27 марта в Кемерово прилетел президент России Владимир Путин. Он возложил цветы к месту трагедии в ТЦ «Зимняя вишня», провел совещание, на котором ему объясняли, как же так все вышло, и срывался («Что сейчас работать? Люди погибли…»), потом был в больнице, где лежат выжившие, и в морге, где их нет. Он не пришел на митинг у здания областной администрации, но встретился с членами инициативной группы, которых выбрал этот митинг, и обещал им, что «будет правда», «даже не сомневайтесь»… А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников видел, что ту же правду прямо сейчас ищут люди и на митинге — и не могут найти.
Владимир Путин прилетел в Кемерово в седьмом часу утра. Он возложил цветы у сгоревшего торгово-развлекательного центра и сразу провел совещание с большими вроде начальниками: главой МЧС Владимиром Пучковым, министром здравоохранения Вероникой Скворцовой, полпредом президента Сергеем Меняйло, губернатором области Аманом Тулеевым.
Президент начал было говорить по бумажке, но, видимо, и сам понял, что это что-то совсем уж не то (и прежде всего не то, что он, надо надеяться, хотел сказать). Он ни на кого не смотрел, и все это давалось ему, это же было видно, тяжело:
— Прежде чем мы начнем работать, хочу сказать, что вся страна скорбит вместе с вами, вместе с горожанами. Хочу принести самые искренние и глубокие соболезнования семьям погибших.
Тут кто-то из сидящих за столом умудрился сказать «спасибо». Надо было постараться, чтобы произнести тут это слово. Надо было быть особенным человеком.
— Предлагаю почтить память погибших минутой молчания,— сказал президент и потом продолжил.
Он так не говорил никогда. Голос был усталый и даже, казалось, безвольный, этот человек понимал, что ничего уже поделать нельзя, вообще ничего, потому что дети, которые пришли в кино, задохнулись и сгорели заживо в этом городе, в этой «Зимней вишне», и ничего, ровным счетом ничего с этим нельзя сделать.
— Что же у нас происходит?..— произнес президент.— Это ведь не боевые действия, не выброс метана в шахте неожиданный… Люди пришли отдыхать… Дети…
— Мы говорим о демографии… И теряем столько людей.
Может, и это было не то, что он хотел сказать. Или что он имел в виду. В таком состоянии что угодно, конечно, можно произнести. Но этого нельзя было говорить. Эти дети родились и жили не ради демографии. И дело было не в том, что их смерть подпортила статистику. Не в этом было дело.
— Из-за чего?..— спрашивал он.— Из-за какой-то преступной халатности… Из-за разгильдяйства…
Или он даже не спрашивал, а говорил, казалось, больше с самим собой.
— Как это вообще могло случиться? В чем причина? Последствия какие?..
Они начали отвечать — с главы МЧС.
В это время на улице, около здания областной администрации, уже не первый час шел митинг. Его называли стихийным. Но тут были и микрофоны, и динамики. Здесь были наконец представители власти. Митинг транслировался по многим каналам (не федеральным и не телевизионным). И первый вице-губернатор Владимир Чернов кричал в этот микрофон:
— Если я имею к этому хоть малейшее отношение, пусть меня расчленят!
Видно было, что желающие-то есть.
Кто-то крикнул, что он взятки-то, конечно, брал.
— Я брал?! — возмутился вице-губернатор.— Подойдите, скажите фамилии!
Чьи фамилии он имел в виду? Тех, кто давал ему взятки? Или тех, кого просил подойти?
К микрофону прорвалась молодая женщина, которая стала рассказывать, что в ее квартире превышение аммиака в десять раз и что она целый год не могла понять, почему задыхается ее ребенок. Спрашивала, как дальше жить. Говорила, что ее зовут Таня Клочкова и что она не может жить с вечно открытыми окнами. Ее слушал, казалось, очень внимательно, человек, который потерял в «Зимней вишне» всю семью, пять человек, из них трое детей… Сколько бы он сейчас отдал за то, чтобы его дети сейчас дышали аммиаком где угодно и сколько угодно, только были бы живы.
— Подождите! — кричал теперь еще один человек.— Остановитесь! Главное — сохранить то, что в нас есть духовное!!
При взгляде на этого человека мысль о чем-то духовном, впрочем, вообще не приходила в голову.
— Какое духовное?!! — стонала толпа.
— Да ты не переживай! — обращался он уже к этой молодой женщине.
— Я с вами на «ты» не переходила! — кричала она ему.
— Извини, девочка! — пожимал он плечами.— Мы должны соблюдать эту трагедию! Трагедия есть трагедия!
— Иди нах… отсюда, урод! — вступался кто-то за эту женщину, да и за всех за них на этой площади.
В это время Владимир Пучков докладывал президенту:
— 25 марта в 16:04 в торгово-развлекательном центре «Зимняя вишня» в городе Кемерово произошел пожар, который привел к тяжелым последствиям. Произошло обрушение кровли и перекрытий между третьим и четвертым этажами, и площадь пожара в течение буквально нескольких минут увеличилась до 1600 квадратных метров.
В течение семи минут в зону пожара прибыли первые боевые расчеты пожарной охраны, скорая медицинская помощь, подразделения полиции, которые приступили к выполнению первоочередных мероприятий по оказанию помощи людям. С верхних этажей здания с применением специальной техники было снято 20 человек, из торгового центра было выведено более 700 человек.
О том, как оказывали помощь людям, много мог бы рассказать тот отец трех маленьких детей, который рвался к ним в кинозал и задыхался в угарном дыму, а спасатели, которых он увидел, пошли не к кинозалу, а к центральному входу, который тоже вроде загорелся, и маску, в которой он хотя бы один смог прорваться к кинозалу, ему не дали. Потому что порядок предоставления маски другой.
— Оперативно нарастили группировку сил, привлекли горноспасательное подразделение Кемеровской области и все подразделения гарнизона и города Кемерово, и прилегающих регионов, которые позволили организовать тушение пожара и выполнение первичных мероприятий по поисково-спасательной работе,— продолжал докладывать Владимир Пучков, и я поймал себя на том, что невыносимо это слушать, он и правда не говорил, а докладывал, и о чем-то своем, а только не о детях, которых не спасли и которые, черт возьми, сгорели заживо.
Он докладывал, как привык, бездушно и холодно бубнил что-то чуть не про себя, и я думал, что действительно как привык, так и докладывал, но бывают же исключения, ведь может же быть так, что и тебя что-то в конце концов проняло и пробило, и неужели ты не понимаешь, что словами своими правильными начинаешь вызывать ненависть.
— Работа была организована на четырех участках,— продолжал Владимир Пучков.— Мы параллельно осуществляли поисково-спасательную работу и тушение пожара, потому что в отдельных точках температура достигала 600 градусов, было задымление, неустойчивость конструкций, практически нулевая видимость.
Всем должно было быть понятно уже, что сотрудники МЧС ничего не могли сделать, а главное — это должно было быть понятно Владимиру Путину, главное — ему, все остальное было сейчас не так важно, казалось, для Владимира Пучкова.
Потом к президенту обратится и Аман Тулеев, и на его фоне померкнет даже Владимир Пучков.
— Это какого года постройка? — спросил президент.
— Год постройки — 1968-й,— разъяснил Владимир Пучков,— здание неоднократно перестраивалось, приспосабливалось под нужды торгово-развлекательного центра! Зарегистрировано как малое предприятие, но осуществляло очень широкую деятельность по организации торговли, было три кинозала, бассейн, соответствующие подразделения, где занимались с детьми, а также ряд других структур…
Тут он предпочел вернуться к своему, к основному:
— На втором этапе, товарищ президент, группировку сил запустили, организовали работу на шести участках.
— А разрешение на все эти виды деятельности выдавала городская администрация? — Владимир Путин спрашивал об этом мрачно, глядя в стол; он, кажется, и в самом деле избегал глядеть на них.
— Все регистрационные документы выдавались здесь, в городе Кемерово! — воскликнул Владимир Пучков, мне даже показалось, что с облегчением.
Конечно, не в Москве же.
— Ну то есть городская администрация,— уточнил президент.
— Городская администрация…— кивнул и Владимир Пучков.
— Я отвечаю на вопрос девушки,— говорил в это время на площади вице-губернатор Владимир Чернов.— Если у вас такая ситуация с аммиаком, если эта ситуация есть… Вы напишите! Запишитесь на прием… Скажите, что со встречи этой пришли… Такого-то числа было…
Хотелось заткнуть уши. Но с другой стороны, и это обязательно надо было продолжать слушать.
И он тоже говорил:
— Мы не остановимся, продолжать будем…
— Убийцы! — кричали ему.— Вы убийцы!
— Продолжать будем! — кивал Владимир Чернов.
Нет, того, что уже случилось, было навсегда достаточно.
— Нам нужно знать, сколько было жертв! — кричали ему.— 64 — это вранье! Два кинозала битком набиты! Вы нас за идиотов считаете?! Свидетели есть! Контролеры есть, кассиры…
— Расследование совершенно открытое будет! Мы сейчас по жертвам определяемся…— Он думал, наверное, что убеждает их сейчас в чем-то.— Мы будем отрабатывать! Я вам обещаю!
— А мэр-то где? Почему мэра не позвали? — спросил президент на совещании.— Мэр где?
Все замялись. Владимир Пучков наконец взял на себя тяжкий груз произнести исполненную бессмыслия фразу:
— Сейчас соответствующие службы разбираются с этими вопросами.
И посчитав, видимо, что прозвучал неплохо, продолжил:
— В 2016 году комиссия МЧС России прибыла проверять это помещение. Были предъявлены документы, что это предприятие малого бизнеса, что годовой оборот у них 68 млн рублей… Численность работающего персонала — менее ста человек. Вместе с тем были выданы рекомендации, которые, к сожалению, не были выполнены…
Опять МЧС в этой ситуации был особенно хорош.
— После последней реконструкции, которая была проведена… Товарищ президент,— тут Владимир Пучков, можно сказать, оживился,— в результате поисково-спасательных работ оказана помощь 129 людям. К сожалению, 64 человека погибли. В настоящее время мы в установленном порядке извлекли тела 58 погибших (обязательно надо было уточнить, что «в установленном порядке»? И что это тогда за порядок? Тот, в соответствии с которым посторонним не дают маски, чтобы потом в установленном порядке извлекать тела? — А. К.) извлекли тела 58 погибших и продолжаем поиск шести людей, которые, по заявлениям родственников, могут находиться в здании торгового центра… В настоящее время развернута группировка сил общей численностью свыше 800 человек, 195 единиц техники. Работают все пожарно-спасательные подразделения.
— Что сейчас работать? — Владимир Путин наконец сорвался.— Люди погибли… 64 человека…
— Товарищ президент,— поправил его Владимир Пучков.— Шесть человек мы обязаны найти.
Да Владимир Путин вряд ли это имел в виду.
— Это понятно,— вздохнул президент,— поисковые работы должны быть продолжены…
Ему сейчас, может, Сергея Шойгу тут не хватало. Вместо Владимира Пучкова. Но тут уж как есть.
— Ладно…— вздохнул он…— Пожалуйста.
И кивнул главе Следственного комитета Александру Бастрыкину.
— Мы только что были в морге,— микрофон в руки на площади взял один из членов инициативной группы, которую те, кто тут стоял с самого утра, выбрали специально для того, чтобы те поехали и в морг, и на хладокомбинат: было подозрение, что скрываемые трупы детей и взрослых свезли туда.— Мы заходили, считали… Картина была не из лучших… Мы обследовали подвалы, крыши, гараж… Все… Прошлись по спискам… 64 человека.
Этот молодой парень говорил-то уверенно и доходчиво, он только что был одним из тех, кто сам никому не верил и верить не собирался на этой площади, но теперь, похоже, пришел его черед: я даже не думал, что ему кто-то тут поверит.
— Расскажи правду! — кричали ему.
— Если вам так интересно, как выглядели люди… Вы даже не поймете, дети это или взрослые… Ну, только по росту… И то не очень понятно… Я все-таки насчитал взрослых, как мне показалось… Около 20 человек… Ни лиц не осталось, ничего… Детей же, маленьких, было побольше… Да, и потом еще, которые были в мешках… Я все мешки посмотрел… Не хочу, чтобы это кто-то видел… И еще коробки… Руки, ноги, головы в них… Детских очень много…
Он, наверное, уже не мог в конце концов продолжать, и говорил его товарищ, тоже член этой группы:
— При нас выдавали уже опознанных людей… Там в списках действительно 64 человека! Путин туда приехал, Владимир Владимирович… Да, была информация, что трупы повезли на хладокомбинат. Ничего, кроме пищевых продуктов, не увидели! Мы посмотрели все фуры, не дали уехать ни одной машине!
— То, что вы не нашли, не значит, что не было этих жертв! — перебивали его.— Это значит, что они приготовились! Узнали, что вы едете, и развернули фуры!
— Мне муж с женой говорят: «Мы везем трупы по Тухачевского! 335 человек!» — кричал еще один человек.— Что еще надо?!
Ничего, конечно, нельзя было исключать, но как-то это уж странно было. Между тем мало кто тут и в самом деле верил тому, кто еще пару часов назад был одним из них. И кто признавался, что и у него ребенок тоже погиб в одном из тех кинозалов.
— Три «КамАЗа»! — кричали из толпы.— Их не разгружали на хладокомбинате! Они уехали!
— 64 человека! — подтвердил еще один член их инициативной группы.— На хладокомбинате ничего, кроме рыбы и мороженого!
Цифра «64» уже вызывала ярость в толпе. Я понимал, что они никогда не примут ее.
— Вот информация от водителей! — кричали в толпе.— 335!..
Для них все сошлось на этих цифрах. Хотя, в конце концов, зачем, с точки зрения здравого смысла скрывать масштаб трагедии? Он и так ужасающий. И риск быть разоблаченными, если бы скрывали (а нельзя не быть разоблаченным в такой ситуации: есть же родственники, близкие, есть люди, которые обязательно что-то увидят и все равно расскажут. Нельзя, немыслимо такое скрыть в той жизни, что сейчас вокруг…), настолько страшнее, чем сразу сказать правду, что хотя бы поэтому ничего не скрывать себе же лучше.
— Владимир Владимирович, что за сутки удалось выяснить,— сказал президенту глава Следственного комитета Александр Бастрыкин.— В 2013 году это был Кемеровский кондитерский комбинат, который пока, по оперативным данным, был в нарушение установленного порядка преобразован в ООО «Зимняя вишня», торговый центр. Главными спонсорами, соучредителями этого вновь образованного юридического лица являются некий Штенгелов Денис Николаевич, 78% капитала, живет в основном в Австралии, бывший местный предприниматель, и Семенов Игорь Александрович, у него 17% активов этого центра. Руководит некая Судденок, которая является арендатором помещений (ее к этому времени уже арестовали, как и трех ее подчиненных.— А. К.)… Я хотел бы отметить, что на самом деле это не малый бизнес. В этом предприятии, торговом центре, 27 арендаторов и примерно столько же собственников. То есть это целый конгломерат, холдинг, целью которого было получение прибыли.
Звучало обвинительно.
— Но вопрос-то не в этом,— сказал президент.— Вопрос — как была организована работа по обеспечению безопасности.
— Отвечая на этот вопрос, могу сказать,— кивнул Александр Бастрыкин,— что мы задержали сейчас пять человек… руководители в основном. Это господин Соболев, технический директор компании-собственника «Кемеровский кондитерской комбинат», он отвечал за пожарную безопасность. Полозиненко, генеральный директор ООО «Системный интегратор», эта организация занимается противопожарной сигнализацией торгового центра, с 19-го числа у них сигнализация уже не работала, тем не менее мер по исправлению этого недостатка не принималось.
— Подождите! — перебил Владимир Путин.— Сигнализация не работала почему?
Он еще не знал того, что знали, мне казалось, все.
— Технически не работала! — объяснил Александр Бастрыкин.— Отключилась, и никто не занимался, не выяснял, почему она не работает с 19-го числа. Она просто не работала, и никто этим не занимался.
— То есть они знали, что сигнализация не работает, и ничего не делали?! — не верил президент главе СКР.
— Да, и ничего не делали,— подтверждал тот.— Хотя фирма, которая обслуживает, специализируется на противопожарной безопасности… Но вообще ужасающий случай: когда все-таки речь шла о том, что надо было нажать кнопку оповещения… есть такая кнопка оповещения на посту охранника, которая работала все-таки… охранник, мы его тоже задержали, по фамилии Антюшин не включил систему оповещения, хотя она-то работала! Сигнализация не работала, но есть тревожная кнопка, она работала! Он ее по непонятным причинам не включил.
— Не включил, когда уже начался пожар? — Владимир Путин все еще не верил, что один человек может вести себя так, как не укладывается в голове у другого.
— Да,— подтверждал Александр Бастрыкин.— И мы не можем дать разумного объяснения. Он не может объяснить, этот чоповец! Тоже имеет лицензию, лицензированное предприятие, но какой-то совершенно неподготовленный человек!.. Кроме того, выяснилось, что многие двери, где находилась в основном молодежь, а это четвертый этаж, там, где комнаты игр для молодежи и три кинозала, где в основном молодежь, они были заблокированы, закрыты!
— Почему? — переспросил президент.
Это и правда все совершенно не укладывалось в голове. Ни одна террористическая машина в мире не сработала бы так слаженно.
— Мы сейчас выясняем, почему это сделано,— продолжал Александр Бастрыкин.— Одна из версий — для того чтобы безбилетники, молодые ребята, не заходили в кинозал. Закрыли до конца сеанса, и никто не зашел и не вышел.
В этой ситуации Александр Бастрыкин хоть вызывал доверие.
— Очаг возгорания — это тоже детская игровая площадка, четвертый этаж… Там две версии: либо это самовозгорание в результате плохой электрики, которую замкнуло, либо версия, в которую меньше верим,— применение открытого огня (то есть дети баловались с зажигалкой.— А. К.).
Тут и Александр Бастрыкин что-то не выдержал:
— И последнее, конечно, что надо отметить сегодня,— это то, что в наше время так не было! Это случай, когда, скажем, родители оставляли на долгое время детей в комнате для игр. Учительница привела целый класс на занятия, оставила их в этой игровой комнате и ушла заниматься своими делами!.. Наши торговые центры превращаются в большей степени в прогулку родителей за вещами, а дети передаются под ответственность непонятно каких лиц, и в каких условиях все это происходит…
Это уже был перебор. Пахло не просто гарью, а закрытием всех игровых комнат в стране.
— Это все нормально,— все-таки перебил его президент,— если правильно все организовано.
— Да,— почему-то сразу согласился Александр Бастрыкин.
— Если люди пришли за покупками,— продолжил президент,— ничего здесь такого нет, если они оставляют детей в надежных руках, но именно в надежных, при нормальной организации обеспечения безопасности.
— Хотел бы отметить, что основной состав этого персонала сбежал, бросил на произвол детей, родителей и детей, те работники, которые должны были отвечать за безопасность, за организацию эвакуации, они все первыми разбежались. У нас же практически нет потерь со стороны штата торгового центра! — добавил глава Следственного комитета…— Будем разбираться, начиная с администрации города, которая в 2013 году дала разрешение на преобразование этой кондитерской фабрики в торговый центр. Видимо, с большими нарушениями, в том числе и строительными. Будем проводить строительную экспертизу, разбираться до конца в этом вопросе…
— Ваши сотрудники проверяли их? — повернулся президент к Владимиру Пучкову.— Или только два года назад, и все?
— Товарищ президент Российской Федерации! — воскликнул Владимир Пучков, и это было неожиданно.
Такое впечатление, что больше сказать было нечего.
Но у него было:
— С учетом того, что там было 27 предприятий, это все объекты малого бизнеса, которые получили налоговые каникулы.
— Ну и что? Налоговые каникулы здесь при чем? Налоговые — это налоговые, а вопросы безопасности к налогам не относятся. Правильно?
Было видно: Владимир Путин не хочет, чтобы история превратилась в том числе и в разгром малого бизнеса.
— Контроль и надзор за малыми и средними предприятиями — тоже каникулы, товарищ президент Российской Федерации! — настаивал Владимир Пучков.
Особенно он настаивал на «товарище президенте Российской Федерации».
— Послушайте, к вопросам безопасности это не относится! — Владимир Путин был уже просто раздражен.— При чем здесь каникулы? Вы говорите про налоговые каникулы и обеспечение безопасности — это разные вещи!
Он помолчал — и не выдержал, а хотел, судя по всему, выдержать:
— Первое чувство, когда говорят о количестве погибших и погибших детей: хочется не плакать, а реветь хочется. А когда послушаешь, что здесь сказано, уже другие чувства возникают, честно скажу.
— Один человек видел 155 мертвых детей! — крикнул кто-то из толпы на площади.— Он плакал! Он матерился! Почему вы скрываете трупов?!
И еще человек на площади перешел к делу:
— Где Тулеев?! Где Путин?! Почему вы здесь стоите, люди?! Тулеева валите! Путина валите!
То есть кто-то тут шел дальше остальных. Вернее, хотел, чтобы все пошли. И даже дальше самих себя.
Еще один мужчина кричал, что «там были детдомовские! Кто про них заявит?!» Это был, видимо, предполагаемый ответ на то, что заявивших о пропавших без вести будет меньше, чем по крайней мере 250 человек.
Вице-губернатора Чернова обвинили в том, что он вышел к людям в белой рубашке.
— Когда погибли дети, вы считаете, что нельзя ходить в белой рубашке? — защищался вице-губернатор.
— Нельзя!!!
— Хотите, я одену майку!! — господин Чернов сделал много для того, чтобы эти люди и в самом деле пошли сейчас всех валить.
Он кричал им, втолковывал:
— Еще раз: вам всем передали адрес электронной почты! Она принадлежит одному из пострадавших! Отсылайте данные о пропавших на эту почту! Мы вас умоляем! И подъедьте в детдом, спросите у руководства, чтобы они вам сказали, сколько у них пострадавших. Они все знают!
Владимир Путин спрашивал министра Веронику Скворцову на совещании, что делается по линии Минздрава, и она вообще-то очень здраво ему отвечала:
— В стационарах остаются 15 человек, из них 13 — с отравлением продуктами горения, угарным газом средней и легкой степени тяжести… На сегодняшний день у всех состояние относительно удовлетворительное, с хорошим улучшением. Из них двое потеряли детей в этой трагедии, находятся в острой стрессовой реакции. Работают психиатры, психотерапевты из Федерального центра Сербского. Двое самых тяжелых пациентов — комбинированные травмы вследствие падения с четвертого этажа. Самый тяжелый — мальчик 11 лет: пневмонит, травматический ушиб легких, перелом костей таза. Находился в состоянии медикаментозной комы на искусственной вентиляции легких… Планируется сегодня попытаться уже перевести его на собственное дыхание. Все сейчас идет по позитивному, слава богу, сценарию.
Она хоть говорила по-человечески.
— И молодой человек 18 лет,— продолжала министр,— черепно-мозговая травма, травмированный ушиб мозга и тоже, соответственно, переломы лицевого скелета, удар грудной клетки. Его состояние существенно улучшилось, фактически относительно удовлетворительное, продолжается лечение. Все, в общем, с хорошей динамикой…
Наконец дошла очередь и до человека, который до сих пор не проронил ни одного слова.
— Аман Гумирович, как вы оцениваете ситуацию? — спросил президент губернатора Кемеровской области, которого так и не дождались на площади.
— Владимир Владимирович, вы лично звонили мне! — во-первых, напомнил губернатор.— Еще раз спасибо великое!
За звонок, что ли? Что же он говорил, этот человек?
— Прошу прощения лично у вас за то, что случилось на нашей территории,— продолжал Аман Тулеев.
И что-то не предполагал он больше ни у кого просить прощения. Для него здесь, в Кемеровской области, существовал сейчас, как и для Владимира Пучкова, только один человек, с которым лишь и имело смысл разговаривать, а остальные были для него просто людьми на его территории. Да, зря, может быть думал он, его люди сказали накануне, что он, губернатор, не был у торгового центра и на площади потому, что его кортеж помешал бы кому-то из МЧС, что ли… Нет, не надо было говорить, и может, проще сказать, что он, Аман Тулеев, ходит и стоит с трудом, но дело-то сделано, сказали уже, что из-за кортежа… И видно было, что пора человеку, совсем, давно пора — а кажется, он и сам не может поверить в это, и президента убеждает с такой страстью, что еще повоюет на этой вечной, казалось, его личной должности…
— Когда я вам докладывал, я говорил, что 27 без вести,— продолжал Аман Тулеев.— А потом как снежный ком все это стало накатываться!.. Те, с кем я встречался, говорят, что был утренник, и там были фейерверки (вот губернатор и нашел крайних.— А. К.). Это предварительно… Очевидцы говорят! И оттуда все пошло! Ну а дальше вы знаете: двери закрыты, запасные выходы закрыты, и в полную мощь работает вентиляция в это же время, а дымоудаления никакого нет!
Но тут Аман Тулеев счел нужным пойти дальше:
— Да, дальше началось, как обычно! На горе людском… Вся оппозиционная сила в момент приехала: идут по домам, идут на предприятия, которые рядом расположены, в жилой сектор… Сегодня там где-то человек 200. Это вообще не родственники погибших! Мы работаем с ними, говорим: «Нельзя, это святотатство, когда горе, а ты пытаешься на этом решить какие-то свои проблемы…»
Вот и еще один акцент был расставлен.
Он еще и про участников митинга сказал, конечно, что «начали бузотерить». И лучше ему на эту площадь было теперь и не пытаться даже выйти. Бузотеры, среди которых много тех, у кого в «Зимней вишне» задохнулись и сгорели дети, этого ему не простят, тут уж он может быть спокоен.
Может, и был на площади кто-то из тех, о ком он говорил, и призывали идти «валить» их обоих, Тулеева и Путина, а только тех, кто не знал, куда еще пойти со свои горем, чтобы только не остаться один на один с собой в пустой квартире, даже по сравнению с теми людьми было больше. Да зачем же так: бузотеры…
— Здесь я вам обещаю, все будет сделано, все возможное…— добавил Аман Тулеев.— Здесь просто эту сторону надо отбросить! Моя задача — не допустить того, что творится, того, что это воронье на чужом горе пытается спекулировать и добиваться непонятно каких целей!
— Надо сделать все, чтобы людям помочь,— сказал ему президент.
Это было очень мирно сказано. И даже, может, доброжелательно. И зря так доброжелательно. А с другой стороны: разве Аман Тулеев когда-то подводил Владимира Путина?
И сам губернатор тут же это подтвердил:
— Сделаем, Владимир Владимирович! Товарищ президент, я вам обещаю, лично обещаю! Никогда, когда говорил, вы помните, не подводил и делал! Да, большое горе, все понимаю, через личную призму все это провожу! Я сделаю это все, сделаю!
Что еще он мог добавить, чтобы ему тут поверил этот человек? Вроде все добавил. Никто бы не смог больше добавить. На том стоит. Пока, хочется добавить. Лучше было бы, если бы сам себе, что ли, подыскал преемника. Все-таки «по состоянию здоровья» в случае с Аманом Тулеевым давно было бы честнейшей формулировкой.
— Мы будем давать информацию! — на площади появился еще один вице-губернатор, Сергей Цивилев.
— Вы будете давать информацию?! — кричали теперь ему.— А как вы докажете, что она верна?!
И он доказывал. И становился на колени, и просил прощения сразу у всех. И слышал в ответ: «Позор!»
И толпа ревела.
И было непонятно, от ярости или от горя.
— Почему тут ОМОН стоит? — спрашивали люди на площади.— От кого они защищают? От нас?
— Они защищают наше с вами государство! — объяснял им Сергей Цивилев.
И вот теперь ревели уж точно от ярости.
— Давайте сядем в автобусы и поедем искать реально трупы! — кричали люди друг другу.
— Мы ДНК сдавали, когда я смогу своих пятерых детей похоронить?! — кричала женщина, и тут уж было понятно, что она не с этими людьми, потому что ни у кого тут пятеро детей не погибли.
— У нас переписаны все, кто заявил!..— кричал в ответ вице-губернатор Чернов.— Всем рассказана процедура! Для тех, кто опознан, приглашаем специализированное похоронное бюро, оно у нас одно…
В это время Владимир Путин заходил в морг больницы. Он прошел в зал судебно-медицинской экспертизы, то есть туда, ближе к холодильникам, туда, где ходили и считали члены инициативной группы, к коробкам и мешкам.
Был он и у больных.
— Надышался? — спрашивал он сотрудника МЧС Андрея Сергеева.
— Маленечко не рассчитал силы, хотелось побольше сделать,— отвечал тот.
— Респиратора не было?
— Почему? Мы работали в средствах защиты. Просто смена, 11 часов на пожаре пробыл. Ничего страшного.
— А вы как оцениваете ситуацию как человек, который профессионально этим занимается? Какие там проблемы?
— Проблема явная — это огромная площадь. Если внутри что-то горит, просто не подобраться к очагу… И людям, которые там находились, было очень сложно добраться до путей эвакуации, дым движется намного быстрее. Температура… Черный дым — это же пластик, сейчас везде используется… Люди не успевали. И дезориентация… Человеку, который в первый раз там оказался, на огромной площади, непонятно, куда бежать… Поэтому люди заходили в тупик и не могли выбраться… В черном дыму абсолютно ничего не видно. Даже нам, в специальном оборудовании, ничего не видно, только на ощупь. Элементарная проблема — это большие конструкции, большие площади, их надо как-то разделять. Недопустимо, мне кажется, делать такие огромные здания…
В конце концов Владимир Путин увиделся и с членами инициативной группы, и уже вспоминал:
— Я сейчас был в больнице, говорил с одним из пожарных, он говорит то же, что и вы: в таких зданиях вообще быть нельзя. Это говорит человек, который сам надышался…
— Эти закрытые двери…— спрашивали его,— это что: борьба с неплательщиками?... Хорошо, а если человек в туалет захотел?.. Просто детей закрыли… А они, допустим, пьют кока-колу… Это возмутительно даже без пожара!.. А с пожаром… Вот были раньше газовые камеры… И теперь похожая ситуация…
— Следственная группа работает — сто человек,— отвечал он.— Пройдут по всей цепочке…
Тут люди были настроены, конечно, не так, как на площади. Но и так тоже. Просто выбирали выражения.
— Мы хотим чтобы все было под контролем, чтобы была правда!..— говорили ему.
— Даже не сомневайтесь,— несколько раз повторил он.
— А будут наказаны?
— О чем вы говорите?! — переспрашивал президент, и сначала было не очень даже понятно, что он имеет в виду.
То есть они могли предположить, что он хочет сказать: конечно, нет.
Но он все-таки имел в виду: конечно, да.
— Мы с вами не будем делать вот таких выводов: прямо сейчас назначать виновных…— продолжал Владимир Путин.— Сто человек следователей отработают по полной программе, даже не сомневайтесь…
Он объяснял им, что соцсети — «мутный источник» и что надо доверять следователям из Москвы.
— А Тулеев будет сидеть? — спрашивали, и опять было непонятно: на своем посту или в тюрьме.
— Тулеев — не мэр города,— отвечал президент.
— Но все, что происходит в области, от него!..
— Понятно…— прекращал разговор Владимир Путин.
— Мэр — он делает свою работу! — окликал один молодой человек президента.
— Костя,— отвечал ему Владимир Путин, справившись об имени,— произошла страшная трагедия… Чтобы принять решения такого рода… Под камеры это, во-первых, не делается… Для красного словца, на фоне трагедии. А во-вторых, надо точно определить, кто в чем виноват. И вот когда мы это сделаем, а мы это сделаем точно, будут приняты соответствующие решения.
И тут он опять не выдерживал:
— Мы говорим о демографии, призываем детей рожать, а тут такое происходит…
Стало хоть понятней, что он тогда, утром, имел в виду.
Президент уехал в аэропорт. Люди на площади остались.
— В одном зале было продано 118 билетов, в другом 42…— снова кричали в микрофон.— Никто не выбрался! Где они?!.
Да известно же было, что из одного зала почти все вышли, из другого не меньше половины…
Но им надо было выкричаться. Для этого, может, и стояли тут. И страшно было разойтись.
Никогда эти люди не поверят в то, что случилось. Не смирятся. Будут думать, что, может, еще что-то когда-то узнают.
И где же, Господи, они?
0
75.00
