Вообще-то Лужков - экс-мэр Москвы, но с некоторых пор он нам интересен как фермер, который проводит в Калининградской области эксперимент: можно ли в нынешних российских условиях развивать успешное прибыльное сельхозпредприятие? Впрочем, в январский его приезд в Москву разговор пришлось начинать с несколько далекой от сельского хозяйства темы.
- Сегодня жизнь такая, что любой человек, который пытается быть гражданином своей страны, так или иначе участвует в политике.
- Я впервые слышу об этой теме. От вас.
- Это гарантия. Мой личный знак качества. Это означает, что я лично гарантирую качество этой гречки.
«У меня все комбайны носят имена жены и дочерей...»
- Вы порой с 9 утра до 9 вечера на комбайне. Откройте секрет, какой эликсир употребляете, что умудряетесь так работать…
- Гречка, мед. И отказ от спиртного. Все. Я уже больше 55 лет, наверное, ни одной капли не выпил спиртного.
- А на печке у вас там стоит бутылка виски.
- Это для тебя.
- Я тоже не пью…
- Ну иногда приходят такие гости, которых надо угостить.
- У вас в хозяйстве 5000 гектаров, да?
- Под гречкой полторы тысячи. Остальное - зерновые, травы на корм животным. Потому что лошади. И еще у меня две сотни коров, 1100 голов романовской овцы, племенное хозяйство. Конечно, нужно сено.
- А сколько сейчас ваш парк МТС, как это говорили раньше?
- У меня 6 комбайнов. С десяток тракторов. Потом две сеялки большие. Ну и все остальное, что нужно.
- Это все Елена Николаевна Батурина подарила?
- Не только. Одну сеялку мне подарила Лена. И трактор. Так что каждый из этих агрегатов имеет свои имена: Лена, мои девочки…
- Теперь понятно, почему у вас прибыльное хозяйство.
- Фермерское хозяйство в основе своей, могу сказать по своему опыту, нерентабельно. В позапрошлом году 600 тысяч фермерских хозяйств перестали существовать в России. А в прошлом году, думаю, цифра будет не меньше. А ведь в каждом хозяйстве как минимум пять человек работают. А у меня, например, около 100 человек. Если оно накроется… Я сам себя спрашиваю: а что будут делать эти люди? Они зависят своими семьями от того, есть работа или нет.
- А вы капиталист или социалист?
- Я социалистический капиталист. Соцкап.
- А чем труднее руководить: колхозом или Москвой?
- Конечно, Москвой сложно, по-настоящему сложно. Но интересно, и в общем-то получалось. А моя ферма - это моя мечта, и я ее стараюсь реализовывать. Чтобы эти люди, которые работают и доверяют нам, могли бы быть уверенными, что они, во-первых, работают, во-вторых, приносят пользу.
- А почему у вас там, где русские люди, немецкие фактически порядки? Вот если выпил с вечера, с похмелюги пришел, уже могут уволить.
- А почему вы считаете, что трезвость - это признак чего-то иностранного? Сегодня жизнь у нас сложная. И для того чтобы сделать по максимуму, надо, чтобы каждый человек выполнял свою работу на трезвую голову. А потом, вы знаете, что такое трактор, что такое комбайн, сеялка? Если это в руках пьяного человека, он может одним этим трактором, безумным, грандиозным, громадным, разнести все. Это же простая вещь. Второе - работать, понимая, что это твои результаты. Мне лично не нужно больших денег. Это означает, что я им создаю систему, при которой они фактически хозяева своей жизни.
- Вы нам, когда мы приехали первый раз, велели камни выковыривать. Мы поле у вас расчищали. Потом коровник я у вас чистил…
- Хорошо, что не упал… А если бы ты был поддатым?
- Боюсь, что мог поскользнуться.
- Ну, конечно. Поэтому все должно быть втрезвую.
Зачем он «сторожит» Калининград?
- А скажите, вот ваших родственников - я имею в виду сына Александра, ваших дочек, Елену Николаевну - вы их так же эксплуатируете на своей ферме?
- Сашка - да, он приезжает и нам помогал, когда сильно не хватало ресурсов. А вообще дети не занимаются этим хозяйством. Сейчас их интерес лежит в области экономики, промышленного дизайна. Я считаю, их сегодня ни в коем случае нельзя заталкивать в какую-то нужную родителям специальность. Они - другое поколение, которое нужно уважать.
- Мы вообще подозреваем, что вы не случайно взяли землю русскую именно в Калининградской области: чтобы ее, не дай бог, никто никогда никому не отдал… И сторожите…
- Не придумывайте лишнего, для меня это случайность. Но по крайней мере та часть земли, которая принадлежит нашей семье, будет всегда в порядке.
- Я помню, что года четыре назад вы ругались по поводу того, что вот пропалываете свои поля, культивируете, а рядом земля утопает в сорняках… Сейчас же в стране приняли решение, что, если поле не засевается, его могут отобрать…
- Ну такие законы были и раньше. Но не соблюдаются. Дело в том, что системы надзора за использованием земли находятся в разных уровнях. Первый - местный уровень. Потом уровень главы региона, и следующий уровень - это федеральный.
Так вот, самый низовой уровень, который знает, где работают, а где не работают на земле, имеет право только фиксировать, но не наказывать нерадивых. А верх - федеральный уровень - из-за малочисленности не может все это охватить. Поэтому одни знают, но не могут призвать к порядку, а другие имеют право наказывать, но не имеют информации. И получается вот в этой трехступенчатой системе нулевой результат.
- Надеюсь, ситуация все же изменится.
- Я тоже…
КСТАТИ
Для чего Юрию Михайловичу потребовалась гримерка Радио «Комсомольская правда»?
Перед тем как ехать в «Комсомолку» на запись этой программы, Лужков через своих помощников поинтересовался: «А какой должен быть дресс-код?» Я, привыкший подавать своих героев «в лучшем свете», предложил: «Пусть будет костюм без галстука». «А есть ли у вас комната, где Юрий Михайлович мог бы потом переодеться?» - спросили у меня помощники. «Конечно, - сказал я, - у нас есть гримерка».
Услышав это, некоторые девушки из нашей редакции все поняли по-своему: «А, так Лужков перед эфиром, значит, гримируется! Поэтому у него такой свежий вид!»
А вот и нет! Гримерка нашему гостю потребовалась только лишь для того, чтобы после записи переодеться: снять костюм и надеть свою повседневную, фермерскую, одежду, включая известную всем кепку.