потому что она слаба. Христианство, в отличие от коммунистической идеологии, женщину ценит и бережет. Сколько у нас сегодня женщин рожают без мужа? Появился даже термин такой дикий — «биологический отец». Это кто такой? Как будто речь идет о роботе, а отец должен быть у ребенка настоящий, а у жены муж, а не случайный сожитель, который просто является очередным любовником.

Еще больше повышают риск насилия стесненные жилищные условия семей и экономические потрясения. Вот с этим нужно бороться, тогда и никакого насилия не будет. Сколько женщин сегодня вместо заботы о детях выбирают пути различного заработка денег, гонятся за красивыми вещами, дорогим макияжем, предохраняются от детей, как будто от вируса какого-то или от чумы. Вот это как раз является извращением, а не нормальная семейная жизнь с родителями. А еще лучше, если, кроме отца и матери, у ребенка будут бабушка и дедушка, и не один, а по два со стороны каждого родителя, много дядь и теть, братьев, сестер. Я много лет наблюдаю такие семьи у моих прихожан, и никогда ни один ребенок там не был брошен и не остался в одиночестве.

Я отнюдь не призываю бежать от проблем, связанных с насилием в нашем обществе, в том числе и в семье, но решать их нужно совсем другими методами, основанными на традиционных ценностях нашей культуры. Они должны быть свободны от влияния навязываемых нам антисемейных идеологий, не наносить вреда людям и не нарушать основополагающие права родителей. Поэтому патриаршая комиссия по вопросам защиты семьи, материнства и детства обращается к законодателям с убедительной просьбой: отказаться от рассмотрения и принятия закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации». Он неприемлем как с концептуальной, так и с правовой точек зрения.

Александр Никонов: Догмы устарели. Нам нужно общество без занавесок

Россия — общество традиционное или нет?

От ответа на этот вопрос зависит и ответ на другой вопрос — можно ли бить жену. Потому что во всех традиционных, то есть диковатых культурах, основанных на религии, мужья жен били и бьют за милую душу.

Это никогда не считалось в домостроевской деревне, как не считается в современном кишлаке, чем-то предосудительным. Это было в порядке вещей — выпороть вожжами, дать в глаз, вырвать косу, избить палкой. Не убил — и ладно, все, значит, нормально, заживет, как на собаке, оклемается.

Ну, а детей даже в школе пороли вполне официально.

Традиция жестока! И понятно почему — при той рождаемости, что была в традиционном обществе и при высокой смертности, жизнь человека стоила дешево, людей было много, а в случае чего — бабы еще нарожают.

Все изменила урбанизация! В современном пост индустриальном городе, где рождаемость ниже уровня простого воспроизводства, где детство тянется до 22 лет — пока человек учится, в каждого ребенка вкладываются огромные средства, несопоставимые с теми, которые есть в распоряжении босоногой малограмотной деревенщины Третьего мира, где жизнь человеческая по-прежнему дешева настолько, что людей используют в качестве живых бомб.

Одна только дорогущая инфраструктура современного города с ее системами очистки воды, образования, транспорта, развлечений, фонтанами, развитой высокотехнологичной медициной и прочими дорогими игрушками цивилизации делает человека уже к 20 годам настолько дорогим и хрупким изделием, что не то что подвергать его жизнь угрозе, но и неаккуратно обращаться с ним считается невозможным.

О каком же допустимом домашнем насилии может быть речь в таком мире?..

И теперь мы возвращаемся к нашему вопросу о России — она страна традиции или давно уже страна городов, в коих традиция растворяется абсолютно вненациональной средой?

Современный горожанин не имеет ни национальности, ни традиции, он не знает, кем были его прадеды, двоюродный брат ему уже не брат, не говоря о троюродном... Ну, если, конечно, он вчера не приехал из нечерноземной пропитой деревни, а является горожанином как минимум во втором поколении.

С точки зрения науки — антропологии, социологии, политологии — российское общество давно уже не традиционное. Давно уже урбанизированное.

Еще при царе-батюшке, когда началось бурное развитие капитализма в России и крестьяне потянулись в города на первые фабрики и заводы, традиционные ценности («как деды наши и прадеды жили, так и нам пристало») дали первые трещины и начали через эти трещины интенсивно размываться потоком модерна. Город демократичен и либерален, это его естественное состояние. Что и отмечают ученые, утверждая, что с ростом прогресса и технологий уровень насилия падает. Он и вправду падает. Причем главный перелом произошел еще в середине XIX века. Если помните, в одном из рассказов Толстого старый солдат рассказывает юному барину: вот, мол, при Николае Палкине (царь Николай I) недели не проходило, чтобы какогонибудь солдата в части не забивали насмерть шпицрутенами.

А через полвека этого уже невозможно было себе представить…

Петр I лично казнил бояр, отрубая им головы топором. А последний наш царь называл своих министров на «вы», и также невозможно было представить, чтобы кто-то из министров бухнулся перед ним на колени... Это была новая норма, она принималась всеми образованными людьми. Царь оставался главным, но никакой азиатчины при Николае II не было, это отмечали даже его недоброжелатели. Россия была европейской страной.

Вместе со стуком железной дороги, фабричным дымом и звоном лабораторных пробирок в страну ехала цивилизация.

Этот процесс был резко заторможен и даже развернут при Сталине, который сам вылез, считай, из аула, и поэтому кровавым насилием была залита вся страна, а лучший друг физкультурников не гнушался бить жену, довел ее до самоубийства своей тиранией. В ту эпоху насилие стало допустимым, снова пошли дикие разговоры «зря не сажают», «зря не бьют». Конечно, били и сажали.

Второй, уже меньший откат во взглядах на допустимость домашнего насилия случился у нас, как ни странно, в XXI веке — после катастрофического крушения красной империи, тяжелых девяностых и мучительного поиска национальной идентичности.

Ее попытались найти во вчерашнем дне и потому резко подружились с церковью. Отсюда и принятый не так давно закон о декриминализации домашнего насилия.

То есть если человека бьют на улице — это уголовщина и криминал, за это сажают. А если все происходит дома, за закрытой дверью, — уже не криминал и не уголовщина, а милые семейные посиделки. Дома правовое государство куда-то исчезало.

И вот теперь, когда либеральная общественность вновь подняла вопрос о необходимости ввести-таки закон о недопустимости подобного, церковь во главе с патриархом выступила против. Кто бы сомневался!

Между тем нам все равно не уйти от светлого будущего, не спрятаться от него в затхлом сундуке традиции. Нам все равно придется, фигурально выражаясь, снять замки с личной жизни. Когда я был в Голландии, знаете, что меня поразило? Полное отсутствие штор и занавесок на окнах даже на первых этажах.

А окна там огромные, в пол! И любой прохожий может, глядя с темной улицы, смотреть спектакль под названием «чужая семейная жизнь». Она абсолютно прозрачна.

Вот эта святая бесстыдность и есть тот самый коллективизм, на который у нас привыкли ссылаться и которого нет ни на грош в нашем атомизированном и раздираемом противоречиями обществе! У нас каждый сам за себя, скрывается за шторами и железными дверями, хатаскрайничает, никому не верит.

И плюет на крики, которые раздаются из-за соседской двери. А утром, как ни в чем не бывало, с этим соседом, вчера бившим жену, здоровается. Долой занавески! И руки не подавать!..