Сегодня в Ново-Огарево прошел президиум Госсовета, посвященный проблемам рыбного хозяйства страны. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что такого горячего обсуждения на действительно острую тему, затрагивающую интересы сотен предприятий малого, среднего и большого бизнеса, а также миллионов людей, просто неравнодушных к рыбе, не было давно — с момента прошлого президиума Госсовета, который состоялся в 2007 году в Астраханской области.
На втором этаже нового гостевого дома резиденции, в небольшом холле губернаторы, задействованные в заседании, ожидали его начала. Я подошел к главе Крыма Сергею Аксенову.
— А правда, что вы предложили свои услуги по производству крымских шпрот вместо балтийских?
— Правда,— не раздумывая (а скорее, не подумав), согласился Сергей Аксенов.— У нас ведь шпрот-то есть.
В его голосе я не услышал уважения к шпроту. Это был уже не очень хороший знак. Трудно ведь руководить производством крымского шпрота без благоговения к нему, да еще так, чтобы шпрот этот мог составить конкуренцию латвийскому, который в сознании советского человека к тому же всегда олицетворял (да и олицетворяет) стремление к чему-то лучшему.
— Мы можем до 200 тыс. тонн в год шпрота делать,— продолжил Сергей Аксенов.— Это уже согласованный прогноз. Стада-то у нас ходят большие…
Я попробовал только представить себе пасущиеся тучные стада шпрота… Ого-го!..
— А сейчас еще вода ниже 12 градусов опустится…— мечтательно сказал Сергей Аксенов.— И как пойдет… Сделать можно все что угодно…
Я уже не стал говорить, что надо, чтобы получилось не что угодно, а хороший шпрот, желательно в масле.
— А вы любите шпрота?
— Я к рыбе вообще спокойно отношусь,— пожал плечами Сергей Аксенов.
— То есть к мясу неспокойно?
— Да нет,— поморщился он.— Лучшая рыба — колбаса.
— Для вас, наверное, проблема шпрота — не главное сейчас?
— Конечно, нет! — оживился он.
— А что тогда главное?
Сергей Аксенов не ожидал, кажется, такого подвоха:
— Понимаете, не обо всем я могу говорить… Полоса у нас прифронтовая… Скажу, а враг использует… Зачем же эти направления обозначать?..
— Правильно, слабые места надо скрывать.
— Так и я за это говорю! — обрадовался он.
— А вообще, наверное, борьба с коррупцией прежде всего? — все-таки решился предположить я.
— Всю жизнь человечество борется с коррупцией…— задумчиво сказал он.— И не всегда побеждает… И у нас, конечно, так же…
— Но рыба-то гниет с головы…
— Это да…— сразу согласился он и отошел — наверное, думать дальше.
А я подошел к руководителю рабочей группы по подготовке этого президиума, губернатору Сахалинской области Олегу Кожемяко. Он рассказал, что уже полгода в области действует программа «Доступная рыба», по которой работают восемь магазинов. И вроде бы там цены чуть не вдвое ниже, чем в других магазинах: работают без посредников, торговая наценка минимальная, потому что регулируется, не побоюсь этого слова, административно… Правда, говорят, что, когда губернатор уезжает после очередного неожиданного, но предусмотренного визита из такого магазина, продавцы там ценники-то переворачивают, чтоб было как обычно…
Видно было, что Олега Кожемяко сильно задевает эта тема. Он рассказал, что обязательно надо убрать для производителей единый сельскохозяйственный налог и ввести 100-процентный налог на водные биологические ресурсы (сейчас он для производителей 15%).
— И что будет с ценами в магазинах сразу? — поинтересовался я.
— А мы не для всех! — возразил Олег Кожемяко.— Рыболовецкие артели, колхозы будут освобождены… И предприятия глубокой переработки…
— Но что же будет с ценами? — повторил я.— Уже сейчас цена за кило свежей красной икры начинается с 3 тыс. руб… На Сахалин горбушу с Камчатки везут…
Я все-таки тоже готовился к этому заседанию. А не только он.
— Почему? — переспросил губернатор.
— Потому что у вас на Сахалине, говорят, путина была провалена…
— Да,— согласился губернатор,— горбуша — нестабильная рыба… Ударила по нам… Удар был серьезный… Но мы приняли… Но делаем ставку на минтай, камбалу, треску… На сельдь, в конце концов! Вот что должно быть доступно бабушкам!
— Да, но сельдь дороже мяса птицы стоит…
— Два вида сельди есть: тихоокеанская и олюторская… Это, наверное, об олюторской речь идет. А я-то говорю о тихоокеанской! Но дело не в этом… Вот только представьте себе: допустим, я губернатор, а вы рыбак!..
— Да так и есть…— сказал я.
И Олег Кожемяко начал объяснять, что должно происходить между нами в идеале, что происходит сейчас и как на эти мучительные отношения должно повлиять заседание президиума Госсовета.
— А почему так странно выходит: о чем бы ни говорили на таком заседании, после него на следующий день в магазинах цены на рыбу подскакивают? — спросил я.
— А торговлю же никто не контролирует! — воскликнул Олег Кожемяко.— Рыбаки-то не могут сразу среагировать… Они позже… А сначала все танцы в торговле!
— Привет, рыбаки! — сказал нескольким губернаторам, которые окружили вице-премьера по делам Дальнего Востока Юрия Трутнева, подошедший к ним глава президентской администрации Сергей Иванов.
Они нестройно поприветствовали его.
Но тут он заметил нескольких журналистов, которые безразлично прислушивались к началу этого разговора:
— Э нет, валим отсюда…— покачал головой Сергей Иванов.
Олег Кожемяко не замечал всего этого. Он рассказывал, как разрешил продавать рыбу всем любителям безо всякого контроля прямо на пирсе. И без чеков тоже.
— И никакого санитарного контроля нет? — переспросил я.
— Какой контроль?! — возмутился губернатор.— Клиент должен понюхать и сам решить! Вот это контроль! Если плохо пахнет, не бери! А если что не так, то он вернется на этот пирс и в следующий раз такой рыбак на этом пирсе не появится…
— Да как же?..— робко уточнил я.— Не все же распознаешь на запах… А червячки эти… Гельминты… Всякое бывает…
— Да это маразм! — возразил Олег Кожемяко.— Ведь проверяют-то мои ветеринары!.. Я им говорю: вы кого проверяете? Рыбу? А как? Вы коров идите проверяйте! Вы куда лезете?
В общем, дал им леща…
— А вы точно имеете на это право?
— Я это уже сделал…— на глазах остывал губернатор.— Ну а что: донно-пищевая рыба… Я считаю, компетенция субъекта…
Осталось поговорить с Юрием Трутневым. И я спросил его, правда ли, что в скором времени Росрыболовство войдет в состав Минприроды, а он, Юрий Трутнев, будет, в свою очередь, курировать Минприроды.
— Со мной,— пояснил Юрий Трутнев, наливая в стакан газированную минеральную воду,— никто ни о чем не говорил. Такой честный ответ вас устраивает?
— Да,— честно ответил я.— Из него все понятно.
— Это, понимаете ли, вопрос к высшему руководству или к пророку, к которому я себя не отношу,— добавил он.
Ну да, мысленно согласился я, конечно. К тому же это в конце концов одно и то же.
Юрий Трутнев поспешил на заседание.
Владимир Путин, открывая его, рассказал, что ни его самого, ни страну с ее гражданами «абсолютно не устраивает, когда ассортимент и цены рыбы на внутреннем рынке определяются зарубежными поставщиками и ритейлерами, когда в рыбной отрасли расплодились разного рода рантье, использующие наши биоресурсы, и когда почти 70% доходов рыбодобывающих предприятий основано на экспорте сырья!».
Да, заседание обещало быть томным.
— Я помню,— продолжил он,— как мы дискутировали на этот счет в 2007 году, помню, как мне говорили тогда, что нужно перейти на исторический способ выдачи квот, и как мы все после этого возрадуемся, как всем будет хорошо! Действительно, есть такие люди, которым очень хорошо! Теперь нужно распределить это «очень хорошо» на все население страны.
Он раскритиковал состояние прибрежного рыболовства, потом большой процент мороженой рыбы на внутреннем рынке, потом — маленький процент филе… Да, тут собрались профессионалы…
Президент с большой, видимо, долей вероятности предположил, что рыбаки, «которые уже крепко стоят на ногах, накопили капитал и вполне способны инвестировать часть своих средств, полученных от освоения квот на вылов рыбы, в модернизацию прибрежной инфраструктуры и перерабатывающих мощностей, а также в строительство нового флота».
Этой идее уже около десяти лет, и многие считают, что она способна разорить по крайней мере половину из этих рыбаков. Флот, конечно, изношен. Но не очень понятно, почему жертвователями, а то есть и жертвами должны стать именно рыбаки. За что их так? За то, что крепко стоят на ногах? Это, конечно, что-то да напоминает…
Хотя, конечно, «только при гарантии окупаемости»…
Но как окупить неокупаемое?
Олег Кожемяко в своем докладе повторил и развил основные тезисы нашего с ним разговора, а также мысли, озвученные президентом.
Рыбацкие инвестиции во флот должны составить, по мнению рабочей группы, 20%.
Что ж, найдутся те, кто скажет спасибо, что не 40…
Он сказал и про рантье: тех, кто не осваивает выделенные квоты и перепродает их другим рыбакам.
— Для ликвидации этих схем,— заявил Олег Кожемяко,— предлагаем следующее: увеличение освоения квот добычи водных биоресурсов с 50% до 70%, также осуществление в течение двух лет вылова 70-процентного улова водных биологических ресурсов судами, находящимися в собственности или используемыми на основании договора финансовой аренды, лизинга.
А вот против этого не возразит, видимо, никто — кроме рантье, конечно.
И «о главном»:
— В линейке поставки продукции от производителя к продавцу идет использование серых схем ухода от налогов. Ведь большинство рыбаков работает без НДС — по системе единого сельскохозяйственного налога, торговые сети, напротив, предпочитают работать с НДС. В этой ситуации и появляются посредники, фирмы-однодневки, которые дешево берут у рыбаков и дорого продают сетям, а через несколько дней исчезают вместе с НДС и со своей немалой маржой.
Все выглядело сейчас убедительно. И так же убедительно будет выглядеть теперь уже несомненное повышение розничных цен после этого президиума: до исполнения надвигающегося приговора все заинтересованные лица и их фирмы постараются, конечно, надышаться.
— В результате государство теряет налоги, а потребитель получает продукцию по баснословной цене. Для решения этой проблемы,— заключил Олег Кожемяко,— предлагаем отменить единый сельскохозяйственный налог для рыболовецких компаний, оставив его только для малого бизнеса и для градообразующих предприятий. Это позволит уйти от посредников с серыми схемами, а рыбопромышленникам заключать прямые договоры с торговыми сетями.
Губернатор предложил, чтобы устранить посредников одним выстрелом, создать механизм биржевой аукционной торговли, грубо говоря, рыбой. И вот это было тоже именно то, против чего никто не возразит,— кроме посредников.
Губернаторы Камчатского края, Архангельской области категорически поддержали предложения президента и рабочей группы. Но при этом было видно, что оба нервничают — то, что они поддерживали, и даже то, о чем они не стали говорить, является, как сказал один из них, вопросом смерти региона (хотя один из них главный производитель рыбы, а другой — один из главных потребителей).
Тут выступил глава Антимонопольного комитета Игорь Артемьев, который напомнил, что в Советском Союзе рыба всегда была дешевле мяса, а теперь — нет.
Олег Кожемяко в докладе предложил продлить действующий порядок распределения квот с 10 лет до 15 — и Игорь Артемьев категорически раскритиковал это решение. Группа лиц, по его словам, овладела этими квотами («Это товарищи, которые проживают в других странах, бывшие наши соотечественники…») по картельному соглашению с иностранцами, которым в акционерных рыболовецких обществах принадлежит иногда одна акция, полностью передает эти общества в управление иностранцам.
— Это китайцы, корейцы, японцы, американцы…— без удовольствия перечислил Игорь Артемьев.
И в результате рыба, которая ловится на иностранных судах в российских водах, уходит на экспорт.
— Лишать иностранцев квот! — констатировал глава ФАС.— Либо в судебном, либо в комиссионном порядке!..
Эти мысли очень заинтересовали Владимира Путина. Они были очень близки всем его генеральным настроениям.
Следующие полчаса мы стали свидетелями дискуссии, разгоревшейся вокруг темы старых рефрижераторных вагонов и новых рефрижераторных контейнеров. Одних у нас до обидного мало, других до обидного много (понятно, каких именно). Участниками дискуссии, обнаружившими удивительное познание в теме, стали министр сельского хозяйства Александр Ткачев («Рефрижераторные поезда должны ездить с Дальнего Востока до Москвы не за 20 дней, а за семь суток… Тогда и Европу достанем!..» Ну Европу-то мы давно достали…), министр транспорта Максим Соколов («Да разве дело в транспорте?!»), глава администрации президента Сергей Иванов («Рефконтейнеры — это другая лига! Рыба может идти полуохлажденная! Можно даже филе возить!») и, конечно, президент России Владимир Путин («Тарифы на перевозку ширпотреба в два раза выше, чем на перевозку рыбы!.. Под видом транзита можно засандалить все что угодно!..»). Отмолчался только тот, кто должен был сказать главное, то есть глава РЖД Олег Белозеров.
Удивительно, что и эта дискуссия была реальной и задевала всех ее участников. Все, что касалось рыбы, становилось предметом отчаянного спора.
На кону потому что, все понимали, были настоящие деньги, которые, в отличие от остальных сфер этого великого народного хозяйства, еще далеко не поделены.
И в конце концов Владимир Путин предупредил депутата Владимира Кашина, что когда поправки к законам, появившиеся после этого президиума, придут в Госдуму, то как хотите, но не надо обращать внимание «на интересы небольшой группы лиц, которые используют какие-то лазейки в законодательстве и занимаются только личным обогащением»…
То есть он понимает, что начнется в Думе.
А все равно начнется.
И это тот случай, когда начнется, что бы он ни сказал.
0
75.00
